Катынь

[Ветер]

Документальные исследования профессора Принстонского университета Яна Томаша Гросса в Польше считаются экстремистскими и подрывными. Американский профессор был даже вызван на допрос польской прокуратурой после публикации книги "Соседи": в ведомстве были возмущены утверждением автора о том, что поляки во время немецкой оккупации убили больше евреев, чем немцев. Гроссу такая реакция непонятна — он всего лишь собирает факты и свидетельства. Его очередная книга "Золотая жатва" — о "золотой лихорадке" на пепелищах концлагерей — тоже стала бомбой.

Фотография, послужившая толчком к написанию этой книги, впервые была опубликована в "Газете Выборчей" (Gazeta Wyborcza) за 8 января 2008 года. Она произвела на меня тогда огромное впечатление, и я не понимал, почему она совершенно не вызвала читательских откликов. Она принадлежала одному из жителей Волки-Округлик — местности, находящейся около Треблинки, и изображает окрестное население вокруг черепов и костей, вырытых на поле, оставленном лагерем.
Авторы статьи в "Газете Выборчей" "Золотая лихорадка в Треблинке" журналисты Петр Глуховский и Мартин Ковальский сообщают, что обнаружили фотографию в одной из халуп в Вольке, местности около Треблинки, и что она была сделана после акции, в которой войско задерживало крестьян, перекапывающих территорию лагеря в поисках золота и драгоценностей. Задержанных крестьян называли "копателями". Сейчас снимок находится в Музее борьбы и мученичества в Треблинке. По другой правдоподобной версии, люди, изображенные на фотографии, согнаны для приведения в порядок ранее раскопанных могил. Однако трудно игнорировать информацию журналистов "Газеты Выборчей", согласно которой владелец снимка однозначно назвал изображенных на снимке "копателями, схваченными милицией".

↓↓ Лагеря смерти после войны

Известно, что приведением в порядок территории Треблинки власти не занимались до 1958 года (а снимок относится ко второй половине 1940-х годов), но даже тогда милиция и люди, занятые наведением порядка, охотно включались в поиски золота.
Первое сообщение об освобожденной территории лагеря уничтожения в Треблинке представила польско-советская комиссия по расследованию преступлений, совершенных в концлагере Майданек, уже 15 сентября 1944 года. В том же месяце великий российский писатель Василий Гроссман, в качестве военного корреспондента сопровождавший фронтовой отдел Красной Армии, опубликовал репортаж о посещении лагеря с подробным описанием функционирования этого центрального очага холокоста.
Участники польско-советской комиссии "в отчете постановили собрать и сохранить документы, которые находятся на этой территории, раскопать общие могилы с целью раскрытия тайн совершенных там немецких преступлений". Но в последующие годы для этого не было сделано совершенно ничего, за исключением того, что в 1947 году вокруг территории лагеря был поставлен забор (sic!).
Увековечение лагерей смерти — Треблинки, Белжеца, Собибора и Хелмно — произошло лишь в 60-х годах прошлого века. Немаловажно было, что в Германии как раз в это время начались процессы над лагерными охранниками, и польские власти боялись быть скомпрометированными, если бы немецкий суд потребовал осмотра мест преступления.
Одним из самых первых свидетельств о том, что происходило в Треблинке сразу после войны, мы обязаны Михалу Калембасяку и Каролю Огродовчику, которые прибыли на территорию лагеря13 сентября 1945 года и отметили среди прочего следующее: "По прибытии на место мы убедились, что на месте, где находился лагерь, оказалось изрытое поле, перекопанное окрестным населением. Поле было так изрыто, что в некоторых местах были ямы до 10 м глубины, в которых виднелись человеческие останки — берцовые кости, челюсти и т.п. <...> Нынешнее состояние Треблинки представляет большое поле, кое-где с зарослями деревьев. Все находившиеся там бараки сожжены или разграблены начисто окрестным населением. Мы застали только остатки. О большом числе убитых тут людей свидетельствует факт, что выкопанные ямы десятиметровой глубины переполнены человеческими костями. <...> Под каждым деревцом были дыры, выкопанные искателями золота и бриллиантов. Запах трупов и газа так ударил нам в голову, что у нас с коллегой началась рвота и жуткое царапанье в горле.
Продвигаясь дальше по территории, мы застали людей, которые копались в ямах, разрывая землю. На наш вопрос: "Что вы тут делаете?" — они ничего не ответили. На расстоянии от высшей точки (около 300 м), где раньше находился крематорий, мы заметили группу людей с лопатами, которые рылись в земле. Увидев нас, они начали убегать. <...> Чрезвычайно удивляет, что место, освященное мученической смертью миллионов невинных людей, до сих пор не было защищено от грабежа и алчности окрестной деревенщины. <...> На раскопке этой территории — каких-нибудь двух квадратных километров — должны были работать тысячи людей, потому что объем вырытых ям колоссален. <...>
Нужно упомянуть, что на территории, где находится Треблинка, господствуют чудовищные отношения. Население, обогатившееся золотом, вырытым из могил, занимается грабежом и ночными нападениями на соседей. Мы пережили огромный страх, когда в одной халупе, в нескольких сотнях метров от той, где мы ночевали, женщину жгли огнем, добиваясь таким способом, чтобы она выдала место, куда спрятала золото и ценности".
Похожее свидетельство о посещении Треблинки в ноябре 1945 года оставила Рахела Ауэрбах, направленная туда Главной комиссией по расследованию немецких преступлений. Она написала небольшую книжку о своих впечатлениях, а главу о деятельности "копателей" озаглавила "Польское Колорадо (вероятно, должно было стоять "Эльдорадо"), или Золотая лихорадка в Треблинке". Юзеф Кермиш, дважды посетивший Треблинку, также писал об окрестном населении, которое "целыми толпами копало песчаный грунт"...
Добавим, что копателей, по свидетельству очевидцев, было иногда по несколько сот человек, поэтому их деятельность придавала территории лагеря (размером со спортивный стадион) вид муравейника. Местное население продолжало раскопки непрерывно в течение десятков лет.
"Первые работы по упорядочению и инвентаризации на территории лагеря начались весной 1958 года,— пишет современная исследовательница этого вопроса Мартина Русиняк,— и во время предварительного упорядочения бывало и так, что работники вместе с милицией присоединялись к искателям". Сообщения из Белжеца очень похожи, за исключением того, что раскопки на территории лагеря (который, как и Треблинка, был запахан немцами, засеян люпином и для завершения камуфляжа кое-где обсажен молодыми деревьями) начались еще во время оккупации. Когда немцы об этом узнали, они угнали местных жителей. Согласно информации сопровождающих нас представителей Министерства обороны, раскапывание территории лагеря осуществлялось окрестным населением, искавшим золото и бриллианты, оставшиеся от убитых евреев. На раскопанной площади лежат различные разрозненные человеческие кости: черепа, позвонки, ребра, берцовые кости, челюсти, каучуковые зубные протезы, волосы — в основном женские, часто заплетенные в косы; кроме того, куски сгнивших человеческих тел, как то: руки, нижние конечности маленьких детей. Сверх того, на всем вышеописанном поле лежат массы пепла от сожженных останков, а также остатки сожженных человеческих костей. Из глубоко разрытых ям доносится трупная вонь. Все это говорит о том, что территория лагеря вдоль северной и восточной границы представляет собой одну общую могилу убитых в лагере людей. Заслушанный через неделю после посещения комиссии заместитель коменданта поста Министерства обороны в Белжеце Мечислав Недужак разъяснил следователю, что "местная милиция после бегства немцев из Белжеца пыталась помешать раскапыванию территории лагеря, но это очень трудно: стоит прогнать одну партию, как тут же является другая".
Комиссия очень добросовестно выполнила свое задание и помимо заслушивания нескольких десятков свидетелей произвела осмотр территории. "Кладбище лагеря смерти" было раскопано в девяти местах, чтобы добраться до дна могил, в одном случае на 10 м вглубь. "Во время раскапывания всех ям установлено, что территория лагерного кладбища ранее уже была перекопана", а также что "в настоящее время территория лагеря полностью раскопана окрестным населением, разыскивающим ценности".

Копатели в основном работали поодиночке, не раскрывая своих планов друг перед другом, так как удачливый добытчик мог легко стать жертвой нападения других искателей. В Белжеце и Треблинке забирали домой вырытые черепа, чтобы уже там, без свидетелей, "спокойно их обыскать".
Бывали и накладки, мешавшие некоторым работать, были более и менее золотоносные участки кладбища. Так называемый банкир Белжеца, владелец местного кирпичного завода, например, имел команду "ныряльщиков в выгребную яму" — копателей, работавших в окрестностях отхожего места, откуда доставали исключительно богатую добычу. Скорее всего, евреи, лишившиеся надежды и понимавшие, что их ждет, последним жестом протеста бросали туда ценности, вместо того чтобы, как было приказано, отдавать их своим палачам. В выгребной яме наткнулись также на маленькие скелеты, как можно предположить, утопленных там еврейских детей.
Об эксплуатации же окрестным населением праха миллиона евреев, убитых в Освенциме, бывший работник Государственного музея Освенцим-Бжезинка пишет на интернет-форуме: "Эта сделка была основана на том, что под покровом ночи кули с прахом грузили на какое-нибудь транспортное средство, а потом промывали их в Висле. Да! Именно так, как делалось иногда во время золотой лихорадки на Диком Западе. <...> Не секрет, что все Плавы, Харменже и половина Бжезинки вымощены еврейским золотом. Еще долго после войны каждый день приезжали целые караваны с "урожаем" на "промывку", притом из очень отдаленных деревень".
В журнале лесного отдела, действовавшего в Подлясье через год после окончания войны, мы находим упоминание о "контрибуции" с населения, перекапывавшего прах евреев, убитых в Треблинке. Таким путем остатки "еврейского золота", не попавшие в казну Рейха, через посредничество копателей укрепляли после войны бюджет антикоммунистического подполья. Грабеж еврейского имущества был существенным элементом циркуляции благ, составной частью структур социально-экономической жизни на этих землях, а тем самым — общественным явлением, а не отклонением от нормы у группки аморальных типов.

Нажиться на концлагере

Окрестности лагерей уничтожения действительно, по словам Рахелы Ауэрбах, были "польским Эльдорадо", но не только в связи с послевоенными поисками, но и в результате хозяйственной деятельности во время войны. Обитатели соседних с лагерями местностей во время войны заметно повысили свое материальное благосостояние в результате торговли между персоналом лагерей и местным населением. О произошедших там переменах житель одного из имений неподалеку от Треблинки писал: "Соломенные крыши исчезли, сменившись жестью, и все село напоминало Европу, перенесенную в этот захудалый уголок Подлясья".
Что скрывается за этим замечанием наблюдательного крестьянина? Так вот, кроме созданной эсэсовцами небольшой обслуги Треблинки были там освобожденные советские военнопленные, в основном украинцы, приученные к своей новой роли в лагере для обучения в Травниках. Обычно их называли заимствованным из немецкого языка термином: вахманы, или "черные" (по цвету мундира). Эти молодые парни, которых там было около сотни, к которым немецкие коллеги относились с презрением и которые легко могли найти общий язык с жителями окрестных сел, стали желанными гостями в польских домах. Главной причиной было то, что они располагали неограниченным количеством денег и ценностей. Охранники Треблинки торговали с местным населением, покупая водку, вкусную еду и сексуальные услуги. Денежное вливание, которое таким образом получили окрестности лагеря, были несравнимы ни с чем, происходившим до тех пор. Ведь это явление основывалось не на частичном перехвате имущества местных евреев, более или менее доведенных до нищеты своими соседями-католиками, как в других местах Польши. В Треблинке, Собиборе и Белжеце было убито более полутора миллионов людей, в том числе население нескольких больших городов. И деньги, и ценности, которые масса евреев, обреченных на смерть, взяла с собой в последний путь, надеясь, что в последний момент еще можно будет подкупить судьбу, в немалой части перешли в руки местного населения.
Как писал инженер Ежи Круликовский из Варшавы, направленный в этот район во время войны для строительства железнодорожного моста, "ручные часы продавались в то время дюжинами, так что местные крестьяне носили их в кошелках для яиц — в подарок новоприбывшим". В селе появились "проститутки из ближнего города, даже из Варшавы, охочие до золотых монет, а водка и закуска были во всех хижинах".
При этом местное население не собиралось уступать приезжим в том, чтобы доставлять развлечение лагерным стражникам, поскольку вознаграждение за оказываемые услуги было астрономическим. Украинцы платили за еду и водку, "не считая денег", и лишь под конец функционирования Треблинки, в 1943 году, "продавали бриллианты на караты, а не на штуки". Ценный местный информатор, уже цитировавшийся крестьянин-эндек, описывает господствовавшие отношения еще подробнее: "Недалеко от Треблинки лежит село Вулка-Окронглик. Хозяева из этого села посылали своих жен и дочерей к украинским стражникам, работавшим в лагере, и не скрывали возмущения, если эти женщины приносили слишком мало колечек и других ценностей, оставшихся после евреев и полученных в уплату за специфические услуги. Очевидно, что такая сделка в материальном плане была очень выгодна".
Жители Треблинки и окрестностей зарабатывали не только на мертвых евреях. Они занимались хозяйственной деятельностью с того момента, когда вагоны, полные привезенных на казнь людей, останавливались на станции. Как вспоминает уже цитировавшийся инженер Круликовский, по прибытии поезда к станции подходили жители соседних с Треблинкой сел. "Когда издалека я впервые увидел этих людей возле поезда, я думал, что крестьяне пришли из благородной щедрости, чтобы накормить и напоить запертых в вагонах и изжаждавшихся людей. Работники, которых я спросил, развеяли мое заблуждение, сказав, что это обычная торговля водой и продовольствием, притом по высоким ценам. Как я потом узнал, именно так оно и было. Когда транспорт конвоировали не немцы, которые никого к нему не допускали, а любые другие категории немецких наемников, сбегались толпы с ведрами воды и бутылками самогона в кошелках. Вода была предназначена для продажи людям, запертым в вагонах, а самогон — на взятки конвоирам, которые за это соглашались пропустить в вагон. Когда самогона не было или конвоиры не брали такую взятку, девушки обнимали их за шею и осыпали поцелуями, чтобы только получить разрешение на вход в вагоны. Когда разрешение было получено, начиналась торговля с несчастными узниками, умиравшими от жажды и платившими по 100 злотых за кружку воды. Бывало и так, что купюру в 100 злотых брали, а воду не давали".
Жительница Белжеца говорила после войны, что людям из ее мест во время оккупации трудно было соблюдать приличия...

Гиены в человеческом обличье

"Золотая жатва" — это книга об алчности, о грабежах, об убийствах и о мучениях, которые перенесли евреи. Дело происходит как бы "вокруг холокоста" — там, где еврейские жертвы, отчаянно искавшие спасения, сталкивались с местным населением. И вот тут доходило до страшных преступлений — тем более страшных, что чаще всего они оставались без разоблачения и наказания.
Очевидно, что вина за холокост лежит на Германии. Но правда и то, что единственный путь спасения для евреев проходил через контакты с местным населением. И именно тут события протекали драматично, нередко страшно и гибельно.
Какую-то роль во всем этом, вероятно, сыграл предвоенный антисемитизм, но насколько стереотипы и идеология замешаны в сути описываемой трагедии, настолько же главным мотивом действий оказывается жажда грабежа. Именно на периферии холокоста заметны гиены в человеческом обличье, пожирающие живых и мертвых евреев. Ибо жажда грабежа простирается и за могилу: свидетельство тому — территории лагерей смерти в Белжеце и Треблинке, тщательно перекопанные после войны сотнями сельчан, искавших среди останков жертв золотые зубы, драгоценности или колечки.
В какой-то момент после оккупации наступил внезапный ценностный сдвиг там, где речь шла о евреях и обо всем еврейском. Это не был "точечный" процесс, касающийся каких-то конкретных "пораженных" районов или сел, но явление европейского масштаба: ведь убийства и грабежи происходили везде, где появлялись еврейские беженцы от нацизма. Просто-напросто в какой-то день или неделю, где-то летом или осенью 1942 года, внезапно стало ясно, что уже все можно. Если воспользоваться химической метафорой, наступила своего рода "сублимация агрессии". Именно такая сублимация агрессии в отношении евреев происходила повсюду на территории оккупированной Польши. Предвоенная неприязнь к евреям, выталкивание их на границу общественной жизни или даже за эту границу — все это внезапно перешло в физическое уничтожение или в согласие с ним. Преступления сопровождались отсутствием чувства вины. Откуда бы взяться этому чувству, если в глазах столь многих евреи перестали быть людьми, а превратились в дичь, травимую с азартом и лютостью? Цитируемый в книге Здзислав Клюковский так писал в своем "Дневнике из лет оккупации Замойщины" о ликвидации гетто в Щебрешине: "Некоторые принимали личное участие в травле. Указывали, где скрывались евреи, молодые люди гонялись даже за маленькими еврейскими детьми, которых [польские] полицейские убивали у всех на глазах". Станислав Жеминьский из Лукова записывал по свежим следам: "В Тшебишове местные крестьяне, патрулирующие ночью от бандитских нападений, получили приказ схватить всех местных евреев и доставить их в Луков. Евреев вытаскивали, хватали в полях и лугах. Еще гремели выстрелы, а наши гиены уже искали, что украсть из оставшегося от евреев".
Масштаб этого явления поразителен: в свидетельствах уцелевших евреев и в послевоенной архивной документации (еще недавно известной лишь узкой группе специалистов) обнаруживаются тысячи и тысячи жертв, погибших "на периферии холокоста", выданных немцам или убитых местным населением. Те, кто хотели чем-то помочь евреям, бросали вызов не только оккупантам, но и всем согражданам, для которых "неарийское население" осталось за чертой сферы взаимных обязанностей. Речь идет не только о людях темных, примитивных, легко поддающихся аргументам зла. Винцент Соболевский, врач из-под Сандомира, образованный человек, 29 января 1943 года записал в своем дневнике: "Поскольку Господь Иисус дал евреям почти две тысячи лет на исправление, но увидел, что они и дальше остались при своих бреднях, то послал на них кару".

(С)

[Ветер]

[Ветер]

Москва. 16 ноября. INTERFAX.RU - Исторические документы из фондов Центрального архива Минобороны России, рассказывающие об оказании Советским Союзом материальной помощи Польше в 1944-1945 годах, опубликованы в рамках мультимедийного проекта "Память против забвения".

"Большой интерес пользователей вызовет впервые опубликованное Соглашение между советским военным командованием и временным правительством Польской республики об использовании оборудования германских предприятий и другого имущества, находящегося на территории Польши. В нем в частности отмечалось, что все без исключения польские заводы и оборудование передавались полякам, их демонтаж и вывоз строго запрещался", - говорится в сообщении департамента информации и массовых коммуникаций Минобороны РФ.

В опубликованных документах приводятся сведения о помощи СССР населению освобожденных частями Красной Армии польских городов продовольствием, медикаментами, автотранспортом, топливом и сырьем для промышленных предприятий.

Как свидетельствуют архивные документы, помощь Советского Союза в освобожденную Польшу поступала из материальных запасов Красной Армии и из запасов народных комиссариатов СССР.

"Только за период с марта по ноябрь 1945 год для обеспечения населения и на посевную кампанию Советским Союзом было передано продовольствия и фуража на сумму более 1,5 млрд рублей в ценах 1945 года", - говорится в сообщении Минобороны.

В порядке трудового договора временному правительству Польши в 1945 году было поставлено более 130 тыс. тонн продовольствия и более 2 тыс. грузовых автомобилей.

В рассекреченных документах приведены данные о восстановлении частями Красной Армии польских железных дорог и мостов, разрушенных немецкими оккупантами. Так, только силами железнодорожных частей 1-го Белорусского фронта на территории Польши было восстановлено более 5 тыс. километров железных дорог, 12,5 тыс. проводо-километров железнодорожной связи; построено и отремонтировано более 30 тыс. погонных метров мостов.

Отдельно выделены документы о передаче полякам в период весенне-посевной кампании 1945 года семян, сельскохозяйственных машин и инвентаря, а также расписки польских крестьян в получении помощи.

В рассекреченных Минобороны России документах отражены беспрецедентные объемы переданных Польше денежных средств, число привлеченных к восстановлению народного хозяйства страны советских военных и гражданских специалистов.

Исторические документы ранее не публиковались в открытых источниках и были доступны лишь узкому кругу специалистов.

В Минобороны напомнили, что 21 октября текущего года в Польше вступил в силу закон о декоммунизации, который угрожает сносом памятникам Красной Армии.

"Одной из первых "жертв" варварского закона стал памятник благодарности Красной армии в польском городе Щецин", - отметили в ведомстве


ознакомиться с рассекреченными документами можно здесь: http://helppoland.mil.ru/

[Ветер]

Отважные заявления нескольких политиков ПиС по вопросу разрушения Дворца культуры и науки в Варшаве, как реликта советского владычества, данного Иосифом Сталиным, разожгли воображение настоящих патриотов-антикоммунистов и врагов российского империализма. Мечта министра Моравецкого, быть может, осуществится, и операция польских саперов, которые одновременно будут тренироваться в центре Варшавы, как на полигоне, сметет с лица земли это кошмарный символ советского господства.

Возможно, потребуется и авиация, которая ковровым налетом приблизит эту минуту настоящего освобождения. При оказии надо бы подумать о стирании с поверхности земли других вероломных следов коммунистической диктатуры – ведь, например, Старый Город в Варшаве, который мы возложили на алтарь отчизны во время восстания 1944 года, было восстановлено коммунистами и открыто заново … агентом НКВД Болеславом Берутом 22 июля 1953 года. Ведь это всего лишь советская потемкинская деревня, а не какое-то там польское Старе-Място. Возвращения городу облика, который был до этой вероломной операции, можно достичь различными способами – оставим это профессионалам из Минобороны.

Но в Польше есть язва еще большая, чем Дворец и Старый город. Речь о т.н. Возвращенных Землях, де-факто являющимся вероломным и циничным подарком Иосифа Сталина, с помощью которого он на 50 лет прицепил Польшу к московскому рыдвану. Никто в Польше не хотел никакого Данцига, Бреслау, Кольберга и Штеттина в границах Польши! Это был варварский акт наказания защитников европейской цивилизации и их союзников под флагами «SS Lettland» и «SS Charlemagne». К сожалению, на стороне варваров с востока, насилующих миллионы немецких женщин, воевали польскоязычные подразделения т.н. 1-й и 2-й Армий Войска Польского.

Уже прилагаются усилия, чтобы стереть следы этого позора: ликвидируются памятники, напоминающие о тех событиях, ликвидируются улицы памяти этих коллаборационистских подразделений, а в области исторического самосознания продолжается напряженная работа институтов, занимающихся воспитанием патриотизма.

Однако без окончательного отсечения от сталинской пуповины, т.е. от т.н. Возвращенных Земель, эти труды бесполезны.

Так, как это нам указал выдающийся польский патриот Войтех Цейровский, Щецин и другие т.н. Возвращенные Земли следует отдать их трудолюбивым хозяевам, т.е. государству и нации, 5 лет несших на себе тяжесть борьбы с большевизмом. На этой дороге сделано уже многое: либеральный лагерь (сегодня это «Гражданская платформа») имеет большие заслуги в стерилизации т.н. западной и пястовской мысли – этих созданий коммунистической пропаганды. Не зря удалось вернуть множество исторически верных названий – как, например, Зала Столетий в Бреслау, построенного в честь прусских солдат. Павших в боях с врагом Европы Наполеоном. На помощь усилиям Гражданской Платформы пришли новые власти, смело идя дорогой разрушения материальных памятников советской и коммунистической оккупации. Остался только последний шаг: отсечь свободную Польшу от подарка Сталина.

Однако если польский патриот-антикоммунист думает, что это всё, то он жестоко ошибается. Вероломство большевиков и их польских приспешников было больше, чем они предполагают. Вместо того, чтобы отдать украинскому народу его исконные земли, т.е. Хелм, Пшемысль и южное Подлясье (чего хотел украинский патриот Никита Хрущёв), великий создатель Великой Украины с Крымом во главе Сталин, в итоге нашёптываний врагов польско-украинской дружбы, представителей быдлокоммуны и части нацдемов, передал эти земли т.н. польскому государству. Видимо, сейчас пришло время исправления этого преступления во имя польско-украинской дружбы и как выражение поддержки борьбе современной Украины с азиатским варварством. Ведь защитникам Европы и ее цивилизации причитается какая-то награда, не правда ли?

Только после всего этого мы сможем сказать, что мы оторвались от унылого коммунистического прошлого, а одного Дворца культуры, извините, не хватит…

Scriptor

PS. Поскольку мы живем во времена, когда многие не в состоянии отличить серьезный текст от сатиры и издевательства, то я сообщаю, что это текст непочтительный и сатирический, имеющий целью обнажить глупость и абсурдность т.н. антикоммунизма…

[Tytgrom]

8c7593b4616b56f6189eeb5fbdfa360b.png

[Ветер]

В 2016 году 588,9 тысячи украинцев получили первое разрешение на проживание в Евросоюзе, 87% из них выдала Польша, передает корреспондент «ПолитНавигатора».

Как сообщается на сайте Евростата, это самое большое значение по ЕС.
Для сравнения, аналогичные разрешения получили 348,1 тысячи сирийцев (почти две третьих — в Германии), 250,9 тысячи американцев (почти три четвертых — в Великобритании), 198,4 тысячи индийцев (более 60% — в Великобритании), 195,6 тысячи китайцев (большинство — в Великобритании).
Украинцы в основном оформляют разрешения на проживание с целью трудоустройства, тогда как китайцы или, например, американцы — для образования. Жители Турции и Марокко едут в ЕС для воссоединения семей.

Напомним, что Украина лидирует по числу переселенцев в ЕС уже несколько лет подряд. В 2015 году гражданам Украины было выдано 500 тысяч разрешений на проживание, в 2014 году — почти 303 тысячи, в 2013 — около 237 тысячи. Таким образом, общее количество украинцев с документами, разрешающими жительство в ЕС перевалило миллион. При этом, Россию, как вариант для переезда на ПМЖ выбирает все меньше украинцев.

[Tytgrom]

День памяти советских солдат, погибших в польском плену с 1919 по 1922 год, предлагают учредить 17 февраля.

[Tytgrom]

Дим. посмотри, может что стоит выложить (если еще этой информации не было)

https://matveychev-oleg.livejournal.com/6514713.html

Виктор Илюхин также представил несколько образцов оттисков штампов и печатей типа «Засекречено», «Особая папка», «Хранить вечно» и т. д. Эксперты подтвердили Илюхину, что штампы и печати, которыми произведены эти оттиски, были изготовлены в период после 1970-х гг. «До конца 1970-х гг. такой методики изготовления этих поддельных штампов и печатей мир не знал, и наша криминалистическая наука тоже не знала», – отметил Илюхин. По его оценке, возможность производить такие оттиски появилась только на рубеже 1970-80-х гг. «Это – тоже советский период, но уже совсем другой, и они изготавливались, как пояснил тот незнакомец, в конце 1980-х – начале 1990-х гг., когда страной правил уже Борис Ельцин», – отмечал Илюхин.

Из заключений экспертов следовало, что при изготовлении документов по «катынскому делу» использовались различные штампы, клише и т. д. Впрочем, по оценке Илюхина, далеко не все штампы и печати были поддельные, были и подлинные, которые «достались, как говорится, по наследству тогда, когда в августе 1991 года штурмовали и вошли в здание ЦК, и там очень много нашли. И клише, и штампы были; надо сказать, что много нашли и документов. Документы, которые не подшитые, но лежали в папках; все это было разбросано в беспорядочном состоянии. Наш источник заявил, что потом все это приводилось в соответствие для того, чтобы потом, вместе с подлинными документами, вложить в дело и фальшивые документы».

Таково, вкратце, нынешнее состояние «катынского дела». Поляки требуют все новых и новых «документальных» подтверждений вины тогдашнего советского руководства в катынском «преступлении». Ну а руководство России идет навстречу этим пожеланиям, рассекречивая все новые и новые архивные документы. Которые, как выясняются, являются фальшивками.

[seevad]

Сообщение от Tytgrom

День памяти советских солдат, погибших в польском плену с 1919 по 1922 год, предлагают учредить 17 февраля.

А про Белых солдат, содержащихся в том же плену - забыла?

[Tytgrom]

А при чем тут я? Инициатива Госдумы.

Но ты можешь рассказать про то, что делали белогвардейцы в польском плену и как туда попали