3-ий диалог о Сталине: Рыжий Кот & Алискана.

[Рыжий Кот]

Это третья из трёх тем, одинаковых по обсуждаемому предмету и отличающиеся по второму, единственному кроме меня, участнику.
Для всех остальных мозайцев предполагается чтение, но не письмо - для чего я буду применять свои модераторские полномочия.

Чтоб тема не уходила,
постинги третьих лиц, если они появятся, буду тут же сносить в корзину четвёртую тему
, чтоб мысли не пропали.
Я люблю и уважаю всех интересующихся темой, но хотелось бы чистого как слеза понимания позиции конкретного собеседника, а не подсказки третьих лиц, уводящие к другим, хотя бы и более интересным вопросам.
Я заранее прошу не обижаться.

ЗЫ. В любовь собеседников к историческим персонажам я не верю (ну, верю процента на 4%) и воспринимаю беседу о Сталине как беседу о возможности сегодняшней реализации Сталина. Поэтому допустимыми считаю отступления о Путине и, м.б., ещё о каком-то коротком списке персонажей.

[Рыжий Кот]

1) пару раз Алискана приравняла Сталина к Гитлеру, при этом
2) позиционировала себя как житель Израиля и бывший житель Москвы и СПб,

это сочетание мне удивительно, учитывая (например) диалог главного начальника концлагерей гитлеровской Германии со своим фюрером в удачные для гитлеровской Германии времена (цитирую по памяти один из романов Юлиана Семёнова), где-то между битвой под Москвой и битвой под Сталинградом. Подчинённый доложил, что подведомственные ему концлагеря вышли на такую мощность, что могут истребить всех евреев Германии за полтора (ЕМНИП) года. На что вождь германской нации практично ответил, что нет, не надо - нам нужен постоянный объект для ненависти.
То есть выбор судьбы около трёх (по памяти; если я неточен - прошу исправить) европейских евреев определялся не евреями и, более того, был неширок.

У Сталина практика отношения к евреям как бы отличалась: не единожды жизнь тысяч и десятков тысяч заключённых гитлеровским режимом в лагеря евреев зависела от подойдёт ли Красная Армия, которой руководил Сталин к конкретному концлагерю раньше или позже?
Валленберг на пьедестале Спасителя с десятью тысячами (прошу уточнить, если не так) смотрится скромнее на фоне Сталина. Да, конечно, у Сталина возможности были больше.
Кстати, сомнения в наличии мощной и тайной организации за спиной Валленберга у меня не возникает. Более правдоподобной версии, чем британская разведка у меня нет.

Отвлекаясь от контекста Второй мировой войны: при Сталине в руководстве партии и государства евреи не исчезали. Да, он отправлял в лагеря "на десять лет без права переписки" и с правом переписки сотни тысяч человек, но выделял ли он при этом евреев - теорема требует доказательств. При переселении народов "с исконных мест" выделял (Крым перед германской оккупацией) греков, болгар, союзнореспубликанских армян и (после оккупации). Выселял чеченцев, ингушей, калмыков.
Более того: был одним из кураторов осуществления 19-вековой мечты евреев: воссоздания еврейского государства - Израиля.
Злодей?

Как-то где-то приравнивание Сталина к Гитлеру напоминает мне школьную стенгазету, где карикатуры на поджигателей войны соседствовали с карикатурами на дёргальщиков за косички.
Но школьный возраст у участников дискуссии - прошёл, как мне кажется.

...

[Рыжий Кот]

с которого следовало бы начать.

Алискана, ты воспринимаешь российские, советские дела - и, в частности, Сталина - как свои или как чужие?

Есть, конечно, прелесть в подглядывании в восприятии чужих проблем (как жить с таким прошлым как Сталин?) как развлечения, "хи-хи-хи, не поймаешь никогда! Твой Сэнди-ковбой Фантомас".
Или как комиссары в пыльных шлемах над операционным столом.


ЗЫ. Кстати, к твой фразе, что ты не чувствуешь Израиль опасным фронтовым государством, отношение у меня - сочувственное: самого задолбали соотечественники с круглыми глазами "как вы там в Москве живёте, у вас там кругом террор!!". Террор прошёл (и за это команде Путина спасибо), дураки остались.
И не только соотечественники, хотя иногда очень милые люди.

[Aliskana]

Я очень мало поняла из твоих вопросов, и мне показалось, что в них много риторических.

Попробую ответить на то, что удалось уловить.

1. Я приравнивала Сталина к Гитлеру в совершенно конкретном контексте, который ты почему-то упорно игнорируешь. Непонимание значимости контекста или прием?

Напоминаю: речь шла о психоаналитическом подходе: мол, Сталина одни ругают, а другие хвалят, а на самом деле это просто отцовский комплекс: так подростки отцов либо превозносят, либо низвергают.

Я задала конкретный вопрос: насколько такое сравнение универсально? Подходит ли оно для Гитлера? Для Пол Пота? Если нет - то в чем разница?

Автор темы Технолог прекрасно меня понял и мы обсудили этот вопрос именно в том ключе, в каком он был задан.

А выдергивание из контекста для меня неприемлемо, ибо искажает смысл.

Так что вопрос насчет сравнения Сталина с Гитлером либо рассматриваем именно в том контексте, в каком оно было сделано, либо задаем вопрос сначала: что общего и что различного между Сталиным и Гитлером (по моему мнению, раз уж ты решил создать диалог со мной)?

2. Контекст, в котором было сравнение, не имеет ничего общего с национальным вопросом и относится к общечеловеческим аспектам. Равно как и страна моего проживания.

Да, безусловно, Сталин отличается от Гитлера: он не решал окончательно еврейский вопрос. Но я сильно сомневаюсь, что в этом играли роль моральные соображения. Не находил целесообразным - не решал. Если подходить с такой точки зрения (кто больше навредил конкретно моему народу) - тогда прибалты однозначно должны отдать предепочтение Гитлеру. А Пол Пот и Мао вообще белые и пушистые, потому что ни евреев, ни латышей не гнобили.

Так что оставим в покое личное и вернемся к общечеловеческому. Если уж тебе нужно вешать на меня ярлык - вешай христианский, мне христианские ценности ближе, чем национальные.

Касательно образования Израиля - ну, хотел Сталин еще одну соцстрану на Ближнем Востоке, антиамериканский оплот. Израиль-то изначально как социалистическое гос-во себя позиционировал. А как только начал со Штатами диалог - тут Сталин и разозлился и дал отмашку на борьбу с безродными космополитами. Обычная политическая игра.

Ну и кроме всего прочего, не стОит забывать о заслугах Сталина в приходе Гитлера к власти, а также в том, как легко гитлеровцам удалось в начале войны захватить такие территории и уничтожить или отправить в лагеря столько людей. Так что кровь убитых Гитлером и на руках Сталина тоже.

[Aliskana]

И снова приведу письмо Эрнста Генри, который подробно анализирует действия Сталина, связанные с приходоим Гитлера к валисти и Второй Мировой войной.

Эрнст Генри

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ПИСАТЕЛЮ И.ЭРЕНБУРГУ


Илья Григорьевич!


Я принадлежу к тем, кто считает Вас одним из самых умных и передовых писателей нашей страны. Как и другие, я особенно ценю Вас за то, что в трудные времена Вы стремились не гнуть спину и часто, когда; другие молчали или лгали, вслух говорили правду.

Этим Вы завоевали себе место, которое у нас делят с Вами немногие, и этим, прежде всего, помянет Вас будущее. Каждый настоящий писатель или крупный публицист создает себе нерукотворный памятник, и Ваш построен на том, чтобы до конца не поддаваться неправде, даже в какой-то ее части. Я всегда думал, что Вы это чувствуете лучше многих других.
Тем более странно и непонятно было для меня прочесть некоторые Ваши высказывания о Сталине в заключительной главе Ваших воспоминаний в четвертом номере «Нового мира».

Вы откровенно пишете, что не любили и боялись Сталина, хотя и добавляете, что «долго в него верили». Вы не скрываете, не умаляете его «несправедливых, злых дел», его коварства, отмечаете, что при нем «мы не могли жить в ладу со своей совестью». Сказать это с Вашей стороны естественно. Но в то же. время, когда Вы теперь подводите итог пережитому, в Ваших словах звучит нечто для меня неожиданное. Почти повсюду и, по-видимому, не случайно, Вы переплетаете с мыслью о злых делах Сталина другую мысль: с его величиной. Я перечитывал такие места, и мне стало ясно, что Вы делаете это сознательно. Зачем, Илья Григорьевич?

«Я хочу еще раз сказать читателям моей книги, — пишете Вы, — что нельзя перечеркнуть четверть века нашей истории. При Сталине наш народ превратил отсталую Россию в мощное современное государство... разбил армии Гитлера, победившие всю Европу... стал по праву героем XX века. Но как бы мы ни радовались нашим успехам, как бы ни восхищались душевной силой, одаренностью народа, как бы ни ценили ум и волю Сталина, мы не могли жить в ладу со своей совестью и тщетно пытались о многом не думать».

Вот это сплетение «зла и добра» в отношении Сталина и бросается в глаза. Оно повторяется, несколько раз.

Выходит, что героизм советского народа как бы неотделим от несовместимых с совестью дел Сталина. Не он ли своим злым, но «государственным умом, своей редкостной волей» и побудил народ на героизм? И Вы подчеркиваете эту же возникавшую в уме читателя мысль, говоря: «Я понимал, что Сталин по своей природе, по облюбованным им методам напоминает блистательных политиков эпохи итальянского Возрождения».

У Вас прямого вывода нет, но у многих он будет. Без Борджиа не было бы итальянского Возрождения, без Сталина не было бы превращения отсталой России в великое и героическое государство. Одно неотделимо от другого.

Это — политический оправдательный приговор Сталину. И то, что выносите его Вы, Эренбург, трудно понять. Не Вам бы это делать, Илья Григорьевич.

Я знаю, Вы не политик и не историк. Вы художник. Вы говорите как чувствуете, сказали Вы недавно на одном собрании в И. М. Л. Но ведь Вы очень много думаете о политике, о современности; сила Ваша, как писателя, именно в этом. Из художников слова Вы один из наиболее политически знающих, опытных и образованных. Вам известно очень, многое о том, что было — что было в действительности. Идти против совести Вы не хотите. Как нее можете Вы, именно Вы, оправдывать Сталина, превращая его в некоего советского Борджиа или Маккиавелли?

Хотелось бы, чтобы Вы меня поняли правильно. Дело не в метафизическом споре о том, может ли «зло» быть прогрессивным фактором в истории. Нет, я имею в виду совсем другое.

Беру на себя смелость сказать, что Ваша оценка роли и ума Сталина именно как государственного деятеля, а не как моральной единицы, совершенно расходится с исторической действительностью, с фактами.

Не стану говорить о многом, что известно всем, а Вам, в частности, лучше, чем мне. Тысячи книг будут написаны об этом и изданы у нас же, еще в нашем веке, может быть даже скоро, скорее, чем думают. Я уверен в этом не только потому, что я оптимист, но и потому, что знаю по истории, как быстро и резко она — не всегда, но часто — восстанавливает истину и стирает ложь.

Но пусть об этой, внутрисоветской стороне сталинских государстввенных дел напишут другие. Я коснусь только одного, того, что знакомо мне больше всего: «ума и воли» Сталина в области международных и связанных с этим дел; того, какую роль он политически играл в судьбе нашей страны за ту четверть века, о которой Вы говорите.

Выделю только шесть вопросов, которые кажутся мне особенно важными.

Вы помните, Илья Григорьевич, — все мы, из старшего поколения, не можем забыть об этом, — как за несколько лет до войны с самым страшным врагом, который когда-либо противостоял России, было внезапно уничтожено или выведено из строя почти всё основное ядро высшего командного состава Красной Армии. По данным генерала Тодорского, было репрессировано:



из 5 маршалов Советского Союза

из 2 армейских комиссаров первого ранга

из 4 командармов первого ранга

из 12 командармов второго ранга

из 6 флагманов флота первого ранга

из 2 флагманов флота второго ранга

из 15 армейских комиссаров второго ранга

из 67 комкоров

из 28 корпусных комиссаров

из 199 комдивов

из 397 комбригов

из 36 бригадных комиссаров
3

2

2 ч.

12

6

2

15

60

25

136

221

34





Это — неполные данные. Общее число репрессированных командиров Красной Армии не поддается учету.

Если сосчитать только самый высший состав, от маршалов до армейских комиссаров второго ранга включительно, то окажется, что из 46 человек было выведено из строя 42. Если сосчитать всех вместе и вывести средние цифры, то из каждых трех человек высшего командного состава Красной Армии жертвами стали двое.

Никакое поражение никогда не ведет к таким чудовищным потерям командного состава. Только полная капитуляция страны после проигранной войны может иметь следствием такой разгром. Как раз накануне решающей схватки с вермахтом, накануне величайшей из войн, Красная Армия была обезглавлена. Это сделал Сталин. Ум? или воля?

Глядим дальше. Советские вооруженные силы ослаблены как никогда. Гитлер знает об этом и ликует; как теперь известно, он даже непосредственно помог Сталину в этом деле, приказав главе гестапо Гейдриху подбросить в Москву подложные документы против так называемой группы Тухачевского, хотя подлинным инициатором подлога был сам Сталин, воспользовавшийся через Саблина услугами гестапо. Через два года после массового истребления советского генералитета Сталин заключает пакт с Гитлером.

Упоминая об этом, Вы пишете, что по словам, сказанным Вам нашими дипломатами, «пакт с Гитлером был необходим: Сталину удалось разрушить планы коалиции Запада, который продолжал мечтать об уничтожении Советского Союза». Зная о том, что произошло впоследствии, это спорно. Спорно хотя уже вот почему: если бы Гитлеру, восточный фронт, которого был обеспечен благодаря пакту с нами, в 1940 году, сразу после разгрома французов и бегства англичан, удалось так или иначе покончитъ с Англией (а теперь ясно, что сразу же после Дюнкерка такой шанс у него действительно был), — если бы это произошло, то мы были бы обречены. Вместо «коалиции Запада» нам цротивостоял бы единый гитлеровский Запад — что-то несравненно худшее.

Америка в этом случае, потеряв английскую базу, окончательно отказалось бы от выступления против нацизма, отступнические и профашистские силы в США сразу возросли бы во сто крат, позиции Рузвельта пошатнулись бы, и даже германо-американская коалиция против нас стала бы возможна. Эффект, таким образом, был бы прямо противоположен тому, на что рассчитывал Сталин, заключив пакт с Гитлером. И дело было в том, что, разгрома Франции и Англии он не предвидел. Он не разобрался в положении.

В результате, в 1940 году мы висели на волоске, и только поразительный просчет этого Маккиавелли № 2, Гитлера, позволил нам выбраться из ловушки. Про всё это молчат по сей день. Мы играли ва-банк, и тогда уже могли проиграть — уже раз навсегда; в этом веке.

Но оставим предположения в стороне, останемся на почве того, что было фактически. Допустим, как, очевидно, Вы верите сами, что пакт с Гитлером был необходим. Вы знаете, что после войны, уже задним числом, Сталин выдвинул новый, по его мнению решающий аргумент в пользу пакта. По его указанию Вышинский написал в известной «Справке Совинформбюро» «фальсификацию истории», что «Советскому Союзу удалось умело использовать советско-немецкий пакт в целях укрепления своей обороны. . . и преградить путь беспрепятственному продвижению, немецкой агрессии на восток. . .Гитлеровским войскам пришлось начать свое наступление на восток не с линии Нарва-Минск-Киев, а с линии, проходившей сотни километров западнее».

Да, так и было. А было ли это хорошо для Советского Союза?

Гениальным ли оказался этот сталинский военно-стратегический маккиавеллизм?

Вы что-то знаете об этом, Илья Григорьевич. «Однако — пишете Вы, упоминая мимоходом о пакте с Гитлером, — Сталин не : использовал два года передышки для укрепления обороны — об этом мне говорили и военные и дипломаты». На этом Вы ставите точку.

Вот что произошло в действительности.

Перейдя старую границу, заняв Западную Белоруссию и Западную Украину, советские войска, согласно той же «Справке» Сталина, «развернули там строительство обороны вдоль западной линии украинских и белорусских земель». По сути дела это неправда.

Советские войска получили от Сталина приказ не форсировать строительство укреплений вдоль новых рубежей, дабы не провоцировать немцев. За исключением отдельных участков, где командующие все же что-то делали, настоящих, мощных вооруженных укреплений построено не было. Как всем известно, линия нашей обороны в июне 1941 г. была такова, что вермахт прорвался через нее без особых усилий и оттуда уже с огромным разгоном, скачками, бросился к старой советской линии Нарва-Минск-Киев. Что же он нашел там теперь? Выражаясь литературным слогом, — мерзость запустения.

Вам это, конечно, известно, Вы были военным корреспондентом. Известно, несомненно, и почему так случилось. По приказу Сталина, старая линия обороны после советско-германского пакта была ликвидирована. Говорят, что Шапошников протестовал. Вооружение и оборудование было демонтировано. Не успели только перепахать окопы. И, не найдя сильной укрепленной обороны, Гитлер покатился дальше, к Москве и Харькову. Там где его, возможно, действительно можно было бы остановить или хотя бы задержать на какой-то жизненно важный срок, — тогда время считалось буквально на часы и минуты, — там укреплений уже не было.

Где здесь «блистательная политика», Илья Григорьевич? Если принимать такое определение, то блистательной она оказалась для Гитлера, для Советского же Союза — катастрофической, гибельной, а мягко выражаясь — дилетантской. :

По своему дилетантизму она живо, напоминала злосчастную внешнюю и военную политику царских министров и генералов времен Николая II. Такое же непонимание обстановки, незнание врага, такая же неподготовленность, такие же. грубые просчеты «по наитию». И если говорить о самом Сталине, то в 30-х годах в военно-политической области он оказался столь нее преступно некомпетентным, как в 1920 году, когда, именно по его вине (а не по вине Тухачевского и не из-за талантов Вейгана) было провалено блестящее наступление, начатое Красной Армией на Варшаву — то наступление, успех которого мог тогда изменить весь ход истории.

Разрешите еще один взгляд на сцену событий в 30-х годах, но теперь совсем с другого фланга.

Накануне войны Сталин резко ослабил силу Красной Армии, разгромив ее командный состав и испортив ее стратегические позиции. Укрепил ли он ее положение по крайней мере в тылу вермахта — в политическом отношении? Нет, он испортил ее позиции и тут, и об этом Вы тоже должны знать лучше многих других, Илья Григорьевич.

Гитлер пришел к власти и удержался у власти прежде всего потому, что германский рабочий класс был расколот надвое. Это общеизвестно. Раскололи его реформисты. Это тоже общеизвестно, но это пол-правды. Другая половины правды заключается в том, что расколоть рабочий класс в Германии и по всей Западной Европе помог реформистам непосредственно сам Сталин.

Я полагаю, Вы угадываете, что я имею в виду: знаменитую сталинскую теорию о «социал-фашизме». Кое-что в этой связи, мне кажется, Вы наблюдали во Франции и в Испании.

Сталин публично назвал социал-демократов «умеренным крылом фашизма». Еще в 1924 году он заявил: «Нужна не коалиция с социал-демократами, а смертельный бой с ними, как с опорой нынешней фашистской власти». Вы, может быть, забыли эти слова; Ваша область — искусство. Я не забыл, и, не забыли миллионы старых коммунистов и социал-демократов на Западе. Но не Вам, Илья Григорьевич, не знать и не помнить, что происходило среди рабочих на Западе в 30-х годах.

Слова Сталина были таким же приказом Коминтерну, как его указания Красной Армии и НКВД. Они отделили рабочих друг от друга как бы баррикадой. Помните? Старые социал-демократические рабочие повсюду были не только оскорблены до глубины души, они были разъярены. Этого коммунистам они не простили. А коммунисты, стиснув зубы, выполняли приказ о «смертном бое». Приказ есть приказ, партийная дисциплина — дисциплина. Везде, как будто спятив с ума, социал-демократы и коммунисты неиствовали друг против друга на глазах фашистов. Я хорошо это помню. Я жил в те годы в Германии и никогда не забуду, как сжимали кулаки старые, лидеры, как теория социал-фашизма месяц за месяцем прокладывала дорогу Гитлеру. Сжимали кулаки, подчиняясь «уму и воле», и шли навстречу, смерти, уже поджидавшей их в эсэсовских застенках. Отказался Сталин от теории социал-фашизма только в 1935 году, когда уже было поздно — Гитлер смеялся тогда и над коммунистами и над социал-демократами.

Когда же Сталин в 1939 году заключил пакт с Гитлером и приказал всем компартиям в мире тут же, моментально, прекратить антифашистскую пропаганду и выступить за мирное соглашение с Гитлером, стало совсем скверно. Я не хочу останавливаться на этом, Вы это помните. Сталин в то время уже не ограничивался разобщением социал-демократов и коммунистов, теперь он начал дискредитировать и разоружать самих коммунистов на Западе! Еще два-три года, и компартии Запада были бы разрушены.

Да, «редкостная воля» была в наличии и тут. Она стоила нам — нам одним — свыше 20 миллионов жизней и едва не стоила всего — гибели страны и коммунизма.

Укрепив свой тыл в Германии и во всей Западной Европе, со злорадством наблюдая, как антифашисты грызли друг другу глотки, Гитлер мог начать войну. И он ее начал. Его фронт и его тыл были усилены политикой советского Маккиавелли. Вместо того, чтобы накануне решающей исторической схватки объединять и собирать, Сталин разъединял, дробил, отпугивал. Никогда, ни при каких обстоятельствах, никому в мире Ленин не простил бы такой сумасшедшей политики, равносильной предательству. Предательства не было. Но разительное политическое банкротство было. Что хуже — не знаю. Как видите, Илья Григорьевич, я опять не о «зле», не об отсутствии совести. Я говорю как раз об уме и воле.

И говорить об этом нужно во что бы то ни стало. Если даже Вы, неизвестно почему, вплетаете свои нити в клубок легенды о злом, но великом, то возражать нужно и Вам.

Я хочу довести эту цепь свидетельских показаний истории о предвоенных годах до конца, до июня 1941 года. Показаний сотни. Упомяну только еще об одном, менее общеизвестном — о случае с Шуленбургом.

Вы, как и все мы, знаете, что Сталин до конца, до последней минуты верил в слово Гитлера, данное в советско-германском пакте о ненападении. Вы пишете: «Сталин почему-то поверил в подпись Риббентропа», когда Германия напала, «вначале — растерялся». Да, Гитлеру и Риббентропу он верил. Не поверил Зорге, не поверил другим нашим разведчикам. Не поверил Черчиллю, предупреждавшему его через Майского и Крипса. И не поверил еще более осведомленному информатору.

Известно ли Вам, Илья Григорьевич, что за несколько недель до войны германский посол в СССР граф Шуленбург обратился к находившемуся тогда в Москве советскому послу в Германии Деканозову, другу Берия и доверенному человеку Сталина, и пригласил его к себе на обед для доверительной беседы. Беседа состоялась. Присутствовали четверо: граф Шуленбург, его ближайший сотрудник, советник германского посольства Хильгер (который впоследствии рассказал обо всем этом), Деканозов. И переводчик Молотова и Сталина Павлов. В Берлине об этой встрече ничего не знали. Уже после войны Хильгер сообщил в своих воспоминаниях, что Шуленбург очень боялся пойти на этот «отчаянный шаг», считая, что дело может кончиться судом в Германии за государственную измену. Тем не менее он себя пересилил. Предчувствуя, что война на два фронта в конце концов, приведет Германию к разгрому, опытный немецкий дипломат, старой школы, консерватор и националист, но не фашист, решился на все.

Он и Хильгер «открыли глаза» Деканозову. Они предложили ему передать Сталину, что Гитлер уже в ближайшее время может ударить на СССР. Это, безусловно, была государственная измена, и какая: посол сообщает правительству, при котором он аккредитован, что его страна вероломно нападёт на их страну. Шуленбургу грозили за это смерть и несмываемый позор.

Но как реагировали Деканозов и Сталин? «Наши усилия» — пишет Хильгер, — закончились полным провалом». Сталин не поверил Шуленбургу, как не поверил Зорге и Черчиллю. Он счел, что сообщение германского посла всего лишь хитрый ход со стороны самого Гитлера с целью вынудить от него, Сталина, новые уступки немцам.

«Чем дальше шло время и чем больше я наблюдал за поведением русских, — пишет Хильгер о последних неделях перед войной, — тем больше я убеждался, что Сталин не сознавал, как близко было угрожавшее ему германское нападение. По-видимому, он думал, что сможет вести переговоры с Гитлером об его требованиях, когда они будут предъявлены». Хильгер добавляет, что Сталин был готов к новым уступкам Германии.

Три года спустя Шуленбург был повешен на железном крючке в берлинской тюрьме Плётцензее за участие в заговоре генералов против Гитлера. Известно, что до этого он намеревался перебраться через фронт к нам, чтобы от имени заговорщиков договориться о прекращении войны.

Гитлера и Сталина нет, Деканозов расстрелян, но Павлов жив. Если не хотите верить Хильгеру, спросите Павлова.

Сталин накануне войны ничего не понимал. Он совершенно запутался, никого не слушал, никому не верил, только себе. И в решающий момент он оказался полным банкротом. Оттого, как Вы пишете, он и «растерялся вначале».

Выяснилось, что его рукой водил Гитлер. Несмотря на гигантский информационный и агентурный аппарат в его распоряжении, аппарат, прекрасно сработавший в этот момент, несмотря на то, что его осведомителем оказался сам германский посол — неслыханный случай в дипломатической истории, — он был слеп, как крот. Почему? Ответ перед глазами. Сталин думал, что Гитлер ведет с ним игру, которая привычна ему самому, в которой он всегда видел подлинное содержание всей политики — игру в обман и шантажирование другого. Он хотел играть с Гитлером, как до этого играл со своими противникам в большевистской партии. А Гитлер уже двигал танки к советской границе. Для фюрера теперь речь шла уже не о том, чтобы обманывать и шантажировать, а о том, чтобы бить, бить, бить.

Илья Григорьевич, не бросается ли Вам опять в глаза удивительное сходство Сталина со злосчастными царскими политиками нашего далекого прошлого? Он был хитер, о да. Но он не был умен. Не был даже, как заметил Раскольников, по-настоящему образован.

Я не могу и не хочу поверить, что Вы испытываете почтение к хитрости, Илья Григорьевич. Хитры были и многие царские министры (умен был, пожалуй, один лишь прогнанный царем Витте). Мало что дала их хитрость. Ведь как раз хитрость часто мешает быть умным. Человек, который видит вокруг себя только то, что в нем самом, только хитрость, очень часто слеп и в результате туп, каким оказался Сталин накануне войны. Не Маккиавелли и не Борджиа он был, а потерявший голову политик, хитрец, которого переиграли. У этого человека под руками невиданный репрессивный аппарат, в его абсолютном подчинении был 170-мидлирнный героический народ. Но Сталин был неспособен к настоящему, глубокому политическому анализу, в этом отношении он был второго сорта, и в критический момент он провалился.

К слову сказать, я не знаю, известно ли Вам, как оценивал Сталина Гитлер. Он ставил его очень высоко, но прежде всего как тирана. Один профессионал ценил другого. Об это есть упоминания в стенографических записях бесед Гитлера с приближенными в годы войны.

В ночь на 6 января 1942 г. он сказал: «Сталин хотел бы считаться глашатаем большевистской революции. В действительности он отождествляет себя с Россией царей... Большевизм для него только средство, прикрытие для обмана народов». 9 августа того же года Гитлер сказал, что «для Сталина социальная сторона жизни совершенно безразлична. Что касается его, то народ может сгнить». Он называл Сталина «хитрым кавказцем». В том же, однако, что он Сталина перехитрит; Гитлер не сомневался ни минуты. Июнь 1941 года показал, что он был прав. Спас Сталина только народ.

Это письмо выходит длиннее, чем я думал, и больше исторических свидетельств я приводить не буду. Но хочу подвести итог.

Вот, на мой взгляд, итог государственной мудрости Сталина концу 30-х годов. Как сказано, я говорю только о его международной политике и о том, что имело к ней прямое отношение.

1. Разгром командного состава Красной Армии накануне войны.

2. Срыв антифашистского единства рабочего класса на Западе.

3. Предоставление Гитлеру шанса покончить с Францией, Англией и нейтрализовать Америку, прежде чем наброситься на Советский Союз.

4. Отказ от серьезного укрепления советской обороны на путях предстоящего наступления вермахта.

5. Дискредитация западных компартий приказом отказываться от антифашизма в 1939 году.

6. Предоставление Гитлеру возможности внезапного, ошеломляющего нападения на Советский Союз, несмотря на наличие ряда достовернейших предостережений.


Это только за четыре года: 1937-1941.

Один из шести перечисленных пунктов был бы достаточен для того, чтобы совершивший подобный просчет политик, кто бы он ни был, где бы ни жил, навсегда потерял свою репутацию и с позором был изгнан со сцены, как непригодный к делу. Я вспоминаю ведущих капиталистических политиков того времени» и по сравнимым масштабам политического провала мне приходит на ум только один. И того Гитлер, — который не был каким-нибудь Бисмарком и доказал это, бросив Германию в войну на два фронта, — и того Гитлер же обвел вокруг пальца. Но Чемберлен провалился не только потому, что был слеп, а прежде всего потому, что им руководила ослепляющая классовая ненависть к нам. У Сталина такого парадоксального «оправдания» нет. Но слова «государственный ум» в применении к нему в то время звучат как издевательство.

Если же взять все шесть пунктов вместе, в сумме, в связи друг с другом, как это и было, ведь, в жизни, то найти аналогию к такому счету в нашу эпоху вообще трудно. Вряд ли в истории было много прецедентов политического банкротства подобного масштаба. Еще раз: спас Сталина только народ.

Да, «перечеркнуть четверть века нашей истории» действительно «нельзя», как Вы говорите. Но нельзя и не видеть того, что было за эту четверть века на деле. Мне кажется, Вы чувствуете, что в Вашей двойственной оценке Сталина что-то не ладится, что где-то она сама себя отрицает. Вероятно поэтому, говоря о победах и подвигах советских людей в ту эпоху, Вы замечаете: может быть «правильнее сказать не «благодаря Сталину», а «несмотря на Сталина».

Да, вот с такой поправкой согласиться можно. Несмотря на Сталина, «наш народ превратил отсталую Россию в мощное современное государство». Несмотря на Сталина он «учился, читал, духовно вырос, совершил столько подвигов, что стал по праву героем XX века».

Миллионы согласятся с таким выводом. Но где же тогда положительная половина Вашей оценки Сталина, Илья Григорьевич? Где тогда его маккиавеллистическое величие, его «государственный ум»?

Не было государственного ума. Не было величия. Была довольно ограниченная хитрость и сила, опиравшаяся на самодержавную власть над огромными человеческим ресурсами. Была авантюристическая, преступная по безрассудству игра ва-банк, объяснявшаяся не преданностью идее коммунизма, а невероятным самомнением и сладострастной похотью к личной власти за счет идеи. Сталин во что бы то ни стало хотел перещеголять Ленина (которому завидовал всю жизнь) и еще перед смертью стать «социалистическим» властелином всей Европы и Азии. Америку, по-видимому, он был готов предоставить своим преемникам. Если Вы помните старую книгу Уэллса «Когда спящий проснется», Вы припомните такого же властелина, пробравшегося к власти на гребне революции. Его звали Острогом.

Мне казалось, что так смотрите на Сталина и на то, что было со всеми нами, и Вы. Я ошибался. Но тогда то, что Вы теперь пишете о Сталине, Вы пишете против себя.

Зачем Вам помогать в создании легенды о творившем добро злом советском Маккиавелли? Вы говорите о требованиях совести (я стал бы говорить еще о том, что требуется в интересах будущего коммунизма). Но если так, то надо разрушать, разоблачать эту легенду... Надо сказать правду. Ведь, вы знаете, что спрятать ее не сумеет никто. Нельзя противопоставлять совести историю, она всегда мстит за это.

Я кончаю. Многие, очень многие в нашей стране и за рубежом Вам верят, Илья Григорьевич. Они были в душе с Вами, когда огонь направлялся на Вас, — зная, что Вы говорите правду. Они продолжают быть с Вами. Мне кажется, Ваша оценка Сталина — ошибка. Те из стариков, кто помнят, знают и еще думают, с Вами не согласятся. Молодые Вас не поймут; кое-кто перестанет верить... Не поймут иностранные коммунисты, которые всегда Вас ценили. Не поймут и те, кто будет жить после нас; будущее не со сталинщиной. А ведь главные рецензии о Вас напишут они. .

Скажу еще раз: Вы пишете против себя. Я ни на секунду не верю, что Вы делаете это ради каких-либо так называемых «тактических» соображений. Вы слишком умны для этого и не можете не знать, что такая тактика неизбежно бьет бумерангом по тому, кто ее применяет.

Простите за резкость, если она есть в этом письме. Если бы я не ценил Вас, я бы не писал.

Эрнст Генри
30. V. 1965 г.

«Феникс 1966»

[Рыжий Кот]

1. Я приравнивала Сталина к Гитлеру в совершенно конкретном контексте, который ты почему-то упорно игнорируешь.

Кроме разговора с Технологом (1) это было:
(2)
Так что твои Сталин и Гитлер - те самые Гог и Магог.

(3)
У меня в голове каким-то образом перемыкает, что Гитлер и Сталин - один и тот же персонаж, и они с моей матерью отлично понимают друг друга, просто играют в какую-то игру.

(4) В этом сне были и Гитлер, и Сталин (кстати, в процессе сна выяснилось, что это - воплощения одной и той же сущности), и эта сущность писала огненными буквами на небе

Что объединяет эти тексты в один "конкретный контекст"?

[Aliskana]

Ну, по поводу снов - это к моему бессознательному.

А насчет Гога и Магога - похоже.
Хочешь обсудить тему сходства и различий между Сталиным и Гитлером в моем восприятии?

[Рыжий Кот]

В "Легендах Арбата" нашёл у Михаила Веллера главу про Никиту Богословского "Шутник Советского Союза".

К вопросу о том, можно ли было выжить при Сталине. Прецедент.
Одновременно для Ветра, Рассудка, Экзисто и кому попрактичнее ...

↓↓ Михаил Веллер ШУТНИК СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Никита Богословский был не совсем человек, а фантастическая
флуктуация . Небесный гость, он прочертил траекторию через сто лет
своей жизни в светящемся облаке веселящего газа. Другого бы сто раз
сгноили на Колыме, а ему все сходило с рук. Всякий тоталитарный режим
обожает своего шута Балакирева.
Страна огромная пела <<Темную ночь>> и <<Шаланды, полные кефали>>, а
Богословский, "жуир и бонвиван", как написали бы в старом французском
романе, наслаждался жизнью на авторские отчисления. Он был по
советским меркам богат и преуспевающ, он жил в шикарной квартире
композиторского дома на улице Горького у Красной площади, и маленький
рост с блеском давал бабам носить его на руках. Шампанское,
бенгальское, рояль, шанель, шарм.
Птица его удачи танцевала на столах, и веселье гения носило
гомерический характер. Его шутки раскрашивали серый регламент бытия в
мифологическую радугу и уходили в фольклор. Ему боялись попасться под
легкую руку на острый зуб. Жертвы наслаждали народ искажением лица и
биографий. Задолго до появления слов <<хэппенинг>> и <<реалити-шоу>> он
возвел розыгрыш на высоту искусства в сумасшедшем доме.
Сталин благоволил ему нежно. Он понимал толк в измывательстве над
соратниками, и ценил мастера.
На склоне долгих лет и славы, увенчанный всем, что можно нацепить,
водрузить или повесить, Никита Богословский решил написать книжку.
Автобиографическое повествование приняло форму не столько отчета о
проделанной работе, а радостного пересказа диких проделок.
Небесный Покровитель его юмора решил по такому случаю пошутить лично,
и книга вышла с опечаткой в фамилии автора на обложке. Не замеченная
всем издательством вопреки реальности -- уникальная в своем роде Шютка
выглядела так:
И автор не замечал! Такова психология восприятия буквенного
пространства. Поощряемый богословским дружелюбием, я целеуказал эту
хохму в порядке его развлечения. Никита изумился, расстроился, пока
через четверть часа и рюмку коньяку не вдохновился касанием Высшего
Перста.
Его подначки обрастали подробностями и передавались в поколениях.
Книга не заслонила легенды. Непревзойденный гений мистификации был
человеком старого воспитания и холодной петербургской закалки.
Скромность интеллигента не позволила изложить бесчинства хулигана во
всем их павлиньем блеске. Описание не достигало головокружительных
высот действительности.
Даже в такой проходной мелочи, как:
Никита стучит с улицы в окно своей квартиры -- жене: дверь открой,
пожалуйста, я ключи дома забыл. Она кивает и идет к дверям. И через
два шага застывает на месте. Каменеет. Белеет. У нее останавливается
дыхание. Она оборачивается к окну...
За стеклом Никита делает приветливые жесты, извиняется.
У нее волосы встают дыбом. Челюсть отваливается. Глаза стекленееют и
закатываются. Она падает в обморок.
Они живут на шестом этаже.
За окном -- отвесная стена без балконов и карнизов.
Это Никита шел домой и увидел монтера на автомобильной вышке,
меняющего лампу в уличном фонаре. Ну, нанял за пятерку, поднялся.
1. Рокировка
В советское время искусство принадлежало народу. И народ его получал.
Иногда с доставкой на дом. По разнарядке. Власть заботилась о
культурном уровне граждан!
Была такая организация <<Госконцерт>>. И была <<Госфилармония>>. Они
составляли графики поездок и выступлении артистов на кварталы и годы
вперед. По городам и весям. Чтоб глубинка тоже приобщалась и росла над
собой гармонично.
И все актеры, певцы, музыканты, поэты и композиторы, танцовщицы и
юмористы -- все должны были отработать положенное количество
выступлений в провинциях. Существовали нормы, утвержденные
Министерством культуры. Даже народный артист СССР и заслуженный
композитор не могли избежать своей участи.
Собирались обычно по двое-несколько, чтоб не скучно было, и
отрабатывали норму. Составлялись дружеские тандемы, революционные
тройки, ударные бригады и летучие десанты.
Никита Богословский обычно <<выезжал на чёс>> с композитором Сигизмундом
Кацем. Они жили на одной лестничной площадке, выпивали друг у друга на
кухне, и вообще оба были из приличных старорежимных семей.
График поездки сколачивался поплотнее, чтоб уж отпахал три недели -- и
пару лет свободен. Город областной, город заштатный, райцентр
сельского типа, по концерту дали, в гостинице выпили -- и на поезд, в
следующую область.
К концу поездки подташнивает, как беременных. Репертуар навяз. А
разнообразить его смысла нет, конечно: все залы разные, им любое в
новинку. Буквально: бренчишь по клавишам -- а сам думаешь о своем и
считаешь дни до дома.
И вот очередной звездный вояж подходит к концу. Печенка уже
побаливает, и кишечник дезориентирован тем ералашем, который в него
проваливается. Просыпаешься ночью под стук колес -- и не можешь
сообразить в темноте, откуда и куда ты сейчас едешь.
Последний райцентр, по заключительному концерту--и все. Настроение типа
<<дембель неизбежен>>.
-- Слушай, -- говорит умный Сигизмунд Кац. -- У них тут районный Дворец
культуры и кинотеатр. А давай: ты первое отделение в Доме культуры, --
а я в кинотеатре, а в антракте на такси, меняемся, гоним по второму
отделению -- и как раз успеваем на московский поезд?
Вообще эта вещь на гастролерском языке называется <<вертушка>>.
-- Гениальная идея! -- говорит Никита Богословский. -- По два концерта за
вечер -- и завтра мы дома.
Местные организаторы против такой скоропалительной замены не
протестовали. Афишу в те времена художник домкультуровский переписывал
за пятнадцать минут. А на Богословского всегда больше желающих
соберется, его-то песни все знают. Тут Кац как бы в нагрузку идет,
второго номера работает. Хотя композитор хороший и человек интересный.
Ну -- сбор публики, подъезд, фойе, гул, праздничная одежда -- московские
композиторы приехали, знаменитости. Стулья, занавес.
<<Нет-нет, -- говорит Богословский, -- объявлять не надо, мы всегда сами,
у нас уже программа сформирована, чтоб не сбиваться>>.
Ну -- свет! аплодисменты! выходит! Кланяется: правую руку к сердцу --
левую к полу.
-- Добрый вечер, дорогие друзья. Меня зовут Сигизмунд Кац. Я
композитор, -- говорит Никита Богословский, в точности копируя
интонации Сигизмунда Каца. А люди с хорошим музыкальным слухом это
умеют.
-- Сначала, как принято, несколько слов о себе. Я родился еще до
резолюции, в 1908 году в городе Вене.
О! -- внимание в зале: времена железного занавеса, а он в Вене родился,
не хухры-мухры.
-- Мои родители были там в командировке. А Вена был город музыкальный...
За месяц гастролей они программы друг друга выучили наизусть. И думать
не надо -- само на язык выскакивает слово в слово.
И Богословский, копируя позы Каца, с интонациями Каца, точно
воспроизводя фразы Каца, чудесно ведет программу.
-- Но чтобы наш разговор был предметнее, что ли, я спою свою песню,
которую все вы, наверное, знаете. Песня военная.
Он садится к роялю, берет проигрыш и с легкой кацовской гнусавостью запевает:
Шумел сурово брянский лес...
Нормально похлопали, поклонился. Телевизора-то не было! В лицо никого
не знали! Не киноактеры же!
-- А для начала -- такие интересные вещи. Мне довелось аккомпанировать
еще Маяковскому. Вот как это случилось...
И он нормально гонит всю программу.
-- Когда я служил в музыкантском взводе 3-го Московского полка...
И только за кулисами -- администратор помощнику: <<Все ты всегда
путаешь! Говорил -- Богословский, Богословский, я ж тебе говорил, что
это Кац!>> -- <<А вроде должен был Богословский...>> -- оправдывается
помощник.
Обычный концерт, в меру аплодисментов, такси -- и во второе место.
Антракт. Буфет. Обмен впечатлениями. Второе отделение.
Выходит Кац. Если Богословский -- маленький катышок, то Кац -- длинная
верста с унылым лицом. Неулыбчивый был человек.
И говорит:
-- Добрый вечер, дорогие друзья. Меня зовут Сигизмунд Кац. Я
композитор. -- И кланяется: правая к сердцу -- левая до пола.
В зале происходит недопонимание. Никак недослышали. Настороженность.
Глаза хлопают и мозги скрипят.
Кто-то гмыкает. Кто-то хихикает коротко. Кто-то совершенно
непроизвольно ржет. Ситуация совершенно необъяснимая. Хотят поправить
Каца что он, наверное, Богословский?..
-- Сначала, как принято, несколько слов о себе, -- добрым голосом
Богословского говорит Кац. -- Я родился еще до революции, в городе...
-- Вене, -- говорит кто-то в зале тихо.
-- Вене, -- продолжает Кац. -- Мои родители были там в командировке.
И тогда раздается хохот. Эти родители в командировке всех добили.
Хохочут, машут руками и радуются. Командировка понравилась.
Ситуация непонятная. Кац рефлекторно оглядывается: над чем там они
смеются? Сзади ничего нет, но зал закатывается еще пуще.
Потом зал переводит дыхание, и Кац-2, получив возможность как-то
говорить, продолжает:
-- А Вена была городом музыкальным...
Остатками мозгов зал попытался понять, что происходит. Этому счастью
трудно было поверить. Это какой-то подарок судьбы.
-- Но чтобы наш разговор был предметнее, что ли, я спою свою песню,
которую все вы, наверное, знаете...
Он садится к роялю, незаметно проверив застегнутую ширинку,
заправленную рубашку и целость брюк в шагу. Это ему незаметно, а зал
стонет от наслаждения. Но вдруг последнее сомнение и последняя
надежда: что он споет?
Шумел сурово брянский лес... --
гнусавит прочувственно Кац-2.
В зале кегельбан. Ряды валятся друг на друга и обнимаются, как в день
победы. Иногда несчастный композитор льстиво и растерянно улыбается,
пытаясь попасть в резонанс залу и постичь его реакцию, и это
окончательно всех сбивает и добивает.
Кац-2 впадает в ступор. Он борется с дикой, непонятной ситуацией со
всем опытом старого артиста. Он вставляет в этот грохот свое
выступление:
-- Мне довелось аккомпанировать еще Маяковскому...
Недоуменное мрачное лицо и точный повтор превращают номер в элитную
клоунаду, взрывную эксцентрику.
-- Уа-ха-ха-а!!! -- разрывает легкие зал.
Человек устроен так, что хохотать слишком долго он не может. Опытный
печальный Кац-2 ждет. Через несколько минут зал успокаивается,
всхлипывая и икая. И Кац, мученик Госфилармонии, обязанный исполнить
свой долг художника, композитора, отработать деньги, продолжает:
-- Когда я служил в музыкантском взводе 3-го Московского полка...
-- Уа-ха-ха-ха!!! -- находит в себе силы зал. Администрация смотрит
из-за кулис с безумными лицами. Они в психиатрической лечебнице. Мир
сошел с ума.
Кац-2 с заклиненными мозгами впадает в помраченное упрямство. Он
категорически хочет продавить ситуацию и выступить. Любое его слово
встречает бешеную овацию и взрыв хохота. <<Ой, не могу!>> -- кричат в
зале.
Каждые двадцать секунд, как истребитель в бою, Кац-2 вертит головой,
пытаясь засечь причину смеха с любой стороны. Это еще больше
подстегивает эффект от выступления. Силы зала на исходе.
Наконец он стучит себя кулаком по лбу и вертит пальцем у виска,
характеризуя реакцию зала. Зал может благодарить композитора только
слабым взвизгиванием. Кто хрюкает на вдохе, у кого летит сопля в
соседний ряд, кто описался, -- люди не владеют собой.
Не выдерживая, необходимо же спасать ситуацию, администратор
выскакивает на сцену и орет:
-- Кто вы, наконец, такой?!
-- Я композитор Сигизмунд Кац... -- ставит пластинку с начала композитор
Сигизмунд Кац.
Зал при смерти. Паралич. В реанимацию. На искусственное дыхание.
..Никиту Богословского на шесть месяцев исключили из Союза
Композиторов. Сигизмунд Кац два года с ним не разговаривал. И никогда
больше не ездил в поездки.
2. Премия
В Москве возвели семь сталинских высоток: резной силуэт эпохи. И в
двух давали квартиры знатным людям страны. Под шпилем на
Котельнической набережной одаряли престижной жилплощадью творцов.
Обожавший все новое Никита Богословский въехал в новую квартиру.
Кругом жили новые соседи.
Соседи были разные. Творцы частично склонны к богемному образу жизни.
А также паразитическому. Под сенью лавров привыкают к халяве. Империя
ласкала своих наемных трубадуров досыта. Стиль ампир развращает
искусство.
Скажем, драматург Владимир Губарев приобрел милую привычку на халяву
ужинать. Он это дело поставил на деловую ногу. Звонил и извещал
жертву:
-- Я к тебе сегодня приду ужинать. Ты ведь дома. Вот и отлично. Часов в
девять. -- И клал трубку. Ответ его не интересовал. В смысле только
мешал. Краткость -- сестра таланта. Драматург. Предупредил -- и съел.
Дружески так. Гость. Ты пока готовься.
А как-то отказать неудобно. Не по-дружески. Не по-соседски. Вроде ты
жлоб. Вроде ты его видеть не хочешь. Или жаба душит кусок хлеба соседу
дать. Люди-то все жили в высотке не нищие. Известные, хлебосольные,
своя душа шире чужого брюха.
Короче, Губарев всех достал своей продразверсткой. И следил, кто в
отъезде, кто вернулся: гестапо наладил! Составил типа графика:
очередная повинность, чтоб не слишком одних и тех же объедать. А
выпить наливал себе со стола сам; не стеснялся.
Таким образом, звонит он днем в очередной раз Богословскому:
-- Старик, я знаю, ты сегодня дома. Я к тебе вечерком загляну к ужину,
часов в восемь, лады? -- И трубка: бряк!
Богословский задумывается, глядя в окно на эксклюзивный пейзаж с
Кремлем. Матерится беззлобно, с какой-то даже философской
интонацией... И начинает готовиться к ужину. Домработнице велит то-сё
сходить купить. Друзьям тем-сем позвонить, пригласить. Сходить
кое-куда. Чего уж одним Губаревым ограничиваться, гости так гости.
В друзьях у Богословского роилось и слиплось пол-Москвы, и все сплошь
народные артисты и заслуженные деятели. И первый поэт страны
Константин Симонов, и первый драматург Алексей Арбузов, и первый
писатель-международник Илья Эренбург, и главный диктор государства
Юрий Левитан. Хотя Левитан прийти не смог по занятости; но на часок
Богословский его навестил, у них были свои дела.
В девятом часу народ собирается. Компания избранная и теплая. Сливки
общества в интерьере. Кремлевские звезды! -- не нынешним проходимцам
чета. Пьют, закусывают, рассуждают о возвышенном. Бойцы вспоминают
минувшие дни: то взлет -- то посадка, то премия -- то разнос. Смачные
мужские сплетни под стакан: сейчас награды по сговору, а не по
заслугам.
-- Погодите, -- сытно вспоминает Арбузов, -- а когда, кстати, оглашение
по Госпремиям? Ведь оно сейчас где-то... в среду?
-- Да как раз сегодня Комитет по премиям заседал, -- говорит Симонов и
смотрит на часы. -- У меня два года ничего нового, я не слежу...
-- А мне в прошлом году первой степени дали, -- машет Эренбург.
А настенные часы машут маятником, и Богословский предлагает:
-- Без пяти девять... последние известия будут... послушать?
Включает приемник, и он тихо бухтит про выпуск кирпичей и народную
самодеятельность.
Часы бьют девять. Никита прибавляет звук. А приемник, как тогда было,
большой лакированный ящик, ламповая радиола, верньеры под светящейся
шкалой, индикаторный глазок и клавиши. Дизайн!
Подстраивает он волну, щелкает регистром, чтоб речь разборчивей
звучала. Сигналы точного времени пропищали. Последние известия. И
действительно:
-- Внимание. Говорит Москва. Передаем правительственное сообщение.
Металлический тяжкий баритон пророчит и обрушивает информацию
катастрофического масштаба. Приговор эпохи оцепенил героизмом дух и
пространство. В грозном торжестве гремит гибель богов. Юрий Левитан.
Апокалипсис нау. Кто не слышал -- не поймет. От его праздничных
объявлений дети писались в ужасе. Голос века. Любимый диктор Сталина.
-- Указ Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических
Республик. О присуждении Государственных премий за 1955 год. В области
науки: академику, доктору физико-математических наук... -- и так далее.
Все слушают. Это имперский ритуал. Иерархия творцов в структуре
благоволения власти. Это интересно и показательно. Здесь свои рецепты
и приемы, свои законы карьер и падений.
И, наконец, самое интересующее коллег:
-- В области культуры. Государственную премию первой степени. Улановой
Галине Сергеевне, народной артистке СССР, солистке Большого театра
оперы и балета. За исполнение партии Жизели в...
А премий в те времена было много. Государство давало пряник правильным
людям. По каждому разделу и подвиду -- трех степеней. Что ни год --
артисты, прозаики, драматурги и так далее.
-- В области литературы. Первой степени. Бубеннову Михаилу Алексеевичу.
За роман <<Белая береза>>...
И суммы были гигантские. Первой степени -- 100000 рублей. Это две
шикарные дачи. Второй -- 50000, третьей -- 25000. При зарплате инженера
600 рублей в месяц -- это было чем вдохновиться.
-- В области драматургии...
Слушают тихо, сделав паузу в сеансе одновременной жратвы. Ревность,
любопытство, пожатие плеч: свой цех.
-- Государственную премию третьей степени. Губареву Владимиру
Александровичу. За пьесу <<На подъеме>>.
В хрустальной тишине -- детская неожиданность и одобрительная мимика:
реакция зреет.
Губарев бледнеет, стекленеет и вспыхивает, как фонарик. Он розовый,
как роза, и алый, как заря. Он временно забыл дышать.
Кто хмыкает, кто кивает, кто показывает большой палец.
Губарев сосредоточенно собирает глаза в фокус и смотрит на
Богословского. На Арбузова. На Симонова. Рот непроизвольно
разъезжается к ушам, зубы торчат в детской счастливой улыбке. Грудь
вздымается.
-- Э-э-э!.. -- вдохновенно и смущенно говорит он.
А кругом все сидят лауреаты. Они все получали, их ничем не проймешь, в
их кругу это дело обычное. Кому обычное -- а кому и не очень!
-- Я, в общем... ожидал... но не ожидал... можно сказать, -- лепечет он
в забвении.
Богословский начинает дружески аплодировать Губареву, и все
подхватывают. Хлопают по плечам, обнимают и пожимают:
-- Поздравляем, брат!
-- Ну что же. Давно пора.
-- Заслужил! Заслужил... Молодец.
-- Но наш-то тихоня, а? И ведь никому ничего!..
Губарев сияет умильными глазами, как удачливая невеста бывшим любовникам:
-- Клянусь... не планировал... да ничего я не готовил, знать не знал...
не хлопотал... даже не верится!
Наливают фужер, провозглашают за лауреата, ура с поцелуями!
-- Нашего лауреатского полку прибыло!
-- Эх, да не так, это шампанским надо отметить! Пошлем сейчас.
Коллеги спохватываются -- вспоминают:
-- Ну что, брат? С тебя причитается!
-- Да уж! Двадцать пять косых отхватил, не считая медали. Проставиться положено!
-- Конечно, -- готовно суетится Губарев. -- А как же! Разумеется! Нет, ну
надо же, а? Сейчас, сейчас сбегаю! А лучше поехали в <<Арагви>>, а? Или
в <<Националь>>!
-- Поздно, -- машет Богословский. -- Там сейчас уже ни одного столика. Да
пока накроют, приготовят. Ты сбегай за деньгами, шофера пошлем, он
возьмет.
На радостях собутыльники составляют меню лауреатского банкета. Список
заказов на двух сторонах листа.
Радостный Губарев убегает в свой подъезд выгребать из сусеков
наличность и одалживать у соседей. Не ударим лицом в грязь! В помощь
шоферу отправляют домработницу. Елисеевский до одиннадцати.
Вслед Никита звонит администратору магазина и велит подгрузить к
заказу еще кое-что, сославшись на него.
И они закатывают царский пир. Лукулл бесчинствует у Лукулла. Они пьют
отборный коньяк и закусывают черной икрой. Рябчики и копченая колбаса,
ананасы и виноград, крабы и торт бизе -- все баснословно дорогое и
только для сильных мира сего. Хай-класс той эпохи. Только что
лебединые кости из рукава не вылетают. Бокалы звенят, тосты гремят,
челюсти чавкают, и у всех настроение ну просто необыкновенно
приподнятое.
-- Я хочу выпить за всех собравшихся!.. -- пошатывается Губарев с
тостом. -- За вас... за коллег, за друзей... за всех нас. Это вы так
дружески... теплая поддержка всегда... а ведь сколько зависти и
недоброжелательности в наших кругах!., и когда такое отношение... мои
дорогие товарищи!
Он путается в придаточных оборотах, и дышит слезами умиления, лобзает
как сеттер всех, кого может достать, и являет обликом и поведением
известный плакат: <<Не пей, с пьяных глаз ты можешь обнять своего
классового врага>>.
Часы, однако, бьют полночь.
-- А включи еще разок послушать, не всех запомнили, -- предлагают
Никите: последние известия идут.
Он включает приемник. Повтор сообщения только начался:
-- ...геевне Улановой...
Слушают, комментируют. Губарев цветет, потупившись.
-- ...рвой степени. Бубеннову Михаилу Алексеевичу...
А вот и оно! Наконец:
-- Губареву Владимиру Александровичу... (пауза тянется) Н-И Х-У-Я!!!
В остановленном времени, в хрустальном звоне осколков мира, сознание
Губарева распалось в пустоте. Бесконечную секунду вечности и смерти он
осознавал смысл звуков. Безумие поразило его, и он умер! Облик его
мумифицировался. Кожа обтянула древний череп. Нитка слюны вышла из
распяленного рта. Глаза выпрыгнули и висят на ниточках отдельно от
морды. Тихий свист: последний воздух покинул бронхи.
Из линий и пятен складываются друзья... он различает их неуверенно и в
бессмысленной истерической надежде. Он уповает на их слух! В здравом
уме и твердой памяти! Ну?.. Сердце летит в ледяную мошонку. Их силуэты
перекошены, лица искажены... Ну???!!!
-- Да-а!.. -- тянут друзья. -- Ну -- ни ...я так ни ...я! Что ж делать.
И, тыча в останки Губарева, не в силах сдерживать конвульсии, они
хохочут как убийцы детей, хохочут как враги народа, хохочут как
птеродактили, как иуды с мешком серебреников каждый. Они лопаются,
задыхаются, падают с диванов и дрыгают ногами. Выражение лица жертвы
придает им сил взвизгивать и стрелять нечаянной соплей.
В убитом Губареве, в черной глубине черепа, начинает шевелиться
одинокая мозговая извилина. К ней присоединяется вторая и принимается
подсчитывать убытки.
-- Уах-ха-ха-вва-бру-га-га!!! -- восторгаются лауреаты и бьют себя по ляжкам.
Днем друг Левитан записал это Богословскому на пленку. Это была не
радиола. Это была магнитола. Первая в Москве! Неизвестная заграничная
диковина. Никита обожал новинки. Знакомые продавцы звонили ему.
Губарев в ступоре вышептывает мат и выпадает по линии выхода.
-- По-моему, неплохо посидели, -- говорит Никита.
Больше Губарев никогда ни к кому не ходил ужинать.

Я-то застал Никиту Богословского уже при Брежневе. И тем не менее Н.Б. как-то выпадал из тогдашних обычных шуток и юмора. Теперь я понимаю, что он был динозавром из прошлой эпохи. Или - раз уж выжил - скорее крокодилом, современной рептилией. Рептилией, но современной.

[korshun]

Истинно свободный человек свободен внутри себя, и это не зависит от режима.

[Рыжий Кот]

Как я есть автор работы "Субэтнография советских евреев в свете компьютерной ономастики", мне доступно понимание того, что недоступно пониманию антисемитов.

И поэтому не уходит у меня вопрос о неприязни собеседника к тем евреям, которые были спасены частями Красной Армии, когда эти части генералиссимуса Сталина успевали освободить концлагеря канцлера Гитлера; неприязни к ашкеназам (то есть европейским евреям).

Ну вот странно выявлять обнаружить среди евреев антисемита! хотя бы и фрагментарного - антиашкеназа антиашкеназицу.

Хочешь обсудить тему сходства и различий между Сталиным и Гитлером в моем восприятии?

Хочу обсудить тему сходства и различий между европейскими и бухарскими евреями в твоём восприятии. А также остальными коленами Израилевыми.

[Aliskana]

Хочешь - обсуждай. Но не со мной. Ciao, bambino!

[Рыжий Кот]

Ага, вот где я писал о чувстве юмора Сталина. Не впадая в ужас или восторг или в агностицизм, но в сколь возможно холодное исследование. Шутки от Иосифа Грозного ((с) 1978). Что они говорят о структуре личности ИВС.

↓↓ многабукав

Шутки Сталина

Dmitry
03 октября 2014 23:4325725



Иосиф Виссарионович Сталин не был обделен чувством юмора, вот несколько примеров:
1. ) Из воспоминаний одного из охранников Сталина А.Рыбина.
В поездках Сталина часто сопровождал охранник Туков. Он сидел на переднем сиденье рядом с шофером и имел обыкновение в пути засыпать. Кто-то из членов Политбюро, ехавший со Сталиным на заднем сиденье, заметил:
- Товарищ Сталин, я не пойму, кто из вас кого охраняет?
- Это что,- ответил Иосиф Виссарионович, – он еще мне свой пистолет в плащ сунул – возьмите, мол, на всякий случай!

2.) Однажды Сталину доложили, что у маршала Рокоссовского появилась любовница и это — известная красавица-актриса Валентина Серова. И, мол, что с ними теперь делать будем? Сталин вынул изо рта трубку, чуть подумал и сказал:
— Что будем, что будем… завидовать будем!

3.) Сталин ходил с Первым секретарем ЦК Грузии А. И. Мгеладзе по аллеям кунцевской дачи и угощал его лимонами, которые вырастил сам в своем лимоннике:
- Попробуйте, здесь, под Москвой, выросли! И так несколько раз, между разговорами на другие темы:
- Попробуйте, хорошие лимоны! Наконец собеседника осенило:
- Товарищ Сталин, я вам обещаю, что через семь лет Грузия обеспечит страну лимонами, и мы не будем ввозить их из-за границы.
- Слава Богу, догадался! – сказал Сталин.

4.) На переговорах шли споры о послевоенных границах, и Черчилль сказал:
«Но Львов никогда не был русским городом!»
«А Варшава была», – возразил Сталин.

5.) Во время войны войска под командованием Баграмяна первыми вышли к Балтике. Чтобы преподнести это событие по пафоснее, армянский генерал лично налил в бутылку воды из Балтийского моря и велел своему адъютанту лететь с этой бутылкой в Москву к Сталину. Тот и полетел. Но пока он летел, немцы контратаковали и отбросили Баграмяна от балтийского побережья. К моменту прилета адъютанта в Москве об этом были уже осведомлены, а сам адьютант не знал — в самолете радио не было. И вот гордый адъютант входит в кабинет Сталина и пафосно провозглашает: — Товарищ Сталин, генерал Баграмян посылает Вам воду Балтики! Сталин берет бутылку, несколько секунд вертит ее в руках, после чего отдает обратно адъютанту и произносит: — Отдай обратно Баграмяну, скажи, пусть выльет там, где взял.

6.) Разные люди, которым довелось смотреть кинофильмы со Сталиным, рассказали мне много эпизодов на эту тему. Вот один из них.
В 1939 году смотрели «Поезд идет на восток». Фильм – не ахти какой: едет поезд, останавливается…
- Какая это станция? – спросил Сталин.
- Демьяновка.
- Вот здесь я и сойду, – сказал Сталин и вышел из зала.

7.) При разработке автомобиля «Победа» планировалось, что название машины будет «Родина». Узнав об этом, Сталин иронически спросил: «Ну и почем у нас будет Родина?» Название автомобиля сразу изменили.

8.) Обсуждалась кандидатура на пост министра угольной промышленности.
Предложили директора одной из шахт Засядько. Кто-то возразил:
- Все хорошо, но он злоупотребляет спиртными напитками!
- Пригласите его ко мне, – сказал Сталин. Пришел Засядько. Сталин стал с ним беседовать и предложил выпить.
- С удовольствием,- сказал Засядько, налил стакан водки: – За ваше здоровье, товарищ Сталин! – выпил и продолжил разговор.
Сталин чуть отхлебнул и, внимательно наблюдая, предложил по второй. Засядько – хлобысь второй стакан, и ни в одном глазу. Сталин предложил по третьей, но его собеседник отодвинул свой стакан в сторону и сказал:
- Засядько меру знает.
Поговорили. На заседании Политбюро, когда снова встал вопрос о кандидатуре министра, и снова было заявлено о злоупотреблении спиртным предлагаемым кандидатом, Сталин, прохаживаясь с трубкой, сказал:
- Засядько меру знает!
И много лет Засядько возглавлял нашу угольную промышленность…

9) Один генерал-полковник докладывал Сталину о положении дел. Верховный главнокомандующий выглядел очень довольным и дважды одобрительно кивнул. Окончив доклад, военачальник замялся. Сталин спросил: «Вы хотите еще что-нибудь сказать?»
«Да, у меня личный вопрос. В Германии я отобрал кое-какие интересующие меня вещи, но на контрольном пункте их задержали. Если можно, я просил бы вернуть их мне».
«Это можно. Напишите рапорт, я наложу резолюцию».
Генерал-полковник вытащил из кармана заранее заготовленный рапорт. Сталин наложил резолюцию. Проситель начал горячо благодарить.
«Не стоит благодарности», – заметил Сталин.
Прочитав написанную на рапорте резолюцию: «Вернуть полковнику его барахло. И.Сталин», генерал обратился к Верховному: «Тут описка, товарищ Сталин. Я не полковник, а генерал-полковник».
«Нет, тут все правильно, товарищ полковник», – ответил Сталин.

10.) Адмирал И.Исаков с 1938 года был заместителем наркома Военно-Морского флота. Однажды в 1946 году ему позвонил Сталин и сказал, что есть мнение назначить его начальником Главного Морского штаба, в том году переименованного в Главный штаб ВМФ.
Исаков ответил: «Товарищ Сталин, должен вам доложить, что у меня серьезный недостаток: ампутирована одна нога».
«Это единственный недостаток, о котором вы считаете необходимым доложить?» – последовал вопрос.
«Да», – подтвердил адмирал.
«У нас раньше был начальник штаба без головы. Ничего, работал. У вас только ноги нет – это не страшно», – заключил Сталин.

11.) В первый послевоенный год министр финансов А.Зверев, обеспокоенный высокими гонорарами ряда крупных писателей, подготовил соответствующую докладную записку и представил ее Сталину. Тот попросил пригласить к нему Зверева.
Когда министр вошел, Сталин, не предлагая ему сесть, сказал: «Стало быть, получается, что у нас есть писатели-миллионеры? Ужасно звучит, товарищ Зверев? Миллионеры-писатели!».
«Ужасно, товарищ Сталин, ужасно», – подтвердил министр.
Сталин протянул финансисту папку с подготовленной им запиской: «Ужасно, товарищ Зверев, что у нас так мало писателей-миллионеров! Писатели – это память нации. А что они напишут, если будут жить впроголодь?»

12.) Осенью 1936 года на Западе распространился слух о том, что от тяжелой болезни скончался Иосиф Сталин. Чарльз Ниттер, корреспондент информационного агентства Ассошиэйтед Пресс, решил получить информацию из самого достоверного источника. Он отправился в Кремль, где передал для Сталина письмо, в котором просил: подтвердить или опровергнуть этот слух.
Сталин ответил журналисту немедленно: «Милостивый государь! Насколько мне известно из сообщений иностранной прессы, я давно уже оставил сей грешный мир и переселился на тот свет. Так как к сообщениям иностранной прессы нельзя не относиться с доверием, если вы не хотите быть вычеркнутым из списка цивилизованных людей, то прошу верить этим сообщениям и не нарушать моего покоя в тишине потустороннего мира.
26 октября 1936. С уважением И.Сталин».

13.) Как-то иностранные корреспонденты спросили Сталина:
- Почему на гербе Армении изображена гора Арарат, ведь она не находится на территории Армении?
Сталин ответил:
- На гербе Турции изображен полумесяц, а ведь он тоже не находится на территории Турции.

14.) Наркома сельского хозяйства Украины вызвали на Политбюро, Он спросил:
- Как я должен докладывать: коротко или подробно?
- Как хотите, можете коротко, можете подробно, но регламент три минуты, – ответил Сталин.

15.) В Большом Театре готовили новую постановку оперы Глинки «Иван Сусанин». Послушали члены комиссии во главе с председателем Большаковым и решили, что надо снять финал «Славься, русский народ!»: церковность, патриархальщина…
Доложили Сталину.
«А мы поступим по другому: финал оставим, а Большакова снимем.»

16.) Когда решали, что делать с немецким военным флотом, Сталин предложил поделить, а Черчиль внёс встречное предложение: «Затопить».
Сталин отвечает: «Вот вы свою половину и топите».

17.) Сталин приехал на спектакль в Худ. театр. Его встретил Станиславский и, протянув руку сказал: «Алексеев», называя свою настоящую фамилию.
«Джугашвили», – ответил Сталин, пожимая руку, и прошел к своему креслу.

18.) Гарриман на Потсдамской конференции спросил у Сталина:
«После того, как немцы в 1941 году были в 18 км. от Москвы, наверное, вам сейчас приятно делить поверженный Берлин?»
«Царь Александр дошел до Парижа», ответил Сталин.

ЗЫ. Поскольку Алискана как-то не очень рвётся участвовать в этой теме (на что её воля), я не возражаю, если в теме будет участвовать ещё кто-ньть вопреки моему начальному заявлению пожеланию. РыКот.

[Рыжий Кот]

Касательно п.13 : про Арарат на гербе Армении.
По моим сведениям от незаинтересованных лиц диалог происходил не между иностранными корреспондентами и Сталиным, а министором индел Турции и советским послом.

[Рыжий Кот]

Про п.2 про актрису Валентину Серову.
Я так слышал, что докладывал по этому вопросу нарком ГБ Абакумов.

[Рыжий Кот]

В дополнение к п.9.
Слышал эпизод в начале 1939-х гг. Будущие муж и жена познакомились на партхозактиве, поженились и стали продвигаться по карьерной лестнице. Но жена - быстрее. Через некоторое время жена подала на развод. Поскольку дело происходило в самой центральной кузнице партийно-хозяйственных кадров и внутренние события докладывали Сталину, ему доложили и про развод (по тогдашним понятиям бросавший тень на кузницу). При визите к ИВС (повод в рассказе особы приближённой не помню) жена ответила на вопрос о причине развода: муж перестал расти над собой! "Этому горю ми поможем", - сказал ИВС.
Вернувшись на рабочее место (директора завода), жена узнала, что её вернули на равную с мужем должность (начальника цеха). И соответствующий орган (загс) ей в разводе отказал.

[Рыжий Кот]

Но вопрос о структуре личности - остаётся: форум-то околопсихологический!

[Матрёна Ивановна]

.......

[Ветер]

Сообщение от Рыжий Кот

Но вопрос о структуре личности - остаётся: форум-то околопсихологический!

маниакальный типл личности по шишкову

Основа — Представление, восприятие, понимание себя носителем истины. «Я знаю как правильно», «Я создаю правила». Убежденность в том, что истина лишь одна и она принадлежит, известна лишь мне. Поэтому все должны жить так, как я, как я сказал, по моим правилам. Идея превыше человека.

Дисгармоничные, конфликтные черты

1. Непогрешимость (я всегда прав и я вам это докажу).

2. Все должны поступать и жить так, как я понимаю, считаю правильным, истинным, нарушивших нужно наказывать.

3. Хороший тот, кто поддерживает мою правоту, остальные – плохие, недостойные снисхождения.

4. Сложности в сопереживании другим.

5. Сниженное чувство юмора, излишняя серьезность.

6. Все, жизнь моих родных, сотрудников подчиняется моему порядку, закону, выбору, правилам.

7. Жесткость, негибкость, однобокость, консерватизм.



Гармоничные черты

1. Умение доказать свою правоту, логично обосновать.

2. Логичность, последовательность, развитость умственных способностей.

3. Умение правильно, понятно излагать свои мысли, идеи.

4. Способности к инструктажу, командованию, руководству (ясность правил, инструкций для окружающих).

5. Наличие развитого, стабильного, надежного внутреннего стержня.

6. Четкость, однозначность, последовательность.

7. Стабильность, основательность мышления, поведения, мировоззрения.

8. Развитая структура ценностей и жизненных смыслов.

9. Традиционализм (умение создать традицию и поддерживать ее).



Страхи, Неудовольствие от …

1. Собственной неправоты, погрешимости.

2. Ошибки и ее признания.

3. Отсутствия круга поддержки своей правоты, некому «подтверждать правильность моей истины».

4. Предательства, малодушия, неисполнения правил, ошибок последователей, «последователи отвернулись от меня, предали».

5. Несоблюдение собственных правил, отступления от своей собственной позиции (не выдержал голодовки, вегетарианства, отшельничества, пр.).



Удовольствие от …

1. Доказательства своей правоты.

2. Большого количества последователей.

3. Раскладывания по полочкам, логичного обоснования, доказательства.

4. Наказания виновных, провинившихся в плохом, неправильном поведении.

5. Признания другими моей правоты

6. Все в жизни понятно, мои правила работают, заветы исполняются. «Жить стало лучше. Жить стало веселее».

7. Наставление других на «путь Истиный»



Профессии (комфортные, реализующие)

1. Военные (начальники)

2. Родоначальники новой школы, традиции

3. Судьи, законодатели, законники, каратели (наказание за проступки)

4. Ученые (отстаивание своей концепции, доказательство другим их неправоты, диспуты)

5. Служители культа, церкви (начальники)

6. Адвокаты, бухгалтеры (в стране, где законы работают и можно быть честным)

7. Должности, предполагающие четкое инструктирование других людей, наставление их на путь истинный.



Игры-Роли-Манипуляции

1. Такое поведение заслуживает наказания.

2. Здесь я Закон. Будет по-моему.

3. Это не я тебя наказываю, это Закон тебя наказывает («Это не Сталин тебя посадил, не ему и выпускать»)

Внешний вид — Четкий, строгий, жесткий

Двигательная активность - Жесткая, осанка — внутри стальной стержень, «фиксация вместо объятий»

Развитие личности (направления)

1. Признание за другими права на собственное мнение, понимание, другие правила.

2. Осознание возможности одновременной правоты людей с разными мнениями.

3. Погрешимость, признание возможности своей неправоты, собственных ошибок.

4. Развитие способности к сопереживанию (жить не только умом, логикой, но и сердцем).

[Aliskana]

Сообщение от Рыжий Кот

ЗЫ. Поскольку Алискана как-то не очень рвётся участвовать в этой теме (на что её воля), я не возражаю, если в теме будет участвовать ещё кто-ньть вопреки моему начальному заявлению пожеланию. РыКот.

Может, стоит тему переименовать?

[Ветер]

или поделить