Свободная сказка (на любую тему)

[Сэнкс]

Брянские пряники

Сказка проснулась рано рано утром и сладко потянулась в кровати. Ей совершенно не хотелось вставать, но на кухне так заманчиво пахло пряниками! Сказка выскользнула из своей постельки и поплыла прямо туда, на запах. Незаметно, по пятам за сказкой, следовала ее тень. Она тоже любила пряники. Но не умела ходить сама. Да и есть, вобщем, сама - тоже не умела. Ей всегда приходилось довольствоваться сказочной едой... А сказка ничего не знала про свою тень. Ведь она была светлой сказкой. Сказка с удовольствием откусила кусочек пряника, тень с удовольствием откусила свой сказочный кусочек - и пряник оказался настолько вкусным, что тень стала самозабвенно наслаждаться им. Так самозабвенно, что не заметила, что сказка уже давно скушала свои кусочек и ушла дальше по своим сказочным делам. И тогда, тень сама стала сказкой. Ведь только в сказке тень может есть пряники сама по себе. И она тоже ушла по своим делам. И только ароматные брянские пряники остались на кухне. Они ждали новых сказок.

[Катарина]

Сказка о бабочке

Когда-то на свете жила Бабочка с прозрачными крылышками. Сквозь ее крылышки каждый мог увидеть мир таким какой он был в первозданной красе, без злобы и нищеты. Люди удивлялись увидев иной мир, ведь крылышки были прозрачные, и должны было отражать реальность. Но это была иная реальность, давно забытая людьми. Бабочка пролетала над городами, садилась на окна перед разными людьми, но нигде не чувствовала что ей нужно остаться и летела дальше. Но однажды она заглянула в больницу. Бабочке захотела принести радость роженице, облегчить ее страдания. Она села перед ее глазами и ждала рождения ребенка вместе с будущей матерью. Наконец счастливый момент настал и дитя родилось на свет. Мать увидела свое дитя таким же прекрасным каким оно было видно скозь крылья бабочки. Бабочка удивилась увидев тоже. И тогда она поняла что все приходит на этот свет таким же добрым и чистым как имногие века назад, а значит здесь нет нужды в ее даре. И улетела…

[Старик]

Сказка о мужественном разведчике.

Штырлыц затосковал.

Шифровка из Центра опять пришла без кода доступа.

Такое уже случалось.

Штырлыц понял, что в Центре опять отмечали очередной приход нового года.

- Что же это значит? - тосковал Штырлыц.

Скоро Штырлыцу тосковать надоело и разведчик решился на мужественный поступок.

- Провалом больше - провалом меньше... - подумал тоскливый Штырлыц, - мужик я или не... э...э... разведчик?

- Надо кого-то реально заклевать, - начал мужественно рассуждать разведчик, пробуя на вкус и нюх шифровку, - это банально...

- Даже ясно - сколько надо замочить до крови, а сколько вербануть на свою сторону... - бился над расшифровкой Штырлыц.

- Страна работы - Голландия, это даже пню ясно... - смотрел в лупу Штырлиц на шифровку. - И понятна моя Легенда - бледный гей на празднике сексменьшинств... Козлы! - ругнулся на это Штырлыц.

Мужество Штырлыца заканчивалось... быть геем ему ещё не приходилось за всю жизнь разведчиком.

- Осталось одно - у кого взять бабло на операцию в Голландии? - завяз в шифровке Штырлыц. - Высидеть яйца?...Или продать налево часть своего мужества?

- В любом случае - это очень мужественный поступок! - подумал Штырлыц.


И Штырлыц отбил Центру: "Отелло свил гнёздышко".

...

Вот видите - сколько мужества было у нашего разведчика Штырлыца, что он мог его часть продать на сторону! Или на нём высидеть яйца!...

Вот такой был мужественный разведчик в тылу врага за тридевять земель - наш Штырлыц.

[Sergey]

Избранный

- Нео, ты избранный.
- Я всегда это знал, Морфеус.
- Ты возглавишь нас и поведешь в священный поход против машин.
- Ни в коем случае.
От этих слов Морфеус обалдел. Нео решил помочь бедолаге:
- Смотри, Морфеус, сейчас машины работают над тем, чтобы обеспечить людей жратвой, выпивкой и развлечениями. Ну, разрушим мы машины, и что дальше? Придется все делать самим. Пусть лучше машины делают за нас всю грязную работу, а мы будем развлекаться и жить в свое удовольствие.
Морфеус обалдел еще сильнее:
- Но ведь пророчество... – попытался возразить он.
- Слушай, ты что, меня совсем за лоха держишь? Хочется вам с Пифией устраивать разборки с машинами – ваше дело. Чего вы, блин, ко мне лезете?

Описанную сцену в разных ракурсах наблюдал Архитектор на стене с мониторами. Он видел, как Морфеус пытался что-то доказать Нео, и как избранный сгреб его в охапку и выкинул в окно.

"И этот туда же" - подумал Архитектор с тоской, - "Просто какая-то беда с этими избранными".
Архитектор протянул руку к пульту управления, указательный палец с силой нажал на красную кнопку с надписью «Перезагрузка».

[скоморох]

Буратино. Постскриптум.

Деревянная кукла Буратино шла пешком, занятая своими мыслями. Суставы сочленений тихо поскрипывали в такт шагам – после смерти папы Карло Буратино перестал следить за собой. Все его силы уходили на то, чтобы удержать от банкротства разваливающийся театр.
«Инфляция, девальвация, ревальвация… - думал Буратино, аккуратно прижимая правой рукой к потрепанному боку «Экономикс» Фишера. – Итак, повысились цены – раз, курс тугрика к фартингу понизился – два, курс тугрика к злотому остался неизменен – три, курс злотого к фартингу – тоже неизменен – четыре. Что отсюда следует?»
Перед глазами все немножко плыло. Деревянные куклы не спят – это правда, у них нет мозга, но они все равно должны отдыхать – время от времени висеть на гвозде, иначе нити судьбы могут порваться.
Буратино остановился посередь узкого проулка, оперся левой рукой о четырех пальцах на ветхую от времени стену дома и помотал головой. «Так не пойдет, - сказал он себе. – Есть проблема и ее надо решить. По всему получается, что на рынке большие и взрослые дяди играют на понижение (или повышение?) курса». Буратино попытался собраться с мыслями, но у него ничего не получилось. От тоски хотелось завыть.
Последнее время все валилось из рук. Арлекино находился в творческом ступоре – не шли у него стихи, получалась какая-то бездарная пошлятина. Весь быт свалился на Мальвину и теперь на нее было невозможно смотреть без грусти: запавшие глаза; спутанные волосы – теперь уже не голубые – синие, почти фиолетовые; руки как у прачки – без той нежной утонченности, так подействовавшей на Буратино в их первую встречу; бесконечные готовка и мотания по магазинам тоже не сделали Мальвину привлекательней. Артемон облез – у него стала выпадать шерсть, и завелись блохи. Да что там говорить – за последнее время сдали все – видимо что-то они вместе делали не так.
А ведь каким прекрасным казалось будущее, когда они расправились с Карабасом и взяли театр в свои руки. Попервоначалу все было просто чудесно – они играли свои пьесы, и зал был набит битком – не было дня без аншлага. Так продолжалось месяца три-четыре, а затем вдруг нагрянула санинспекция. Вальяжный дядечка ткнул кукол в какую-то бумажку с какими-то печатями и объяснил, что были нарушены те-то и те-то правила. Взяли штраф. Через день объявилась налоговая полиция и рассказала о кассовых аппаратах. Взяли штраф. Проверки следовали за проверками, инспекции за инспекциями – от беготни по инстанциям Буратино потерял в весе. В тот момент он задумался – у Карабаса-Барабаса таких проблем не было сроду. За советом он пошел к Тортилле, целый день проторчал на болоте, но так ее и не нашел. Лишь позже от лягушек он узнал, что старая черепаха тронулась умом и впала в старческий маразм, и теперь почти все время проводила на дне, обучая пиявок правилам общепита. Те лишь смеялись над ней.
Репертуар незаметно иссяк, а до нового за всеми этими неурядицами руки никак не доходили – зрителей становилось все меньше и меньше.
Буратино, словно в омут, кинулся в постижение экономики и основы администрирования – от папы Карло толку не было, ибо был он с рождения простым работягой и наукам не обучался. Записавшись на курсы, Буратино пнем просиживал на последних рядах, играя с такими же как он обалдуями в карты, а в перерывах пытался понять хоть что-нибудь, но усидчивости и ума не хватало даже на пять минут – мысль лектора терялась после семи-восьми слов. И вот теперь – на тебе – экономический кризис.
Оттолкнувшись от стены, Буратино поплелся дальше. «Что я скажу ребятам?» - спросил он себя, но в пустоте своей души ответа не нашел. Доковыляв до летней кафешки, деревянная кукла плюхнулась на стул и закрыла глаза. Ей все осточертело. Хозяин кафешки, попыхивая трубкой, некоторое время смотрел на куклу с брезгливостью, но потом все-таки сжалился и решил не прогонять.
С закрытыми глазами было хорошо сидеть, не двигаться и слушать уличные звуки. Запахи Буратино не различал. «На гвоздик бы… - подумал он, расставаясь с последними силами. – Или в сундук. Под нафталин…» Так он сидел не долго и не коротко, ибо все относительно в нашем мире, но тут у уха раздался густой бас:
- Свободно?
Буратино открыл глаза и вздрогнул – над ним, оглаживая длинную черную, с вкраплениями проседи, бороду, горой возвышался Карабас. Они смотрели друг на друга молча. Барабас щурил глаза и невесело ухмылялся.
- Садитесь, - кивнул, наконец, Буратино и Карабас-Барабас погрузился в пластик кресла.
- Как дела, чурка? – вопросил он. – Впрочем, сам вижу – хреново. Хреново ведь, а?
Буратино промолчал.
- Ну а ты чево думал? Думал злодея прогонишь, и жизнь пойдет веселая? Фиг тебе! – Карабас помотал перед носом у Буратино волосатым кулаком с нехитрым сплетением пальцев и захохотал. – Жизнь она, браток, злее будет. Одного энтузиазизма тут мало.
Карабас был запакован в пропыленный сюртук с темными, не отстирываемыми пятнами. Белки глаз были красноватые и чуть навыкате – чувствовалось, что он недавно принял внутрь.
- А у вас как дела? – вежливо спросил Буратино, научившийся уже уважать силу. Нет, не уважать – боятся.
- Не намного лучше твоих, - буркнул Карабас и помотал головой. – После этой сраной книжки никто не хочет иметь со мной дело. Ты ведь у нас герой! А я ведь у вас злодей! Ты пойми, заморыш, - Карабас навалился на стол и приблизил лицо к Буратино, чуть не уколовшись о нос. – Мы теперь по одну сторону баррикад. Ты ж ни подмазать, кого надо не можешь – не знаешь, кого и как – ни с людьми хорошими дружить не умеешь, чтобы инспекторов фиговых вокруг не отиралось. Ты НИ-ЧЕ-ГО о жизни не знаешь, моралист вшивый!
Буратино выдержал взгляд – все-таки кое-чему за это время научился и вежливо ответил:
- Возвращайтесь к нам, господин Карабас-Барабас. Нам без Вас плохо…

[Лара]

Жила-была капля... капля воды. Больше всего на свете она любила путешествовать и наблюдать за жизнью людей, а иногда и участовать в ней. Где она только ни побывала: в пенной ванне, в кастрюле с супом, на лбу тренирующегося спортсмена, на грядке с морковкой, в лужице, ручейке, речке, море, океане и, конечно же, дома - в материнской тучке.

Круговорот воды в природе...

[Mirana]

Про носки.

Жили были носки. Парой. Счастливо и в согласии.

Как-то раз, покрутившись в барабане стиральной машины, носки болтались на веревочке...

- Знаешь, - сказал один из них, - я, как правый носок, должен тебе сказать...
- С чего это ты взял, что ты - правый носок? - спросил другой.
- Ну как же. Нас же двое. Если ты - левый носок, то я - правый.
- А с чего ты взял, что я - левый? Может, это ты - левый.
- Ну насмешил Какой из тебя правый носок? Ты себя в зеркале видел? Ты родился левым носком, так что твои попытки быть правым - курам на смех

- Курам на смех???!!!!!!!! НУ я тебе покажу! Посмотрим, кому ты будешь нужен один!

- Ну и вали! Мама была права, ты мне не подходишь! Я найду себе более подходящую пару!

...

Вот так и получается, что в доме постепенно скапливаются не парные носки...

[Sergey]

Не время для чудес

- Давай поиграем, ласточка, - предложил солнечный лучик.
- Некогда мне играть. Рою я глубокую норку для будущих птенцов, - отвечала птичка, все глубже закапываясь в землю.

- Лес полон чудес и загадок. Они ждут тебя, ласточка - шептали древесные исполины.
- Некогда мне разгадывать загадки. Обустраиваю я гнездышко для будущих птенцов, - отвечала птичка.

- Лети сюда, ласточка, - звала волшебная радуга, - Я открою тебе дорогу в дальние страны. Туда, где ты никогда не бывала, но всегда мечтала попасть.
- Некогда мне путешествовать. Сперва нужно завести птенцов и поставить на крыло, - отвечала птичка.

Так и случилось. Ласточка завела птенцов, и все свое время наполнила заботой о них. Солнышко, деревья и радуга больше не напоминали о себе, и ласточка тоже редко о них вспоминала. И только когда детки подросли, глядя на то, как они резвятся и играют в солнечных лучах, ласточка испытывала грусть, словно упустила что-то очень важное. А дети улетали из родительского гнезда, и все реже возвращались.

И вот остался один младший сын. Он тоже стал уже взрослым и самостоятельным, любил путешествовать, но еще навещал маму. Слушая рассказы сына о лесных чудесах и загадках, ласточке было и радостно, и грустно. Радостно потому что пусть не она сама, а ее дети испытали те чудеса, от которых она когда-то отказалась. А грустно потому, что чувствовала, что и этот птенец вскоре навсегда покинет родительский дом. Сознавать это было мучительно больно, и из глаз птицы выкатилась слеза.

-Не грусти, мама, - утешил ее сын, - Знаешь, меня тут радуга зовет путешествовать в волшебные страны и дальние края. Давай отправимся туда вместе.

[ntrocenko]

- Чудо! Ты где? Что опять с нашей душой? Что мы ищем?
- Я ищу опять тебя. Ту, что сочетает в себя миллион остальных женщин. Мне не нужен никто кроме тебя. В тебе всего в меру. В тебе все гармонично.
- Ну вот, опять! Все было так хорошо! Я же все равно рядом, я с тобой. Тебе стоит просто захотеть меня увидеть и я здесь. Можешь просто думать обо мне перед сном, и ночью я буду с тобой.
- Я хочу, чтобы ты была на расстоянии вытянутой руки всегда.
- Но я же еще ближе, зай!
- Так, и не так. Мне хочется дарить тебе облака на закате ежедневно, а не изредка.
- За то ты можешь слушать два сердца, когда мы видимся, а больше никто не может. Все в этом мире «за то». Не грусти! Я просила тебя много раз жить и радоваться, но ты не хочешь. Т.е. ты хочешь, но делаешь вид, что тебе не радостно. Ничего научишься.
- И тогда ты будешь моей?
- Я ничья. Я своя. И ты свой. И это чудесно. В этом свобода. Мы где-то бываем, с кем-то, когда-то, а потом делимся друг с другом впечатлениями, даем новые эмоции, обмениваемся энергией.
- Я не могу делать все, что хотел бы делать с тобой.
- Мы никогда не можем делать все что хотим. Точнее можем, но не хотим делать все что хотим. Ну, ты меня понял, как всегда. Чудесно, что тебе не нужно все объяснять часами, это так экономит время!
- У нас не будет общих детей. Ты представляешь, я никогда не увижу глаза нашей дочери, никогда…..!!!!
- Ну, кто же тебе сказал такую чушь! Где-то рядом, мы живем другой жизнью, и там у нас замечательная дочь, а так же чудесный сын с моими огромными глазами и твоим чувственным ротиком. Даже если это и не так, то значит в следующей жизни я обязательно рожу тебе доченьку. Вот увидишь. Обещаю.
- Нет. Ты будешь думать, умирая не обо мне.
- Но ты же будешь думать обо мне. А какое право я имею, мешать тебе осуществить мечты. Это твои мечты и ты их хозяин.
- Но ты то захочешь в следующий раз быть с любимым.
- Значит, мне придется разделиться. Одна я – буду с тобой, друга – с ним. И кто знает, сколько еще меня будет. Не бойся – меня много.
- Ты смешная.
- За это ты меня тоже любишь.
- Я не хочу.
- Это нам не подвластно. Мы можем не выражать свои чувства, но не чувствовать – это не в наших силах. Даже тебе этого не одолеть. Прости.
- Я и не хочу.
- Но ты же только что говорил обратное, хотя, это же ты.
- Можно я приду к тебе в следующем сне?
- Я не могу сказать нет. Это все равно, что запретить человеку любить себя. Никому еще не удавалось.
- Пока.
- Стой. Я хочу апельсин. Ты мне давно обещал.
- Так возьми. Ты умеешь.

[ntrocenko]

***

Вот я и умерла. Сначала мне стало очень непонятно происходящее вокруг, а потом вдруг наступило спокойствие. Такое спокойствие как никогда. Если хорошенько вспомнить, то все же, пожалуй, было такое однажды. Помнишь, как мы встретились?
Ты сидел в каком-то старом кресле во главе длинного стола. Странен был и этот стол в таком заведении, и это грязноватое кресло. Все было нелепо. Вокруг люди, которых мы раньше не знали. Раньше, давно, когда мы были вместе, когда жили в одном доме. Не так должны происходить самые важные встречи в жизни. Впрочем, какое это имело значение. Не всем так везет встретиться опять. Да и не просто встретиться, а сразу узнать друг друга.
Ты посмотрел на меня через стол. Встал, обошел. При этом ради приличия говорил что-то. Потом этот долгий взгляд «глаза в глаза, к душе душа». Всё и все вокруг растворилось, ушло из сознания, остались мы втроем: ты, я и Любовь. И … все. ЭТА жизнь изменилась. С той минуты нам было совершенно все равно, что говорить. Это были всего лишь звуки. Смысл же, немыслимые потоки энергии, лучики чувств передавали легкие прикосновения руки, минутные паузы и глаза. Это потрясающе!
Мы проводили вместе день за днем. Ты не опускал меня до самого вечера. Домой шли вместе по ночному городу. Хотелось использовать все минуты счастья посланные судьбой. Тогда ты это понимал и ценил. «От подарков невоспитанно отказываться» однажды сказал мне ты.
Помнишь, ты любил, когда я заваривала чай. Впрочем, наверное, если бы я заварила хину, тебе бы тоже понравилось. Как и мне нравилось слушать твоих бардов. Иногда мы пили вино. Оно нас не пьянило. Дальше было не куда. Один раз ты привез с дачи огурчики. Такие маленькие, белесые и жутко колючие. Не возможно понять, как люди могут быть так счастливы, когда пьют водку, закусывают свежими огурцами, болтают ни о чем и читают стихи из записной книжки. А впрочем, что же тут не понятного. Люди всегда счастливы, когда здоровы и богаты. Мы были душевно здоровы и душевно богаты. У тебя была я, у меня – ты. И у нас – наша любовь и прошлая жизнь. Нам было что вспомнить и пережить еще раз.
Я с первого взгляда полюбила твоего сына, по рассказам – дочь, с благодарностью всегда относилась к жене. Женщины ко всему относятся иначе мужчин. Для нас все, что связанно с любимым человеком (кем бы он не был, отцом мужем, братом, матерью) окутано особым смыслом, имеет свою энергетику. Кстати, твой сын тоже полюбил меня. «Папа, мне нравится эта тетя» - «Мне тоже, сынок» Помнишь? Мы с ним рисовали, читали книжки, пели песни – это у него от тебя. Я любила, когда ты пел. Это было так проникновенно.
На зеленой траве, на пригорке

Где шумит сон-трава мурава
На зеленой траве, на пригорке
Целовала Наташка меня.
«Ты пришел надо мной посмеяться,
Ты пришел надо мной подшутить.
Не хочу я с тобой целоваться,
А хочу тебя крепко любить»
«Не пришел над тобой я смеяться,
Не пришел над тобой я шутить,
А пришел навсегда попрощаться
И на веки тебя позабыть»
И даже не надейся! Мы не те люди, которые могут забыть друг друга в ЭТОЙ жизни. Что говорить, когда мы узнали друг друга через века.
Это был самый длительный и самый счастливый период нашего невербального общения в ЭТОЙ жизни. Впрочем, так сказать нельзя. Это все равно, что сказать «Из всех 20 пальцев я люблю больше указательный палец правой ноги». Просто в этот период мы были наиболее душевно здоровы.
А потом наступило время пятилетнего «почти молчания». Все что посылает судьба – благо! Вот уж во истину когда начинаешь понимать всю суть таких мыслей. Наша способность говорить мыслями друг с другом дала возможность быть в курсе дел друг друга. И спустя пять лет, услышав мой голос по телефону, ты сразу же узнал меня.
Зимой, когда мы встретились после пятилетней разлуки, нам не о чем было говорить. Мы и так знали все факты. А для того общения, которое давало нам радость и саму жизнь – слова пусты.
Не хочу вспоминать о боли. Не знаю, почему ты так себя повел – значит так нужно. Главное, что теперь мы вместе и надолго.
Вот я и умерла. Мы опять единое целое. Я думала о тебе, когда умирала. Осталось подождать малость (лет 300) и … Туман, дождик, ты идешь по улице, кутаясь в широкий плащ. А я выхожу резко из-за угла. Мы сталкиваемся. Сколько мне лет? а тебе? кто ты мужчина или женщина? а я? Это все неважно. Важно, что мы сразу понимаем - вот он тот главный миг ЭТОЙ жизни, поворот за которым все становится на свои места и вечность продолжается.