|
Книги и писатели Книги, рассказы, сказки, стихи... В этом разделе можно обсуждать чужие произвеления и публиковать свои собсвтенные. |
|
Опции темы |
10.02.2010, 12:56 | #21 |
Ловлю момент
Регистрация: 19.11.2006
Адрес: В провинции
Сообщений: 8,176
|
Эта книга посвящается Вовке Крышину,
который первым ознакомил меня с теорией Дарвина о происхождении видов. — Люди, — говорил Вовка Крышин, — родились у обезьян. Мне было ясно, что Вовка врет. Он часто рассказывал мне всякие глупости, как и положено старшему товарищу. Мне было лет пять, а Вовка тогда учился в четвертом классе. Наши родители часто уходили вместе в кино, в Дом Офицеров, а положительного мальчика Вовку невесть за какие кармические грехи приговаривали к сидению со мной. К счастью, он быстро понял, что от разрушительной деятельности меня можно удержать, рассказывая интересные истории. И пересказывал мне школьную программу под видом сказок и сплетен. Вовка, думаю я, был прирожденным популяризатором. Надеюсь, он стал потом лектором общества «Знание». Все же маленьким моцартом был в этой области. В тот вечер Вовка популярно изложил мне теорию Дарвина о происхождении видов. Вернее, самую животрепещущую часть этой теории: первые люди, дескать, у обезьян родились. Надо же такое было придумать! — Врешь, — говорю. — Люди на обезьян не похожи совсем. — Ну и что, я на своих маму с папой тоже не похож! — резонно возражает Вовка. Крыть нечем. Мама у Вовки Крышина толстая, а Вовка худой. Папа у него тоже худой, но длинный и лысый, а Вовка хоть и в четвертом классе, а всего на полголовы меня выше. И кудрявый. Совсем, стало быть, на родителей не похож. А Вовка уже тащит книжку, где на картинке нарисована шеренга жутких, сутулых приматов. Впереди, практически на белом коне, человек. Блин. Плохо дело. В книжках — так думалось мне в ту пору, — всегда только правда написана. Неправду люди вслух говорят, а правду пишут в книжках. Это всякому дураку ясно. Смириться с новостью было непросто. Обезьяны мне никогда не нравились, особенно которые с красной жопой. Гадость какая! Но когда новость про обезьян была худо-бедно усвоена и переварена, мне сразу же стало очень легко жить среди людей. Прежде меня очень мучил вопрос: почему почти все вокруг мудаки и сволочи? Ну, положим, слово «мудак» было мне в ту пору неизвестно, но мудаков от этого меньше не становилось. Только больше. (Не узнав тайного имени, как нечисть такую заклинать? То-то же.) Но тут все вдруг встало на свои места. Если люди у обезьян родились — что ж, тогда с них и спросу никакого быть не может. И так все гораздо лучше, чем следовало бы ожидать. Мне-то прежде казалось, что они не стараются совсем быть хорошими, а тут ясно: еще как стараются. Пупок рвут буквально. Любить людей стало легко. Требования к ним свелись к минимуму. Говорит членораздельно, жопа не красная — вот и молодец. Можно дружить. Позже, классу к восьмому, что ли, теория про обезьянорожденных была подвергнута критическому анализу. Вера моя в Чарльза Дарвина, проживавшего, если кто не знает, в месте под названием Даун-холл, поизносилась. И любить людей снова стало непросто. Хотя, конечно, возможно. Но это уже совсем другая история.
__________________
"Из одного креста можно было бы сделать две виселицы", - с презрением сказал специалист. Станислав Ежи Лец |
10.02.2010, 13:01 | #22 |
Ловлю момент
Регистрация: 19.11.2006
Адрес: В провинции
Сообщений: 8,176
|
Надоело постить - прочитайте, не пожалеете.
ИМХО, такую книжку надо съесть целиком Пойду искать её сегодня в бумажном виде, чтоб и домашние порадовались
__________________
"Из одного креста можно было бы сделать две виселицы", - с презрением сказал специалист. Станислав Ежи Лец |
27.11.2013, 23:59 | #23 |
Вольная мастерица
Регистрация: 26.11.2008
Адрес: Пока Кармиэль
Сообщений: 26,047
|
Кааакая круть...
Эта книга посвящается Наташе.
Ей было восемь лет, а мне — пять, когда она заманила меня на темный чердак и рассказала мне сказку про Черную Руку. Шепот ее звучал вполне зловеще. Особенно Наташе удавалась фраза: «Девочка, девочка, Черная Рука приближается к твоему дому!» Мне потом очень хотелось увидеть Черную Руку. Ну вот, чтобы она не прямо ко мне в спальню пришла, а куда-нибудь по соседству. Дом наш был длинный, буквой «Г», девять, кажется, подъездов. Множество девочек и мальчиков, хороших и разных, проживало в нашем доме. Каждый из них вполне подходил на роль жертвы. Вот и хотелось мне, чтобы Черная Рука пришла к кому-нибудь из них. А я из окошка подгляжу тихонечко, и будет мне счастье. Черная Рука, конечно, так и не собралась навестить моих соседей, зато на этом примере очень легко уяснить простой и печальный факт: почти всякий человек жаждет быть свидетелем чуда. И хрен кто согласится быть его непосредственным участником. Попереть, что ли, супротив природы? Но Наташин шепот звучит теперь не зловеще, а насмешливо: Девочка, девочка, Черная Рука срать на тебя хотела! Эта книга посвящается мальчику Ёшке, который говорил, что, когда вырастет, станет отмечать все праздники, указанные в календаре, даже День работников легкой промышленности. Конечно, нам обоим, Ёшке и мне, давно уж насрать на праздники. Но в детстве всякий праздник и правда был Великим Событием. Впрочем, в ту пору большинство событий имело такой статус, и это — не худший подход. Особенное волнение вызывал у меня в ту пору день 7 ноября. Мне казалось, что революция — обалденно веселое событие. И если праздник в честь революции, значит, все должны бегать по улицам, стрелять, скажем, из хлопушек, кататься на автомобилях и танках (благо дело было в военном городке). Но взрослые все делали неправильно. С утра они показывали по телевизору скучные, длинные передачи про демонстрации и парады. Если бы десять минут так ходили, то ничего, мне бы, пожалуй, понравилось. Но часами — совершенно невозможно выдержать было! Мои персональные взрослые, т. е. родители, еще за пару дней до праздника начинали готовить праздничную пищу. Варили студень, пекли торт «Наполеон», закупали водку. С утра 7 ноября они и вовсе шабаш какой-то бесовский на кухне затевали. Меня, к счастью, изгоняли во двор, предварительно нарядив (праздник все же). Все мы во дворе в этот день были почти непристойно нарядные, и это мешало веселью. Правда, ближе к обеду мы как-то понемногу перемазывались в осенней грязюке, после чего можно было отвести душу и повеселиться: семи смертям, как известно, не бывать. Вечером дома, после небольшого, формального, можно сказать, скандала по поводу испорченной одежды, меня переодевали и вели за стол, к гостям. Некоторые гости приходили с детьми, за что им мое пламенное революционное мерси: благодаря гостевым детям не всякий праздник был безнадежно испорчен. С некоторыми гостевыми детьми удавалось даже как-то воплотить в жизнь собственные представления о революции: побегать, пострелять (не из хлопушек, увы, из водяных пистолетов) и вообще как следует повеселиться. А взрослые сидели за столом, ели еду и пили напитки. На следующий день у них были похмелье и изжога, но праздником они оставались довольны. Все как у людей, дескать. И стоило вообще затевать всю эту канитель с революцией? Оно ведь так выходит, что сколько невинной кровищи ведрами ни пей, а дело непременно кончится тем, что детей выпустят во двор нарядными, а взрослые люди выпьют и съедят больше, чем обычно. Революции, выходит, нужны, чтобы диетологам насолить. Иного предназначения у революций, как понимаю я, нет. Эта книга посвящается Дине, с которой мы в последнее время часто говорим о страхах. Не о тех персональных демонах (сатурнианской, надо думать, природы), которые одолевают каждого из нас. Они важны, они — бдительные стражи на границе привычного и неописуемого, но, честно говоря, не очень нам с Диной интересны, пока мы с ними как-то справляемся. И еще менее интересны в качестве победителей. Что действительно вселяет ужас (правда, не утробный, а сугубо умозрительный), так это мощь примитивных обывательских страхов. Я, правда, думаю: мир, где мы живем, так отвратительно устроен именно потому, что в фундаменте всякого общества лежит ни что иное, как обывательский страх перед Всем-На-Свете. Не перед смертью даже (нормальный вменяемый обыватель о таких вещах подолгу не думает, ему неприятно). Главный страх современного обывателя, кажется, связан с утратой комфорта и благополучия. Поэтому драгоценное Здесь-И-Сейчас инвестируется в будущее: всякий обыватель пашет, как вол, именно для того, чтобы устлать свое будущее помягче. Всякий маргинал именно потому маргинал, что не инвестирует настоящее в будущее и сам понимает, что это — роковая оплошность. Сам ставит на себе крест, а уж потом общественность этот крест бодро легитимирует. Ну и да, страх страхов — ксенофобия, страх чужого и непонятного. Фундамент обывательской дурости всех сортов, от расизма-национализма до запрета психотропных веществ. Ну, об этом даже писать дальше не стану: и так все понятно. Я, мягко говоря, не самый оригинальный мыслитель современности. Все, что я пишу, вполне общеизвестно, я думаю. Есть (я надеюсь) много прекрасных людей, которые излагают все это более четко и развернуто. Я, повторяю, очень на это надеюсь, потому что все понимать и молчать о таких вещах — куда хуже, чем писать глупости, вроде вышеизложенных. Теперь, наверное, нужно сочинить конструктивное предложение. Потому что ругать и ворчать всякий дурак может. Ну, вот нам конструктив. Был такой детский фильм «Приключение желтого чемоданчика». Там фигурировали конфеты от трусости. Красивые такие рубиново-красные леденцы, сияющие внутренним светом. Нужно бы срочно изобрести такую фигню в жидком виде, да и подмешать, что ли, во все существующие на планете водопроводы и колодцы. Это, конечно, насилие и почти подлость: лишать обывателя возлюбленных его страхов. Но иных шансов для этой цивилизации я, честно говоря, не вижу.
__________________
Плохой купил ты телевизор - В нем лишь убийства и разврат. Верни наш старый чёрно-белый Про мир гагарин и мосфильм. Предпочитаю вежливость. Последний раз редактировалось Aliskana; 28.11.2013 в 00:18. |