Альтернативная история

[if]

В информационном пространстве существует такое явление, как "Альтернативная история". Это системы взглядов, ставящие под сомнение или решительно отвергающие общепринятую научную историческую парадигму, и предлагающие иные интерпретации доступных нам массивов информации о нашем прошлом.

Что-то по данной теме я читал и видел, но это всё носило разрозненный, несистемный характер. Что-то показалось мне интересным, что-то неубедительным, что-то откровенно бредовым. К сожалению, подобные темы всегда привлекают огромное количество всевозможных религиозных фанатиков, душевнобольных и малограмотных охотников за дешёвыми сенсациями. Они создают шум, который затрудняет восприятие действительно стоящей информации.

Эту тему открываю для себя лично, где постараюсь для себя же, разобраться в претензиях альтернативщиков к общепринятой науке, их позициях, методологии познания.

[if]

В качестве затравки хочу привести выступления Сергея Переслегина, публициста и футуролога с физическим образованием. Помню его ещё за статьи к книгам Стругацких. Изъясняется он порой витиевато, перегружая речь достаточно специфичной, на мой взгляд, терминологией, но, чем больше я его слушаю, тем лучше его понимаю. Есть много интересного.



Ролик длится час, поэтому делаю краткий конспект с основными мыслями.

Тезис: Наше обыденное представление об истории не выдерживает ни логической, ни эмоциональной проверки. Нам нужны новые представления, который помогут ответить нам на насущные практические вопросы.

ВМВ закончилась 9 мая 1945 года. Это все знают. На самом деле вопрос тонкий. Акт о капитуляции вступил в силу 9 мая по времени СССР и 8 мая по центральноевропейскому времени Франции и Великобритании. Этот день празднуется теперь разными странами в разные дни. И это мы сейчас касаемся событий недавнего прошлого, при этом великолепно задокументированного.

Возьмём другие эпизоды ВМВ, но менее масштабные. Сильно разнятся данные о потерях: САУ Фердинанд в ходе войны потеряно на порядки больше, чем их было официально выпущено; потери самолётов на вылетах с авианосцев были выше, чем изначальное число самолётов до начала вылетов; британцы и немцы приписывали каждый своей стороне победы в воздушных сражениях, причём потери самолётов не соответствовали потерям пилотов; американские лётчики давали показания, что получили приказ атаковать японский авианосец, что и успешно сделали, при этом оказались потопленными и два других японских авианосца - и из показаний очевидцев не было понятно, кто и при каких обстоятельствах это сделал.

Всё это мы говорим не о Средневековье и не о Бронзовом веке, а о том, что, казалось бы, было совсем недавно, и хорошо задокументировано. Каждый раз, когда мы говорим, что вот тут есть данные очевидцев или конкретные документы, мы должны понимать, у нас есть некие элементы картинки, которые мы должны каким-то образом интерпретировать. Документ сам по себе может и не заслуживать доверия.

Если обратиться, например, к географии, возникает вопрос о объекте изучения, мы изучаем карту (если да, то какую) или Землю (если да, то в какой модели), но в любом случае объект изучения перед нами и мы можем его наблюдать. В этом плане географическое знание хотя бы принципиально проверяемо.

В истории же учёный-историк не является непосредственным наблюдателем события, которое он описывает. Это значит, что вся сама по себе концепция Истории выстроена на предположении, согласно которому по следу некого события можно восстановить само это событие. Проведя аналогию с радиотехникой, можно продублировать это заявление, как то, что по следу радиосигнала можно восстановить исходный фронт волны. Это далеко не всегда так. Сигнал, полученный с большого расстояния всегда искажён, он содержит не только исходную информацию, но и помехи. При усилении исходного сигнала помехи также увеличиваются. Есть методы работы с помехами, но целиком и полностью с ними справиться нельзя. В сигнале всегда будет какой-то шум.

Возвращаясь к истории, мы говорим, что есть некий сигнал (археологические данные, исторические документы, свидетельства очевидцев и т.п.). Мы пропускаем его через усилитель сигнала (работа историка, археолога и т.д.). У нас есть информация в начале, есть информация в конце, но чисто формально это другая информация.

I'(получ. инф.) = I (исход. инф.) ~ Оп (на кот. воздейств. некий оператор, своего рода информационное сопротивление)

Информационное сопротивление будет иметь две части:
1) действительная часть - показывает, какая часть информации от исходной утеряна, а мы её восстанавливаем. Например, нам уже очень трудно восстановить эмоциональный контекст ПМВ, не говоря уж о более ранних событиях.
2) информационный вектор не только ослабевает, но и меняется, это значит, что часть информации не только теряется, но и создаётся. И у нас нет инструментария, чтобы понять, какая часть в факте, который мы восстановили, реально была в прошлом, а какую часть мы привнесли в процедуре интерпретации. Но мы точно знаем, что такая информация будет, и мы её привнесём.

Какая информация привносится при интерпретации. Чаще всего: при потере исходной эмоциональности, мы её создаём искусственно. Например, образ Жанны д'Арк - уже давно и для англичан, и для французов за давностью времён эта история не эмоциональна. Но ей придают эмоциональность, привнося дополнительную информацию, рождая два разных образа с разных сторон. При этом при сопоставлении с реалиями того времени совершенно ясно, что оба эти образа абсолютно легендарны, и не имеют отношения к реальности. Но эти образы продолжают существовать.

Античный термин, обозначающие "мор" в Средние Века стал обозначением чумы. После этого историки стали писать, что при нападении спартанцев на Афины в V веке до Н.Э. вспыхнула эпидемия чумы. И это написано во многих научных книгах. При этом в осаждённых Афинах на пространстве в три квадратных километра находились десятки тысяч человек, а осаждала их ещё более многочисленная армия. Если бы это реально была чума, город бы вымер полностью за неделю, и, вероятно, эпидемия перекинулась бы на атакующих, и те бы при бегстве разнесли её по всей Греции. При этом историки пишут, что в условиях эпидемии чумы осада продолжалась, шли бои. Никого это не удивляет. Написано в источнике - значит правда. (Примечание из Вики: Проведя анализ зубов из захоронений жертв афинской чумы, греческие ученые получили отрицательный результат на наличие ДНК возбудителя чумы (Yersinia pestis) и сыпного тифа (Rickettsia prowazekii), но положительный результат на наличие ДНК возбудителя брюшного тифа (Salmonella enterica serovar Typhi)).

При описании вторжения монголов на Русь количество атакующих в разных источниках было разным, вплоть до миллиона. Как разместить миллионную армию вокруг тогдашней Суздали, и зачем это делать? Армия была конная, а поход был зимний, чем такое количество коней (по два на воина) будут питаться в Северо-восточной Руси зимой?

Первыми абсурдность ситуации заметили военные историки, понимающие в логистике, гражданские же историки продолжали писать про сотни тысяч воинов в монгольской армии вплоть до середины XX века. Военные историки посчитали и сказали, что это всё легенды, и у Батыя по верхнему пределу было примерно 30 тысяч бойцов, а, скорее всего, ещё меньше.

Эти примеры говорят о том, что нельзя слепо верить источникам.


(Продолжение следует)

[Алер]

↓↓ Информация всегда будет неполна. И искажена.

if,Информация всегда будет неполна. И искажена.

А во-вторых, "История - это политика. Только опрокинутая в прошлое".
--
--

.. нельзя слепо верить источникам

А кто говорит, что надо верить слепо ? ))

P.S. Постараюсь больше не вмешиваться в тему.
__

[if]

По соглашению между СССР и Рейхом граница СССР была чуть западнее Львова. Одни историки говорят, что немецкие войска зашли в город, а потом его оставили, другие – что их там вовсе не было. Так были или не были? Это недавнее событие. Линейный крейсер Шарнхорст получил торпедную пробоину по одним источникам 5 апреля, по другим – 7 апреля. Здесь нельзя списать на часовые пояса.

Можно сказать, что люди склонны ошибаться. И это действительно так. Но наша задача ответить на вопрос, что нам делать с тем, что люди склонны ошибаться (или следовать своим интересам).

И это мы ещё не касаемся примеров, где вступает в игру политические интересы в интерпретации или умолчании некоторых фактов. За некоторые вещи можно получить тюремный срок. Например, отрицание Холокоста. Не отрицая уничтожение евреев, цифра 6 миллионов по ряду фактов очень спорна, и относиться мы к ней должны критически, но при этом в 14 европейских государствах за это полагается уголовная статья.

Обобщение:

У нас есть некое событие. Рассматриваем его, как в физике, как точечное событие, нечто одномоментное. У него есть характеристика времени t. Географические координаты события φ и θ. Содержание события. Если мы осознаём контекстную неопределённость прошлого, мы должны ввести ещё одно понятие: вероятность события, что оно действительно происходило. В некоторых событиях эта вероятность будет очень близка к единице, но она нигде не равна единице. В других событиях вероятность крайне близка к нулю, но при этом никогда не равна нулю:

Ω ∈ (0;1)

Если события противоречивы, то, казалось бы, было либо одно, либо другое. Но вероятность обоих этих событий точно не равна 0, а сумма вероятностей этих противоречивых событий не равна 1.
Ω1 – немцы заняли Львов, Ω2 – немцы не занимали Львов. Ω1 + Ω2 < 1 , так как есть и другие вероятности, например, маловероятно, но «города Львова никогда не было».

Казалось бы, если всё неопределённо, мы не можем никак изучить историю. Но это не так. Мы говорим:

Если какие-то события между собой очень тесно связаны, и количество этих связей между ними многочисленно, и для каждого из них моя интуитивная оценка вероятности довольно велика, то в общем вероятность того, что эти события реально происходили крайне близка к единице. Настолько, что в моём приближении в познании мира (наше знание ограничено и приближённо по ряду параметров), я могу на это опереться и сказать «да, так и было на самом деле», вероятность этого не равна 1, но считаем её за 1.


Так в Истории возникает довольно надёжная сетка событий-реперов, между которыми можно начать выстраивать последовательности, как относительные, так и абсолютные.

Важно, что даже самое реперное событие – это по сути некая наша уверенность, которая имеет в основе не знание, а наше волевое решение.
А это делает Историю сугубо наукой субъективной. Вывод парадоксален: у каждого из нас своя собственная история, в которой он живёт. Применительно к одним и тем же событиям у разных людей могут быть совершенно разные варианты Истории, разные взгляды и разные выводы.

Если я встречаю человека, с которым мы очень давно не виделись, и начинаем говорить о прошлом, иногда возникает ощущение, что это совсем не тот человек, которого я когда-то знал. Ощущение, что он жил в совершенно другом прошлом.

Если, например, представить, что в США вдруг начнётся Перестройка, то может выясниться, что история этой страны XX века совсем не такая, как мы привыкли о ней думать. Что же происходит в этот момент? Есть реперная история, в ней не очень много фактов, но с этой историей согласно подавляющее большинство индивидуумов в рассматриваемом культурном поле. Окружающая действительность сильно изменилась, и люди пересмотрели свои взгляды на мир, а значит на своё будущее и на своё прошлое. Они начали видеть в прошлом другие реперные события и другие связи. В этот момент общество теряет одно прошлое и обретает другое. Вопрос о том, а какое из этих двух прошлых правильное, лишён смысла, они оба и правильные, и неправильные. При этом если у разных народов разные концепции прошлого, нередко навязывание (согласование) происходит при помощи военной силы. Свойство Истории: победитель всегда имеет право приватизировать историю побеждённого в удобных для себя формах. Вывод: любое прошлое столь же неоднозначно, что и будущее.

Принято считать, вот у нас есть абсолютно однозначное Прошлое, именно всё так и было. А в точке Настоящее у нас есть сценарный выбор Будущего. С точки зрения физики Прошлое описывается уравнением, имеющим единственное решение, а Будущее – уравнением, имеющим множество решений. Если Прошлое – это «магнитная лента», то выходит, что и будущее предопределено, как будто, находясь в определённой точке, мы думаем, что это мы сами выбираем, какая музыка будет играть дальше, но всё уже предрешено.

Альтернатива. Если мы смотрим на Будущее, как на пучок возможностей, то и, обращаясь в Прошлое, есть свой пучок возможностей. А в Настоящем существует единая точка, так как в ней Я, квантовый наблюдатель. Я нахожусь здесь и сейчас, и этим фактом фиксирую ситуацию. Я не могу зафиксировать ситуацию в Прошлом или Будущем, так как меня в нём уже или ещё нет.

Каждому из нас легко принять вероятностность прошлого. С гносеологической точки зрения наше знание о прошлом и есть прошлое. Но если прошлое само вероятностно, мы теряем одну однозначную историю, зато получаем целый спектр историй.

(Продолжение следует)

[if]

Это выражено в схеме параллельных реальностей. Есть большая, жирная, текущая реальность, с которой согласно подавляющее большинство. Есть точки ветвления, где могли бы образоваться (или не образоваться) другие истории. Каждая из них может тоже ветвиться. Таким образом мы имеем некоторое количество альтернативных реальностей. Есть ли взаимодействие между нашей текущей реальностью и реальностью альтернативной? Если нет, то это просто умозрительная картинка, которая не имеет физического смысла. А если есть – мы можем скачком перепрыгнуть в другую историю (аналог тоннельного перехода). Мы часто видим альтернативные истории, иногда во сне, когда события прошлого видятся иначе. У психологов есть процедура рефрейминга, когда события прошлого можно поменять, или поменять своё отношение, что потом будет влиять на будущее индивида. Таким же образом можно сделать рефрейминг для целой нации.

Можно вместо «великая цивилизация Киевской Руси была уничтожена миллионными ордами дикий монголов» построить другую картинку: «взаимодействие Руси с феодальными улусами Орды способствовало проникновению в Русь китайского военного искусства и части китайского зодчества, которое затем проявляется во всей русской истории…». И тогда у нас будет сильно другая история и совершенно другая реакция на эту историю. Это простой пример рефрейминга.

А если рассмотреть туннелирование, переход от одной истории к другой. И тут же великий и могучий СССР, сверхдержава, признанная таковой даже врагами, превращается в «Верхнюю Вольту с ракетами». Определённое наше достояние в том, что мы за последний период времени единственная нация, которая может о тоннельном переходе в истории не просто рассуждать теоретически, но и помнить, как он произошёл практически.

И это значит, что мы можем стать единственной нацией, которая такие переходы может проектировать. Мы можем получить Россию, для которой создание новой технологической платформы будет простой и естественной работой, наподобие ядерного проекта в нашем прошлом. Вдруг стать из страны с чёрной беспросветной историй в народ-победитель с великой историей великих свершений.

Уходим от предыдущей «квазиклассической» схемы и вводим совсем другое пространство с осью времени t и ортогональной осью вероятностей: у оси времени 1, при удалении оси вероятности от t, значения стремятся к 0. В точке пересечения 1 и оси t наше Настоящее, а ниже любая самонепересекающаяся кривая – это какая-то история. Здесь уже нет точек перехода, нет альтернативных линий. У нас есть понимание, что имеется некий континуум событий, из которых наша личная воля квантового наблюдателя выделяет одну, которая нам наиболее нравится, и объявляет её текущей реальностью, в которую она верит. Через какой-то момент времени она может стать другой. В этой ситуации у нас нет невозможных событий и нет неизбежных событий. У нас есть возможность регулировать наше прошлое, вместе с тем меняя наше будущее.

Если вы хотите получить из истории какой-то вывод, вы не имеете право рассматривать какую-то одну линию развития. Получается, что вместо любимой многими историками фразы «история не имеет сослагательного наклонения», совершенно противоположную мысль: «история имеет только сослагательное наклонение», и всегда работает в логике «если-то». Это не означает, что мы из истории не можем извлечь опыта.

[Curiosus]

↓↓ Лаборатория Альтернативной Истории (ЛАИ) имеет свой, очень интересный, взгляд

Это выражено в схеме параллельных реальностей. Есть большая, жирная, текущая реальность, с которой согласно подавляющее большинство. Есть точки ветвления, где могли бы образоваться (или не образоваться) другие истории. Каждая из них может тоже ветвиться. Таким образом мы имеем некоторое количество альтернативных реальностей. Есть ли взаимодействие между нашей текущей реальностью и реальностью альтернативной?

Лаборатория Альтернативной Истории (ЛАИ) имеет свой, очень интересный, взгляд на реальность. В частности они выпустили книгу: А.Скляров "Основы физики духа". Вот где альтернативная реальность, так реальность - есть над чем поломать голову и покумекать.

[if]

Методологические проблемы истории науки

http://infopedia.su/3x65fe.html

3.1. Проблема объективности историко-научных исследований.

Долгое время считалось, что мы все точнее и глубже познаем историю, но этот взгляд изменился в 20 веке:

- радикальные разрывы в картинах прошлого, в нашем собственном понимании. Мы сегодня видим Средневековье и даже 19 век не так, как еще 25 лет назад.

- одно и то же по-разному видится из разных национальных и культурных традиций.

Вывод: история науки в существенной степени зависит от субъективных предпосылок и установок исследователей. В итоге- борьба объективизма и субъективизма в истории науки.

Тезисы субъективизма:

а) истории нет как таковой, мы пишем субъективно историю. Остались лишь артефакты, нуждающиеся в нашей интерпретации. Произвол датировки.

б) Предрассудки в интерпретации: исторические (смотрим на другую эпоху сквозь призму своей; национальные (европеец не воспринимает восточную науку); идеологические (коммунистическая и демократическая история)

Контраргументы субъективистам:

- тексты – не бесконечно интерпретируемы. Объективная информация

- тексты с повествованием об эпохе, мемуары

- материальная культура – достаточно надежный материал для объективных реконструкций. Технические приборы и средства

- наличие реликтов в рамках развитых систем (обычаи, мифы). Глубина исторической памяти (старые знания, напр. золотое сечение)

- онтогенез повторяет филогенез (Пиаже. Психогенез знаний и его историческое значение)

- иные онтологические схемы

Методы минимизации субъективизма:

- научные методы датировки

- наращивание фактуальной базы и ее проверка

- развитые актуалистические (?) методы

- критическая рефлексия относительно собственных предрассудков

- диалог с альтернативными позициями и интерпретациями

- синтетичность позиции и полифакторность

- воздержание от аксиологических суждений



3.2.Соотношение эмпирической и теоретической истории науки

Эмпирическая история – событийная канва фактов и открытий. Проблема: дурная бесконечность. Хаос фактов.

Теоретическая история – вскрытие движущих сил в истории; реконструкция типов ментальности, «образов науки». Узловые пункты развития, его необходимые моменты. Проблема: Угроза субъективизма и насилия над фактами: логика домысливания

Идеал – взаимокорректировка эмпирической и теоретической истории науки. Факты шлифуют теор.схемы, а схемы отбирают факты и упорядочивают картину

Возвращаясь к соотношению истории и теории науки, можно сделать вывод, что они неразрывно взаимосвязаны: тот или иной подход к теории науки влияет на интерпретацию ее истории и наоборот, какие-то исторические факты меняют взгляд на саму науку.

Проблема «европоцентризма»

В какой степени все же правомерно считать современную науку плодом западноевропейской цивилизации, то есть прежде всего, более поздней, чем восточные цивилизации? Разные точки зрения.

Историк науки Эдгар Цильзель (1891— 1944) считал, что научный подход к миру - довольно позднее достижение в истории человечества, и для него нужны были особые предпосылки:

- Перемещение центра культурной жизни в города. Наука, будучи светской и невоенной по духу, не могла развиваться среди духовенства и рыцарства, она могла развиваться только среди горожан.

- Технологический прогресс. Уже в конце средневековья в производстве и военном деле стали использоваться машины. Это, с одной стороны, ставило задачи для механиков и химиков, а с другой - способствовало развитию каузального мышления и в целом ослабляло магическое мышление.

- Развитие индивидуальности, разрушение оков традиционализма и слепой веры в авторитеты.

- примат экономической рациональности вместо традиции и привычки, которая способствует развитию рациональных научных методов, основанных на вычислениях и расчетах.

Как видим, аргументы Цильзеля говорят примерно о той же социальной атмосфере, которая, с точки зрения историков античности, способствовала развитию науки в Древней Греции.

Однако Джозеф Нидам, известный, прежде всего, своими глубокими исследованиями науки древнего и средневекового Китая, считает совершенно недопустимой точку зрения, согласно которой мировая цивилизация обязана рождением науки исключительно Западной Европе.

Нидам предостерегает против недооценки великих цивилизаций Востока, хотя не отрицает факта научной революции XVI - XVII вв., происшедшей в Западной Европе. Он просто иначе ставит вопрос о возникновении современной науки, и вопрос вновь выглядит парадоксальным. Нидам пишет: «Изучение великих цивилизаций, в которых не развились стихийно современная наука и техника, ставит проблему причинного объяснения того, каким способом современная наука возникла на европейской окраине старого мира, причем поднимает эту проблему в самой острой форме. В самом деле, чем большими оказываются достижения древних и средневековых цивилизаций, тем менее приятной становится сама проблема».

Александр Койре напоминал о важнейшей роли арабского мира в том, что бесценное наследие античного мира было усвоено и передано далее Западной Европе.

«...Именно арабы явились учителями и воспитателями латинского Запада... - говорил Койре. - Ибо если первые переводы греческих философских и научных трудов на латинский язык были осуществлены не непосредственно с греческого, а с их арабских версий, то это произошло не только потому, что на Западе не было больше уже - или еще - людей, знающих древнегреческий язык, но и еще (а быть может, особенно) потому, что не было никого, способного понять такие трудные книги, как «Физика» или «Метафизика» Аристотеля или «Альмагест» Птолемея, так что без помощи Фараби, Авиценны или Аверроэса латиняне никогда к такому пониманию и не пришли бы. Для того чтобы понять Аристотеля и Платона, недостаточно - как ошибочно часто полагают классические филологи - знать древнегреческий, надо знать еще и философию. Латинская же языческая античность не знала философии».

Можно со всей основательностью сделать вывод, что ни один географический регион, ни один конкретный народ не может претендовать на исключительную роль в зарождении науки.



Предварительные установки в понимании истории науки:

1. Парадигмальная история науки. Логика и ключевые этапы. Многообразие форм проявления науки.

2. Принципиальная незавершенность истории науки вообще и парадигмальности в частности. Неустранимая субъективность.

3. Прерывистость науки, радикальная смена образов

4. Неприемлемость европоцентризма в истории вообще и в истории науки в частности.

5. Включенность науки в общую интеллектуальную жизнь и культурный контекст эпохи.

[if]

Уже приводил этот текст на форуме. По части "альтернативной истории" и методологии истории дублирую его здесь.

**

Канун научной революции в области историографии

http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/002a/02111083.htm

- Историография переживает сейчас весьма серьезный системный кризис, выходом из которого является научная революция. Она будут связана, как с новой методологией, так и с новой приборной базой, после чего возникнет новая историография.
- Историография является описанием реальной истории. Она не действует на малых отрезках исторического времени, когда еще живы участники исторических событий, поскольку не может учесть всего спектра мнений и отношений. По мере удаления от исторических событий вступает в действие именно историография. Под историографией можно понимать не просто описание истории (чего-то вроде фотоаппарата для нее пока не изобретено), но сознательное выстраивание цепи исторических событий в некоторое законченное историографическое сочинение. На весьма большом удалении от точки современности она вступает в область «правдоподобных рассуждений» или неких укоренившихся в народе мнений.
- Историография - социальная наука, вход в которую сознательно ограничивался, позволялся только особенно надежным людям. Так как прошлое должно быть базой для формирования будущего.
- В прошлом всегда могут найтись факты, противоречащие «генеральной линии» настоящего. Историк подчас вынужден вставать на одну из крайних точек зрения: когда он состоит на службе у государства или является независимым экспертом.
- Каждый новый общественный строй, и каждая правящая династия были недовольны историографией своих предшественников. В демократической России в наши дни недовольны сталинскими репрессиями; в сталинский период историография всячески принижала монархию и боролась с религией; в царский период возвеличивался дом Романовых, подчеркивалось его родство с рядом других европейских монархов, всячески порицалось язычество и двоеверие и т.д.
- Есть проблема начала истории, у любых народов обычно давались не исторические сведения, а религиозный миф. В XVIII веке в Европе складывается некий эталон создания историографии, которые предписывает начинать ее с неких племен (желательно знать их названия), которые проживали на данной территории, ведя весьма примитивный образ жизни. Это – как бы предыстория. А собственно история начинается с создания государства, обретения письменности и с упоминания первых князей в более поздних летописях. Если же у какого-то народа собственных летописей не велось, тогда искали упоминания о них в летописях других народов. Отсюда летописи и другие нарративные источники были возведены в особый класс исторических документов, на основе которых стала строиться вся историография.
- Раньше подобные сведения о начале истории того или другого народа приходилось черпать из устного народного творчества, а этот источник историками вскоре был признан за ненадежный. Письменные сведения дают преимущества во многих отношениях: они компактны, транспортабельны, их можно переписывать в нужном числе экземпляров, а главное – их можно хранить. С этой поры источник становится предпочтительнее любого исследования, ибо он дает юридическое право на признание древним какого-либо исторического события или факта. Особенно это важно было для историографии того или другого народа. Вместе с тем, поскольку письменный источник обретает некоторые юридические функции, из которых могут быть признаны или, напротив, отняты известные привилегии, весьма важным становится вопрос об открытии, интерпретации и хранении источников. Источник изымается из общественного пользования, появляется возможность тайного внесения в него какие-то корректив, его можно через какое-то время переинтерпретировать или даже заменить, при современной техники такие вещи в принципе возможны; и все это в таком случае пройдет без свидетелей. Наконец, ненужный источник можно просто потерять или утратить по небрежности, и тогда сторонники противоположных исторических взглядов теряют свои доказательства. Так что отбор нужных и изъятие ненужных источников является необходимой черновой работой составителя историографии. Как и в других областях отечественной науки, отбор необходимых источников, отсеивание или опорочивание ненужных были проведены нашей историографией уже к началу XIX века.
- Весьма желательно, чтобы основные вехи развития человечества были согласованы между разными национальными историографиями. Чем дальше вглубь веков, тем сложнее понять, какое событие в какой стране случилось раньше, а какое позже. Это согласование закончилось в XVII веке созданием системы, согласно которой первой цивилизованной страной на карте мира стала древняя Греция, затем – древний Рим. В XIX веке перед ними поставили историю Египта и Месопотамии, в ХХ веке добавили еще Крито-микенскую, и в таком виде возникла классическая парадигма мировой историографии.
- Парадигма – это совокупность научных положений, разделяемых данным научным сообществом, вне зависимости от того, насколько оно согласуется с реальным положением вещей. Всякий, кто разделяет действующую парадигму, может лишь надеяться, что его примут в научное сообщество, зато всякий, кто не разделяет, без какой-либо жалости из него изгоняется. Сообщество подстраивается под парадигму, а не парадигма под сообщество.
- Сбалансированная по всем национальным аппетитам история Европы, согласно которой не германцы или кельты, не романские, и тем более не славянские народы, а несколько абстрактные для Европы копты и шумеры (впрочем, не давшие Европе культурного наследия), а позже латины и эллины стали основой и знаменем европейской цивилизации, и явилась первой международной парадигмой древней истории. Если бы не это, то германцы и до сих пор доказывали бы, что они древнее кельтов, а французы – обратное. Лучше уж пусть некие либо исчезнувшие, либо не претендующие ни на что современные народы типа греков будут во главе исторического процесса, чем предки какой-то из ныне сильных европейских держав. Парадигма не препятствует уточнению истории по второстепенным и третьестепенным вопросам.
- Все факты, которые противоречат господствующей парадигме, до поры до времени объявляются «курьезными» и складываются в «копилку курьезов». Теория является общественным достоянием, в ее рамках работает несколько сотен или тысяч исследователей, которые получают заработную плату, гонорары за статьи, средства на оборудование и эксплуатацию зданий, иными словами, общество несет определенные издержки по поддержанию данной теории. Что же касается какого-то факта, то он оказывается известен, как правило, узкому кругу людей, его открывших, или историкам науки, так что его забвение, как кажется на первый взгляд, не становится существенной потерей для науки. Так парадигма защищает себя.
- Когда «курьезов» накапливается все больше, и господствующая парадигма уже вынуждена как-то объяснить их существование. На первых порах это удается; в одних случаях их считают «ошибкой наблюдения», в других – неточной интерпретацией, в третьих – необъяснимыми парадоксами, которые, однако, не мешают жить науке. Начинается кризис, а потом революция, когда рушатся старые теории и постепенно возникает новая парадигма с новым научным сообществом.
- «Аномалии» появляются после смены приборной базы. В истории - это археологические раскопки. В археологии обрушилась лавина новых данных, которые она просто не смогла переварить. Сегодня историки мыслят годами и народами, археологи – эпохами и культурами. При столь широкой трактовке исторической реальности (несмотря на полную конкретику находок!) данные археологии могут быть подогнаны в ряде случаев под взаимоисключающие исторические гипотезы.
- В целом археология не подтверждает историографию. Скажем, мы хотим подтвердить факт наличия сражения в определенной местности, начинаем раскопки и находим фрагменты нескольких стрел. Подтверждает ли это наличие сражения? Если не задумываться, то да. Если задуматься, то нет, ибо если копать в другой местности, где сражения не было, то и там мы тоже найдем фрагменты стрел. Ибо в тот период, когда существовали лук и стрелы, фрагменты стрел можно найти во всем ареале их бытования. Следовательно, археолог должен не просто найти некоторое количество стрел, но плотность находок этих фрагментов должна существенно превосходить плотность находок фона.
- Что обычно археология считает своим достижением? Установление некоторой археологической культуры, отличающейся от другой по некоторым предметам из определенного археологами комплекса. Развитие какого-то региона, с точки зрения археологии, это смена в нем археологических культур. Часто за каждой такой культурой стоит свой этнос. Но смена материальной культуры отнюдь не всегда означает смену этноса. Одним из мощных этногенетических факторов является язык. Если язык при смене материальной культуры сохранился, значит, этнос просто принял культуру иной эпохи, но не исчез.
- Изучением надписей на вещевых находках занимается специальная дисциплина, эпиграфика. Если отвлечься от латиницы и кириллицы, то надписи, например, германскими или тюркскими рунами в своем большинстве не читаются. Так же не читаются и многие арабские надписи Руси. Перейдя теперь к эпиграфической картине мира, можно сказать следующее: вполне сносно читаются латинские, греческие и кирилловские надписи. Однако, к сожалению, они малосодержательны. Несколько хуже дело обстоит с семитским письмом – еврейскими, арабскими, аккадскими, египетскими надписями. Тут читается далеко не все. Надписи германскими рунами (старшими, младшими, норвежскими, англосаксонскими) тоже имеют ряд совершенно нечитаемых текстов. Среди примерно шести типов тюркских рун читается только один – орхоно-енисейский. Этрусские надписи вроде бы читаются, но понять содержание практически невозможно. В отношении чтения венетских, ретских, фракийских, иллирийских и других надписей Европы делаются только первые шаги.
- В наши дни существует специальная наука о шифровании и дешифровке – криптография. Имеются и десятки военных НИИ во всем мире, занимающиеся проблемами шифрования и дешифровки. Казалось бы, если их подключить к проблемам нечитаемости или недешифруемости некоторых текстов, то проблемы будут решены за пару десятков лет. Этого, однако, не произошло, хотя я подозреваю, что такого рода работа в ряде стран была проделана. Более того, за XIX век, когда никаких НИИ криптографии еще не существовало, было дешифровано гораздо больше письменностей, чем в ХХ веке.
- Очень трудно отделаться от мысли, что существование весьма малого коллектива профессиональных эпиграфистов в мире, отсутствие кафедр по их подготовке, публикация результатов их деятельности во второстепенных научных работах, а также отсутствие у них интереса к сотрудничеству с военными дешифровщиками, – все это звенья одной цепи: боязни найти единую письменность и единый язык Европы. Иными словами, эпиграфисты – это не столько аналитики, сколько часовые, не допускающие энтузиастов к кладовым мировой истории.
- Все другие эпиграфисты дешифровывали второстепенные системы письма. Славянское, русское древнее письмо и есть то самое главное, самое важное для историографии Европы и всего мира. В принципе, чтение незнакомой письменности вполне родственно чтению чертежей, анатомических атласов, иностранных тексов, математических формул. Анатомия человека или животных все-таки не слишком абстрактна; гораздо абстрактнее чертежи здания. Но еще более абстрактны слова чужих языков. Правда, чтобы их понять, достаточно заглянуть в словарь. А вот в математические формулы необходимо вникать, и очень глубоко. Из этих несложных рассуждений следует, что для роли дешифровщиков более всего подходят лица с физико-математическим образованиием.
- Научная революция в историографии уже началась. Математика начинается там, где можно что-то подсчитать, а в историографии это – хронология. Обнаружение нестыковок и исторических лакун – это серьезный удар по современной историографии, но не смертельный. Гораздо опаснее обнаружение древнейшей славянской письменности – руницы. И опять-таки, не само ее обнаружение, а полученный с ее помощью материал.
- Основное большинство европейских народов приходило на Русь, которая занимала всю Северную Евразию, и училась у нее и русской культуре, и русскому языку. Так что начинать и историю Европы, и историю Северной Евразии, и историю мира следует с истории русского народа, с его языка и культуры. Это потом к нам пришли семиты, а далее – эллины, кельты, латины, германцы, балты и т.д. Такой станет парадигма мирового развития после того, как свершится научная революция в области эпиграфики и историографии.

[Aliskana]

↓↓ Чудинов Валерий Алексеевич

Чудинов Валерий Алексеевич

Одним из основных его методов является распознавание надписей, содержащих русские слова и словосочетания (например, «Русь Яра», «храм Макожи» и др.), на различных поверхностях со сложным рисунком: каменных стенах зданий и пещер, предметах материальной культуры, поверхностях Земли, Луны, Марса и Солнца. По результатам своих исследований Чудинов делает выводы о том, что русский язык является одним из древнейших языков на Земле, а русская письменность существует не менее двух миллионов лет.

На мамонте написано — «мамонт», а на лошади написано «дил»! Отсюда появилось русское слово «коркодил». Потому что схема словообразования одинаковая — «корковый дил» — конь из корки, а корка — чешуя. Поэтому у нас не искажённое английское или латинское слово, а, наоборот, латинское слово — это искажённое русское: было «коркодил», а стало «крокодил».

Чудинов читает надписи не только на древних предметах, но и на современных, относя их к эзотерическим проявлениям тонкого плана. Так, в 2008 году Чудинов обнаружил на карте Балтийского моря из книги В. И. Меркулова «Откуда родом варяжские гости? Генеалогическая реконструкция по немецким источникам» древние надписи, якобы замазанные, по его словам, современными исследователями, и доказывающие славянскую принадлежность ряда географических пунктов Балтийского моря. Тем временем, автор книги В. И. Меркулов заявил, что она древней не является, а самостоятельно сделана им в Photoshop, а «различия в контрасте», которыми воспользовался Чудинов для «расшифровки», возникли при сканировании карты.

5 мая 2009 года Чудинов получил под видом фотографии солнечной поверхности обработанную в графическом редакторе фотографию фактуры строительной штукатурки и, несмотря на оговорку о сомнительности её происхождения, прочитал на ней «ряд структур, связанных с русскими богами».

История о штукатурке и не только

5 декабря 2012 года Чудинов обнаружил надписи на пирамиде, созданной с помощью трехмерной графики, приняв её за реальную.

28 февраля 2013 года В. А. Чудинов заявил, что выявил «лики и надписи» в следах Чебаркульского метеорита, указав, что «таков результат метеоритной атаки с позиций тонкого мира».

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7...B2%D0%B8%D1%87

Чудинов читает надписи на Солнце

↓↓ «О профессиональной и любительской лингвистике»

Академик РАН, лингвист и эпиграфист А. А. Зализняк в публичном выступлении «О профессиональной и любительской лингвистике», цитируя, в частности, произведение Чудинова «Канун научной революции в области историографии», отметил:

Лингвист-любитель охотно погружается в обсуждение письменных памятников прошлого, совершенно забывая (или просто ничего не зная) о том, что в прошлом знакомый ему язык выглядел совсем не таким, как теперь. Чтобы убедиться в этом, отечественному любителю было бы достаточно почитать в подлиннике, скажем, «Повесть временных лет» или попробовать самостоятельно понять две-три берестяные грамоты. Но любители не читают древнерусских текстов. Вместо этого немало любителей делают попытки прочесть по-русски те или иные надписи (или другие тексты), относящиеся к различным векам до н. э. или к ранним векам н. э., причём совершенно необязательно на территории России, — например, надписи на этрусских или критских монументах или сосудах. Понятно, что «по-русски» для них означает «на современном русском языке» — древнерусского они просто не знают… Ни одно из таких прочтений не имеет никаких шансов оказаться верным уже по той простой причине, что двадцать пять, или двадцать, или пятнадцать веков тому назад язык наших предков был до неузнаваемости непохож на современный русский…

В рассуждениях лингвистов-любителей «обратное прочтение» — это событие, которое на каждом шагу происходит в истории слов и порождает в языке «слова-перевёртыши»… Обратное прочтение как источник появления слов есть абсурд в квадрате, поскольку, во-первых, слова не читают задом наперёд, во-вторых, слова живого языка вообще не возникают из письменного источника (научные термины нынешних наук не в счёт)…

…Так, например, лингвисты-любители, вдохновившиеся идеей русско-этрусского тождества, не только смело читают этрусские надписи по-русски, но и очень охотно используют свои прочтения в качестве обоснования тезиса о широкой экспансии русских в древности… Особо отмечу, что вполне обычны для любителей заявления, будто латынь, или английский, или немецкий и т. д. произошли из русского, причём даже не из древнего, а именно из такого, на котором мы говорим сейчас. Некоторые ещё более решительны и сообщают нам, что все вообще языки произошли из русского. Ничего более нелепого с точки зрения действительной истории языков нельзя и придумать. Не говорю уже о том, что такие «открытия» делают люди, которые из 99 % языков мира не знают ни единого слова, не знают даже названий этих языков. Но, увы, этот абсурд тешит самолюбие определённой части читателей.


О профессиональной и любительской лингвистике

[if]

Персонажа можно назвать махровым конспирологом, он очень часто загоняется, однако это видео хорошее. Чётко рассказываются некоторые важные вещи для понимания того, что же мы на самом деле знаем о своём прошлом.