Мозаичный форум  

Вернуться   Мозаичный форум > Территория общения > Персональные разделы > Будем как дети
Галерея Справка Пользователи Календарь Поиск Сообщения за день Все разделы прочитаны

Будем как дети Персональный раздел Алисканы

Закрытая тема
 
Опции темы
Старый 06.02.2012, 15:58   #1
Aliskana
Вольная мастерица
 
Аватар для Aliskana
 
Регистрация: 26.11.2008
Адрес: Пока Кармиэль
Сообщений: 26,047
Aliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мира
Сказки

Переношу свои сказки сюда.

Два дерева



Сейчас на этой равнине растет лес.

А когда-то она была пустынной, и росло на ней всего лишь два дерева.

Они были одного возраста. Они росли на одной земле, их поливал один дождь, их согревало одно солнце.

И однако…

Одно стало родоначальником могучего леса. А другое засохло.

Почему же так случилось?

Когда-то оба дерева были семечками. Сами они проникли в землю, или кто-то им помог – теперь уже не узнать. Да они и не спрашивали, а просто пустили корни и позволили земле и воде их питать.

Корни росли и крепли. Они были едины с землей и друг другом. С каждым днем их становилось все больше. И если какой-то отросток чах и отмирал (или его отгрызали кроты) – на его месте появлялся новый. Корни это знали, поэтому особо не волновались. Они убедились: незаменимых не существует.

И так было до тех пор, пока не появился ствол…

Вернее, два ствола. Вернее, не ствола, а тоненьких росточка, робко пробившихся из-под земли наверх.

Сначала корни были довольны. Они были уверены: там, наверху, больше воды и пищи, и ствол вернется с добычей.

Но время шло, а стволы и не думали возвращаться – ни тот, ни другой. Они росли и крепли, питаясь тем, что получали от корней – и ничего не давали взамен.

Первые корни возмутились.»Мы его кормили, поили, помогали пробиться, а этот эгоист живет себе наверху припеваючи и знай себе потребляет то, что мы с таким трудом добываем! Он что себе вообразил? Незаменимых не существует – на его месте вырастет другой!»

И они перестали питать ствол, и он стал хиреть и чахнуть, и первый же налетевший порыв ветра сломал его в тот самый миг, когда на его тоненькой веточке начали набухать первые почки.

Вторые корни были добрее. «Пусть поживет в свое удовольствие, – рассудили они. – Все-таки наш отросток…Кто знает,каково ему там одному?»

И они продолжали питать ствол, не требуя ничего взамен. И он наполнялся силой, и на нем появлялись новые ветки. А когда налетел ветер, он качнулся, но устоял.

А когда на ветвях распустились листья – корни этого не видели, но почувствовали, что к ним неведомо откуда приходят новые, свежие силы. «Это он! – радостно закричали они.- Не зря мы ждали так долго!»

А вслед за листьями на дереве выросли цветы, и прилетели пчелы и бабочки и птицы. Осенью цветы стали плодами, и ветер разнес их семена по всей округе.

Вот так лес и вырос.

А первое дерево стало для него удобрением. Несправедливо? Возможно.

Как бы то ни было, про него все давно забыли. А на старом, могучем Лесном Царе свила гнездо певчая птица,прилетевшая из дальних стран. По ночам она поет песни своей родины – о волшебном царстве, где деревья растут с небес на землю, и то, что было корнями, становится кроной.
__________________


Плохой купил ты телевизор -
В нем лишь убийства и разврат.
Верни наш старый чёрно-белый
Про мир гагарин и мосфильм.

Предпочитаю вежливость.

Aliskana вне форума  
Старый 22.02.2012, 03:28   #2
Aliskana
Вольная мастерица
 
Аватар для Aliskana
 
Регистрация: 26.11.2008
Адрес: Пока Кармиэль
Сообщений: 26,047
Aliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мира
Саламандра

Глава 1

ОН

Он любил играть в кубики.

Когда родители впервые подарили ему набор кубиков – пластиковых, разноцветных и легких – он забросил всех мишек, погремушки и мячики и начал строить ограды, башни и лабиринты.

Когда он немного вырос, кубики стали слишком легкими, а сооружения из них – непрочными. Он начал искать что-то поосновательнее. И когда обнаружил в чулане коробку старинных деревянных кубиков, хранившихся в память о дедушке, – испытал то же чувство, что юный воин, когда ему вручают фамильный меч и щит.

Вот только дедушки не было в живых, и некому было посвятить его в кубикостроители. Отец был летчиком, и дома бывал редко. После нескольких попыток приобщить сына к спорту он махнул рукой и оставил его в покое, пообещав себе когда-нибудь взять его с собой на парашютную вышку.

Бабушке тоже было не до кубиков. Ее царством была кухня, и ее пирожкам не было равных ни в одном из ближних и дальних царств. Порой, глядя на склонившегося над кубиками внука, она вздыхала «Совсем исхудал!» и приносила ему огромное блюдо пирожков, которые он быстро съедал, обдумывая очередную идею лабиринта. Бабушка снова вздыхала, но не обижалась, – она была великодушной царицей.

С мамой было сложнее. В ее царстве хранились разноцветные ткани, пряжа и пуговицы – в ее руках все это превращалось в платья, рубашки, свитера, шапочки – они так же радовали взор, как бабушкины пирожки – вкус. И когда она видела, как ее сын ползает среди кубиков в новой шелковой рубашке, которую она сшила для него в честь ОСОБЕННОГО праздника, и ее локти уже продраны, а воротничок взлохмачен, – она чувствовала боль за своих подданных, с которыми обращаются так жестоко. Ибо она была не только мамой, но и королевой своей разноцветной страны, и ткани были для нее – как живые.

Утешением служила для нее дочь – пока еще принцесса, она уже готовилась к роли королевы танцев. Она занималась в студии и готова была танцевать днем и ночью с тем же упоением, с каким ее брат складывал кубики. Квартира явно была тесной для нее – порой она сметала на пути и башни брата, и бабушкины подносы с пирожками, заявляя в оправдание,что от них толстеют. Лишь в мамино царство она входила тихо и трепетно – мама шила ей костюмы для танцев, и лишь во время примерки она готова была стоять спокойно.

Став постарше, она решила привести цвет губ, ногтей и волос в соответствие с цветами платья. Больше всего ей шли зеленые, синие и лиловые тона – и бабушка порой нервно вздрагивала, увидев свою внучку с зелеными губами и ногтями, цвет которых напоминал о русалках, резвящихся в море при лунном свете. Мама была снисходительней – она знала, что переходный возраст рано или поздно кончается, а хороший вкус – дело наживное.

Можно сказать, что нашему герою повезло – не всем доводиться родиться в королевском семействе. Но он чувствовал себя не слишком счастливым – ему с кубиками не хватало места, и порой он казался себе лишним. И когда сестра опять смела новой юбкой его любовно построенную башню, он решил перебраться во двор.

Во дворе тоже приходилось несладко другие дети просили: «Дай поиграть!» – и он чувствовал себя как Артур, у которого кто-то просил Эскалибур, чтобы разделать оленью тушу. Вскоре все поняли, что он – жадина и задавака и обращали а него внимание только чтобы подразниться. Но двор был большой, и укромных закоулков там хватало.

И вот как-то раз, когда он, спрятавшись между сараем и зарослями кустов, складывал особенно хитроумную башню, – он почувствовал, что на него кто-то смотрит.

«Почему меня не оставят в покое?» – подумал он. И, словно в ответ на свою мысль, услышал: «Лучше положить этот кубик правее».

«Какой кубик?»- машинально просил он, и девочка, ничуть не похожая на его сестру- на ней были джинсы, футболка и спортивные тапочки – опустилась рядом с ним в траву и показала: «Вот этот. А вон тот – сверху».

Что почувствовал Робинзон, когда встретил Пятницу? Кто знает – тот поймет, кто не знает – тому не объяснить.

Она поняла его замысел. Сразу.

На следующий день она снова пришла, и наблюдала за его работой, иногда высказывая свои соображения – к некоторым он прислушивался, от некоторых отмахивался. Так продолжалось много дней подряд, и он привык, что рядом с ним есть ТА, КТО ПОНИМАЕТ. Иногда она пыталась сама передвинуть кубик, но быстро почувствовала, что ему это не нравится, и стала обходиться словами. И это ему понравилось еще больше.

Вскоре она стала для него чем-то вроде еще одного кубика – но только говорящего. И когда она однажды пришла позже, чем обычно, он проворчал, что она опоздала на два часа. Она ничего не ответила. В этот день она почти не смотрела на кубики и думала о чем-то своем.

На следующий день она не пришла, и еще один день, и еще. Лишь на четвертый день она появилась. И сказала, что пришла попрощаться – они переезжают на другой конец города, у нее очень мало времени, машина вот-вот придет. Нет, искать ее не надо и приходить в гости тоже – она больше не хочет сидеть и наблюдать, как он играет в кубики. Она вообще больше не может их видеть – они все одинаковые, холодные, бесцветные и неживые. «И колючие» – добавила она и быстро отвернулась, а затем, по-прежнему отвернувшись, добавила ненатурально спокойным голосом:»Ну, я пошла. Пока».

Когда она ушла – быстро-быстро, не оборачиваясь – он понял, что в ней было не так: вместо джинсов, футболки и спортивных тапочек на ней было платье и и туфли на высоких каблучках. Наверное, она все-таки была похожа на его сестру – только платье на ней было ярко-красным, и это напоминало не о русалках, а о саламандрах. Так бы сказала мама – когда они с сестрой были маленькими, мама читала им сказки о троллях, гномах и прочих сказочных существах. Он слушал невнимательно – ему это было неинтересно и отнимало время. Но сейчас он почему-то вспомнил про Саламандру, которую можно увидеть в огне, если смотреть туда долго-долго.

Похоже, она была не только саламандрой, но и ведьмой – потому что внезапно кубики стали колючими. Или они всегда немножко кололись, а он этого не замечал? Играть больше не хотелось – наверное, потому, что начал накрапывать дождик. Он собрал кубики в коробку – тщательнее, чем обычно – и пошел домой, твердо решив выбросить из головы и вредную девчонку, и ее дурацкое огненное платье.

Но на следующий день пошел дождь, и никак не мог остановиться. Видимо, слишком много воды накопилось в небесах после долгой засухи. И к своему ужасу, он понял, что его это даже радует – не нужно никуда идти, не нужно строить башен, зная, что никто не скажет: «Поставь этот кубик правее».»Одинаковые, – медленно повторял он. – Неживые». И внезапно он представил себе, как он бросает их в огонь. Дедушка вышел из чулана и одобрительно кивнул: «Хорошее дерево, сухое!» – шагнул в огонь и поманил его: «Иди сюда!» Он сделал шаг – и саламандра протянула к нему ногти цвета платья – они были колючими и пахли чем-то незнакомым и дурманящим. Он услышал издали слово «мандрагора» – прежде, чем его охватило пламя.
………………………………………………………………………………………………..
Когда огонь потух, он открыл глаза, чувствуя озноб и слабость. Он не знал, долго ли был с мертвецами и саламандрами – в их мире время текло иначе. Но, взглянув в окно,он увидел, что на черных ветках деревьев лежат первые, робкие пушинки белого снега.

Ему захотелось горячего чаю, и, медленно встав с постели, он отправился на кухню. Бабушки не было – она ушла в магазин. Никого не было, в квартире было странно и непривычно пусто и тихо. Можно было сколько угодно складывать кубики, но он не мог их найти – наверное, их все-таки спрятали в чулан. Впрочем, он не очень-то искал. Сейчас ему больше всего хотелось согреться.

Сидя на кухне и чувствуя, как с каждым глотком в него проникает тепло – не тот алый огненный жар,а темно-золотистое тепло воды – он заметил кастрюлю с тестом: бабушка приготовилась печь пирожки, а пока оставила тесто всходить. Он смотрел на то, чему вскоре предстояло стать пирожками, и ни с того ни с сего подумал: «А если бы кубики были разными и живыми?»

Откуда взялась эта бредовая мысль? Может быть, тесто показалось ему живым – оно росло и казалось, что оно дышит. Мысленно назвав себя полным идиотом, он подошел к кастрюле, взял кусочек теста и попытался вылепить из него кубик. Ничего не получалось – кубик расползался и терял форму. И тогда он скатал шарик. «Не колючий» -сказал он вслух. Но пока еще бесцветный.

Пробравшись в комнату сестры, он взял у нее несколько бутылочек лака – розовых, зеленых, голубых. Красного он брать не стал.

Нарисовав шарику лицо, он пошел в мамину комнату, взял несколько клубочков шерсти и сделал шарику шевелюру, а заодно и колпак.

С этого момента его заинтересовала лепка. Будучи юношей основательным, он изучил все свойства соленого теста, глины, пластики и даже искусственного фарфора. Он научился лепить фигурки и даже шить для них одежду. Они были гладкими, округлыми и разнообразными – но пока еще не были живыми.

Тем временем пришла весна. И когда сестра влетела в его комнату и решительно сказала, что родной брат просто обязан пойти с ней на гала-представление в парке и посмотреть, как она будет танцевать что-то совсем особенное – он согласился. Может быть, надеялся встретить ЕЕ?
Когда они пришли на концерт, он почувствовал: ЕЕ здесь нет. «Все правильно – сказал он вслух. – Они еще не живые». Сестра унеслась танцевать свой особенный танец, а он услышал звуки фламенко – они доносились не со сцены, а звучали совсем рядом. Обернувшись, он увидел человека в разноцветной одежде, с седыми волосами и веселыми озорными глазами. Человек одной рукой держал флейту, а другой – маленького гитариста в огромном сомбреро. От его головы, рук и ног тянулись веревочки, и кукловод перебирал их так же изящно и стремительно, как его подопечный – струны своей гитары.

К лету наш герой все знал о марионетках – пальчиковых, веревочных, наручных, тряпичных, фарфоровых и деревянных. Особенно заинтересовал его театр теней – тени бумажных фигурок ничуть не отличались от теней людей и животных. Он вырезал из бумаги свой профиль, и долго наблюдал в зеркале, как их тени смотрят друг на друга.

Вот теперь пришла пора найти ЕЕ – просто чтобы сказать, что она ничего не поняла ни в нем, ни в кубиках. Но где ее искать – он не знал. Только чувствовал, что в этом городе ее уже нет.

И когда отец вернулся домой из рейса, он попросил поднять его в небо, чтобы посмотреть на мир сверху и увидеть ТО САМОЕ МЕСТО.

Отец уже не водил авиалайнеры – он стал летчиком у своего друга, который занимался нефтью, или цветными металлами, или фондовым рынком, а когда у него выдавался свободный день, летал на сафари, или на фьорды, или на коралловые рифы. Банки лихорадило – надвигался кризис, и другу было не до полетов. А летчику зас иживаться на земле не следует. И вскоре отец с сыном уже были в воздухе. Мальчик внимательно смотрел вниз на проплывающие города, и ничто не откликалось в нем. И вдруг он увидел башенку – ее форма что-то напоминала ему. И он вспомнил, что именно такую башенку он строил в тот день, когда услышал голос: «Подвинь этот кубик правее».

Вернувшись на землю, он собрал марионеток и отправился в город с башенкой. Там он сел на площади, достал актеров и начал представление. Люди собирались вокруг и глядели на него – совсем как во дворе, когда он в первый раз вынес туда кубики. И снова они смеялись. Но теперь он смеялся вместе с ними.


Глава 2

ОНА


Ее родители были минималистами.

Они любили чистоту и пустые пространства. Мама была врачом, и ее идеалом была стерильность и белый цвет. Стены в их квартире были белыми, пол – серовато-голубым. Папа был программистом, и ему нравилась эта гамма – наверное, потому, что прекрасно гармонировала с цветом компьютера.

А ей казалось, что она живет в пустой коробке – холодной, колючей и чужой. В детстве она пыталась рисовать на белой штукатурке, но ей строго-настрого запретили пачкать стены.

Так ей и не удалось сделать дом своим. И она стала мечтать о том, какой дом будет у нее, когда она вырастет, – похожий на сказочный дворец с башнями, витражами и большим, чуть запущенным парком.

Родителям она об этом не рассказывала. Царство отца находилось по ту сторону монитора – там он был правителем, магом и чудотворцем. По эту сторону он чувствовал себя неуютно – люди явно были неправильными, словно в них кто-то запустил вирусы, от которых не было антивирусов. Наверное, с мамой их объединяла именно ненависть к вирусам. Мама спасала от них людей, папа – компьютеры.

А она любила лес, в котором никогда не бывала. Наверняка там было много-много вирусов, но это ее почему-то не пугало.

Рядом с их башней из стекла и бетона еще сохранились кой-какие островки, до которых не добиралась модернизация, – старые домики с огромными дворами, в которых стояли сараи и буйно рос кустарник. Она облюбовала один из таких дворов – там были укромные уголки, где можно было ходить босиком по земле и прятаться в траве.

Кроме леса, она любила театр. Когда в школе их повели на спектакль в новый экспериментальный театр-студию, она с первой же минут поняла: вот ее дворец! Режиссер приглашал детей приходить на прослушивание, и ее подруга, неизменная двоечница по математике и отличница по выразительному чтению стихов – немедленно откликнулась и позвала ее с собой. Она пошла просто за компанию – мысль о том, чтоб громко выступать перед публикой, бросала ее в дрожь. В ее доме слишком ценили тишину, и она привыкла молчать.

Но, видимо, режиссер что-то увидел в ее глазах и сказал: «Приходи, когда хочешь». И она стала приходить – сначала просто молча сидеть за кулисами, вдыхая их запах, а потом она осмелилась иногда принимать участие в массовке. Незаметно она запомнила множество текстов, и порой шепотом повторяла вслед за ведущими актрисами монолог Джульетты или песенки Алисы.

Она уже собиралась попроситься на роль суфлера – но тут наступила катастрофа.

Спонсор театра чем-то провинился перед государством – то ли намухлевал с налогами, то ли что-то еще – и его посадили в тюрьму. Он был известным человеком – о нем писали в газетах и рассказывали в школе. Учителя называли его бандитом и мошенником, разворовавшим страну. Они с подругой молчали – их театр заканчивался.

Подруга вскоре перешла в другую школу – с театральной студией и минимумом математики. А режиссер нашел другого спонсора, и театр начал готовиться к переезду – меценат желал, чтобы подопечные перебрались к нему поближе. Часть реквизита они не стали брать с собой – костюмы и декорации к спектаклям, которые уже сошли с репертуара. Режиссер предложил юным студийцам забрать, кто что захочет.

Она выбрала красное платье. Оно было похоже на огненный цветок, и в нем она чувствовала себя настоящей принцессой. Заодно она выбрала еще и туфельки, такие же красные и усыпанные драгоценностями, и золотой ободок с красным камнем, похожий на корону. Дома она спрятала это до тех времен, когда у нее появится дворец. А пока она носила то, что покупали родители, – серо-голубые джинсы и белую футболку.

Театр уехал, и у нее остался только сад. Она приходила туда и забиралась в полуоткрытый сарай – запах дерева напоминал ей о кулисах, и она представляла себе, как сарай превращается во дворец. Наверное, ей следовало бы забрать побольше реквизита – хотя бы то чудесное кресло, похожее на трон… Но сарай был чужим, в нем хранились доски и всякий хлам, и трону здесь не было места.

Как-то раз она услышала шорох и поняла, что кто-то еще пришел в это место. Она испугалась: вдруг хозяева? Осторожно выглянув, она увидела мальчика, сидящего на земле и складывающего из кубиков что-то, похожее на башню дворца.

Она тихо вышла из укрытия и приблизилась к нему. Он ее не замечал – увлеченно складывая кубки, он пытался уравновесить левую башню. Она некоторое время стояла рядом с ним, а потом поняла, в чем дело – земля была неровной, и верхний кубик не мог удержаться на наклонной плоскости. И, превозмогая робость, она сказала: «Подвинь этот кубик правее».

О чем она думала, сидя рядом с ним и наблюдая за строительством? О том, как она расскажет ему о своем дворце, и они будут строить вместе. А когда достроят – она придет туда в своем королевском наряде, таком же ярким, как его разноцветная рубашка – она была удивительно красивой, хоть и была кое-где продрана и испачкана землей. Наверное, у него их много, и это одна и самых простых и будничных. Что же он наденет, когда дворец будет готов?

Но дни шли за днями, а он не позволял ей прикасаться к кубикам. Он терпел ее присутствие – и только. Так же вел себя отец, когда она заходила к нему в его компьютерное царство – она должна была сидеть тихо и ничего не трогать.

И когда лето подошло к концу, она поняла, что в ней просыпается что-то неведомое прежде и страшное. Такое было с ней лишь один раз – она разбила коленку и прибежала к отцу. Не отрываясь от монитора, он бросил: «Подожди, скоро мама придет и перевяжет». Тогда ей захотелось взять палку и ударить по экрану изо всех сил. И сейчас ей все чаще хотелось того же – ударом ноги разрушить дворец, в котором ей не было места.

Это испугало ее, и она решила, что больше не придет. Но уйдет она как принцесса – в красном платье и драгоценных туфельках. Лишь корону сохранит до лучших времен.

Но увы – кажется, он даже не заметил ее королевского величия. Во всяком случае, он ничего не сказал. Она соврала ему, что уезжает, и ушла не оглядываясь, чтобы он не увидел, как она плачет.

Три дня она сидела дома. А потом, ругая себя за слабость, почувствовала, что ноги снова несут ее туда. «Я иду не к нему, – твердила она, – а в СВОЕ место. Это и мое место, а не только его». Шел дождь, но она его не замечала. Когда она пришла, сарай стоял на месте, а ЕГО не было. Она вздохнула и почувствовала одновременно тоску и облегчение. «И правильно, – сказала она. – Нечего ему тут делать, рядом с моим дворцом».

Ей стало холодно, и она уже собралась уходить. Но тут она заметила, что в кустах притаился дрожащий щенок – видимо, он заблудился и не мог найти дорогу домой. Она подошла к нему, и он с жалобным визгом начал тереться об нее. «Подожди, – сказала она, – сейчас мы согреемся». Домой идти не хотелось, и они со щенком сбегали к ближайшему ларьку и купили спички. А затем она достала из сарая доски – чужие доски! – и развела костер. Сидя рядом со щенком возле огня, она подумала, что для первого раза у нее получилось неплохо.

Когда они вернулись домой, она заявила с порога неизвестно откуда взявшимся громким голосом: «Он будет жить здесь!» Она ждала слов о грязи, но вместо этого мама сказала то, что было гораздо страшнее: «Он в ошейнике. Значит, домашний, и хозяева его ищут. Его нужно вернуть».

Она расклеила объявления на окрестных столбах. Но никто не откликнулся – лил дождь и смывал их. А через неделю папа сообщил, что подписал контракт с какой-то серьезной фирмой, и теперь они переедут в небольшой городок, построенный специально для ученых, – там они будут жить в коттедже среди соснового леса, а платить ему будут в три раза больше, чем сейчас.

Наверное, она и вправду была ведьмой, только по неопытности слегка переборщила – они переезжали не на другой конец города, а на другой конец страны.

Щенок отправился с ними – в коттедже для него было достаточно места. А в новой школе она сразу же записалась в туристскую секцию, и на следующее лето вместе с одноклассниками и подросшим псом отправились в поход по окрестным лесам.

Когда после первого дня перехода они поставили палатки и расположились вокруг костра, инструктор достал гитару и начал петь. Некоторые песни ей были знакомы – она слышала их в театре. И она начала подпевать – сначала шепотом, а потом и громче, вместе с остальными. И сама не заметила, как ее голос вырос, расширился и заполнил все пространство, то сплетаясь с голосом певца, то отходя от него на точно рассчитанное расстояние – не слишком близко, не слишком далеко, словно в изящном и замысловатом рисунке танца. И постепенно все затихли, слушая этот танец голосов. И когда песня закончилась, ей сказали, что она классно поет, и попросили еще. И здесь, в лесу, глядя в огонь, она запела то, что когда-то повторяла шепотом вслед за подругой:

«Ты – как отзвук забытого гимна
В моей черной и дикой судьбе…»

Мелодия словно рождалась сама – простая и незамысловатая, она послушно следовала за словами, словно лодка по бурной и глубокой реке – такой, вдоль которой они шли весь день.

К концу похода она освоила целых семь аккордов – немного, но достаточно, чтобы держать ритм, не давая лодке сойти с курса. Позже этот бесхитростный и прочный ствол оброс многочисленными ветвями из флажолетов, мелиссов, глиссандо и тремоло, а классические аккорды легко и непринужденно сменялись джазовыми, превращая скольжение лодки во что-то наподобие балета на воде.

Из красного платья она уже выросла, да и цвет стал ее раздражать. Теперь она выступала в платье, переливающимся темным золотом и старинным вином. И оказалось, что корона шла к нему гораздо больше – камень словно ждал именно такого оттенка, чтобы засиять своим истинным цветом.

Родители постепенно свыклись с мыслью о том, что их дочь – восходящая звезда. Отец даже предложил ей создать собственную страницу в интернете и выкладывать туда песни. Она решила посмотреть, как выглядят другие похожие страницы. И, блуждая по бескрайним просторам сети, увидела объявление, что в городе Р. скоро состоится фестиваль искусств с карнавалом и фестивалем театров. В списке участников был и ЕЕ театр – видимо, новый спонсор был осторожнее и не позволял себе рискованных игр с властями. А на фотографии города она увидела замок, и его башни что-то ей напомнили. Она сидела и вспоминала, где она раньше могла видеть эту башню, и вдруг услышала свой голос: «Поставь этот кубик правее». И внезапно ее грудь сдавило, а сердце словно укололо тупой, но все еще острой иглой. Добавив страницу в закладки, она быстро встала из-за компьютера, взяла гитару и ушла в лес. Там, сидя у костра и перебирая струны, она позволила этой игле петь – сначала тихо, а потом все громче. В ее песне было и то давнее лето, проведенное между сараем и башней, и огненное платье, которое ОН так и не заметил, и дрожащий щенок под мокрым кустом, и первый огонь, который она зажгла, чтобы согреться под бесконечным промозглым дождем. Игла пела все громче, превращаясь в копье, жезл, дерево, на нем расцветали и опадали золотые цветы, и наконец они слились в драгоценный искрящийся кристалл, в котором она увидела то, чего пока не могла понять, и о чем еще не могла спеть. И когда она вернулась домой, она сложила в сумку свое злато-винное платье и корону, взяла гитару и отправилась в аэропорт.

Глава 3

КАРНАВАЛ


Казалось, весь город был охвачен веселым карнавальным безумием – даже старики достали из запыленных сундуков наряды своей юности, а коляски младенцев были украшены гирляндами,лентами и воздушными шарами. Всюду звучала музыка, такая заразительная, что прохожие пускались в пляс, забыв про дела. Впрочем, кажется, в эти дни карнавал стал единственным делом. Ходили слухи, что спонсор этого грандиозного шоу бродит по улицам переодетый, наподобие Гаруна аль-Рашида. И это придавало действу дополнительную загадочность и шарм.

Она потанцевала вместе со средневековыми монахами и выпила вина, с улыбкой поданного eй звездочетом в остроконечном колпаке. Но она не забывала про свою главную цель – найти башню.

Это оказалось несложно – замок стоял на холме, и его было видно отовсюду. На площади возле замка среди продавцов подогретого вина, украшений и бесчисленных сувениров расположились художники и музыканты. Бродя между ними, она пыталась услышать мелодию ТОЙ, еще неведомой песни.

«Холодно,холодно, теплее» – шептала она. И тогда услышала звуки фламенко. Они чем-то отличались от прочих – в них было что-то ненатуральное, что-то механическое, хоть и радостное. Пожав плечами, она подумала: «запись» – и уже собралась уходить, чтобы купить глинтвейна с немыслимо пахнущим рогаликом – и вдруг почувствовала: горячо.

Приблизившись к источнику звука, она увидела маленького гитариста на ниточках, и с улыбкой подумала о своем поспешном суждении: его автор создал подлинный шедевр, перед которым меркла бесхитростная синтетическая музыка. А когда рядом с ним оказалась томная испанка в кружевной мантилье, обмахивающаяся веером, она и вовсе остолбенела от восхищения. Ей захотелось увидеть создателя этого чуда. Она подняла глаза – и замерла. Он сидел на земле, только вместо травы у него был пестрый коврик.

«Этого не может быть» – пронеслось у нее в голове. Но в груди становилось все жарче, и бывшая игла, ставшая кристаллом, разгоралась немыслимым светом. «Спокойнее,- подмигнул кристалл, – только не спугни». И, некоторое время постояв молча, она начала подпевать, вторя мелодии фламенко, – сначала тихонько, а потом все громче.

Он ее услышал и тоже поднял глаза. Она допела песню и замолчала. Он встал, и некоторое время смотрел на нее. Тысячу раз произнесенная мысленно фраза: «Теперь мои кубики разные и живые» – куда-то спряталась. Наверное, перебежала к ней, потому что она наконец спросила:

- Теперь ты играешь в такие кубики?
- Да, – ответил он, радуясь, что она сказала за него,- теперь я играю в такие кубики. Кажется, они будут получше прежних.

Дети, собравшиеся на представление, недовольно зашумели. Он оглянулся на них и виновато произнес:
- Пожалуйста, не уходи. Мне надо очень много тебе сказать. Но сначала я должен закончить спектакль, иначе дети будут сердиться.
- Кажется, в этом городе нет никого, кроме детей, – весело откликнулась она.- И сердить их уж точно не стоит. Сегодня они получат кое-что сверх программы.Твоей красавице явно не хватает голоса.

И произнеся это, она почувствовала, чего все время не хватало ей самой, – того, что она так и не посмела взять в ЕЕ театре. И когда началась песня, ее пела уже не она, а гордая красавица в мантилье, с веером и розой. Ей хотелось спрятаться за ширму, чтобы зрители видели лишь ту, в кого она перевоплотилась,- но ширмы не было. Пока еще не было, и она стояла у всех на виду, словно царевна-лягушка, у которой преждевременно сожгли шкурку. Странное ощущение – ни в лесу, не на сцене она такого не чувствовала. Но теперь рождалось что-то новое, и оно требовало занавеса, уединения и тайны.

Когда спектакль был сыгран, и актеры собраны, они пошли к нему, в маленький домик – уже не сарай, еще не дворец. Они шли молча, а когда оказались внутри, он спросил то, что хотел спросить на самом деле:
- Ты можешь меня простить?
- Тебе не за что просить прощения, – мгновенно откликнулась она.- Это были твои кубики. Теперь, когда у меня есть свои, я тебя очень хорошо понимаю.
- Мои кубики были безголосыми, – медленно проговорил он.- Я этого раньше не понимал, сегодня понял.
- Теперь у них будет голос,- пообещала она. – Может быть, даже слишком громкий.

На следующий день он наконец закончил куклу, которая никак ему не давалась – танцующую женщину на морской глади.

А вечером они пошли в ЕЕ театр, и она спросила режиссера, не найдется ли у них лишнего реквизита для двух бедных артистов, начинающих карьеру с нуля.

Через месяц в городе открылся театр марионеток. У него пока не было названия, но над входом красовался разноцветный кристалл, в котором можно было разглядеть множество кубиков. А в самом сердце кристалла жила саламандра.
__________________


Плохой купил ты телевизор -
В нем лишь убийства и разврат.
Верни наш старый чёрно-белый
Про мир гагарин и мосфильм.

Предпочитаю вежливость.

Aliskana вне форума  
Старый 23.02.2012, 04:18   #3
Aliskana
Вольная мастерица
 
Аватар для Aliskana
 
Регистрация: 26.11.2008
Адрес: Пока Кармиэль
Сообщений: 26,047
Aliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мира
Сказка про овечку

В далекой северной стране жили-были муж и жена. У них не было детей - только овцы. Жена заботилась о них, словно о детях,- они давали шерсть и молоко. Особенно любила жена одну овечку - белую, словно снег, покрывавший поля, и лес, и реку почти весь год. Она называла ее своей милой девочкой, чистила, гладила, и расчесывала ее длинную пушистую шерсть, нежную, словно шелк. А потом пряла эту шерсть и вязала из нее чудесные теплые белоснежные свитера, носки, шапочки и прочую теплую одежду, такую нужную долгой холодной зимой.

Как-то раз ей приснился сон. В этом сне она вязала из белоснежной шерсти не одежду, а куколку.

Сначала она не обратила внимания на этот сон. Но когда он приснился ей снова и снова, она рассказала о нем мужу. И он посоветовал ей совершить наяву то, что она увидела во сне: вязать куколку. Ей было нелегко решиться на такой расход: она была женщиной хозяйственной и практичной и не любила тратить зря время и средства. Но муж уговорил ей, и она начала вязать куколку - сначала неохотно, а потом увлеклась. Куколка получилась большая, красивая и белоснежная. Но что толку? Это ведь была кукла, а не ребенок.

А через несколько дней муж тоже увидел сон. Ему приснилась далекая жаркая страна, покрытая буйным и густым тропическим лесом. А посреди леса была поляна, на которой росли два цветка - черный и красный.
На следующий день муж пошел на охоту и вернулся только через неделю. Он принес тушу медведя, и лося, и много-много дичи и сказал жене, что этого ей хватит надолго - до той поры, пока он не вернется. Затем он взял куколку и отправился в путь.

Жена не спорила с ним - она знала, что если он что-то задумал, его не переупрямить. Но когда она стояла на пороге, глядя вслед мужу, уходящему куколкой в руках неведомо куда, в ней шевельнулось что-то вроде ненависти - к кому? К себе, за то, что рассказала ему свой дурацкий сон, а потом согласилась прясть эту чертову куклу? «Он даже не позвал меня с собой» - внезапно подумала она, хотя прекрасно знала, что никуда бы не пошла: кто будет ухаживать за овцами? Она некстати вспомнила, как они впервые встретились на празднике весны: тогда она могла плясать всю ночь, ничуть не устав… а как лихо она прыгала через весенний костер! Она была совсем юной - моложе него… Как же случилось, что сейчас она чувствует себя чуть ли не его матерью? Сколько лет прошло с тех пор… «Это потому, что Господь не послал нам детей» - произнесла она вслух и медленно пошла в хлев. Овечка подняла голову и внимательно посмотрела на нее. Женщина присела рядом с овечкой на корточки и прижала к ней ладони, чувствуя, как они все глубже погружаются в шерсть - нежную и пушистую на поверхности, густую и упругую возле корней. «Пойдем со мной, девочка» - сказала она и повела овечку в дом. Там она зажгла очаг. Овечка легла на пол, и женщина пристроилась рядом ней. И так они вместе смотрели в огонь.

А муж тем временем шел все дальше на юг. Одну за другой он сбрасывал свои теплые одежды - начала шубу из волка, которого он подстрелил когда-то, потом свитер из шерсти, связанный женой. Он поменял их на ишака - в этой местности их было много, и они почти ничего не стоили, а хороший мех, отделанный кожей, был редкостью. Солнышко грело все жарче, растительность - все пышнее, цветы - все ярче. Ишак попался умный - казалось, он сам знает, куда надо идти И когда муж увидел лес, который когда-то ему приснился, он почти не удивился. Оставалось лишь найти поляну.

Однако лес был густым, и ишак заупрямился. То ли он боялся зарослей, то ли просто не отел через них продираться. Пришлось отпустить его и идти пешком.

Мужчина был охотником и привык ориентироваться в лесу. Но в таком лесу он еще никогда не бывал, поэтому остановился в задумчивости. Поймав на себе чей-то взгляд, он обернулся и увидел косулю. Его рука невольно потянулась за луком, но тут же остановилась. Он почувствовал: стрелять нельзя. Косуля поняла его. Повернувшись к нему спиной, она медленно пошла по еле заметной тропинке, и он без колебаний последовал за ней. И вскоре он пришли на поляну. Уже смеркалось, но он увидел черный и красный цветы, подошел к ним, положил куклу между ними, прилег рядом и заснул.

Наутро он обнаружил, что цветы осыпали куклу пыльцой. Ее глаза и волосы почернели, а щеки и губы порозовели. Присмотревшись, он обнаружил, что белоснежное тело приобрело нежно-розовый оттенок - словно наполнились вежей живой кровью. «Ничего себе» - произнес он вслух. И тут взошло солнце, и его жаркие лучи упали на куклу.
Из бледно-розовой она на глазах превратилась в золотисто-медовую. Ее щеки и губы стали еще ярче, глаза распахнулись… И вот она уже подняла голову и сказала: «Солнышко!». А затем: «Папа». Ошеломленный и счастливый, он подбежал к ней… и увидел, что она обращается к черному цветку. А затем она повернулась к красному и сказала: «Мама».

Выйдя из лесу, он обнаружил ишака - тот мирно пасся, словно ждал хозяина. Это его обрадовало. Больше радоваться было особо нечему - с той минуты, как он вытащил девочку-бывшую-куклу из-под цветов и унес, она плакала навзрыд. Он даже попытался сорвать цветы и забрать их собой. Но стоило ему протянуть руку к черному цветку, тот словно увеличился в размерах , распахнул пасть - и оттуда выглянула змея и зашипела. Он отпрыгнул так, словно она ужалила его. «Вот это цветочки» - пробормотал он. С красным цветком он экспериментировать не стал и поспешил убраться с поляны, унося рыдающую девочку. «Она скоро успокоится. Не оставаться же здесь навсегда».

Ишак поглядел на него с пониманием и подставил спину. Вскоре они оказались на поле, где щипал травку другой ишак, оказавшийся ишачихой. Ишак что-то объяснил подруге, и она накормили ребенка. Наевшись, девочка перестала плакать и заснула. А на следующий день она, казалось, забыла про цветы. Возможно, ишачье молоко так подействовало на нее.

Когда они вернулись домой, жена долго привыкала к ним - к мужу, которого она уже не надеялась увидеть, и к дочери, непостижимым образом родившейся из созданной ею куклы. Выходит, сны сбываются, а чудеса происходят? Ее трезвому уму было трудно к этому привыкнуть. А еще она ловила себя на том, что ей мучительно тяжело возвращать овечку назад в хлев.

Сначала она запрещала себе думать об этом. «У тебя муж и дочь - твердила она себе. - Людям - дом, овцам - хлев». Но овечка была для нее больше, чем овцой. Они вместе коротали бесконечную одинокую зиму. Овечка была ее подругой, надежной и неизменной, белоснежной, как сама чистота. А дочь порой пугала ее своими красно-черно-золотыми переливами. И муж казался ей другим и незнакомым - слишком много солнца он принес из далеких южных земель. И даже ишак казался чужаком. Муж, дочь, ишак - они были вместе, их связывало что-то, ей недоступное. Лишь овечка понимала ее до конца.

Когда девочка подросла, это ощущение стало еще сильнее. Казалось, ей было тесно и холодно в хижине. Она не желала ни прясть, ни вязать. Закутавшись в медвежью шубу, она садилась на ишака и уезжала на нем куда-то. Позже она уговорила отца подарить ей коня и стала уезжать еще дальше. И когда в один прекрасный день она не вернулась, мать почувствовала: она отправилась на юг. Почувствовал это и отец. Видимо, она тоже увидела сон.

Она всегда чувствовала себя подкидышем.

Где-то жили ее настоящие родители, непохожие на этих. Когда-нибудь они найдутся. Или она сама их найдет. Как она узнает, что это он? Сразу почувствует.

Сильнее всех она ненавидела овечку. Старушка уже давно не была тонкорунной и пушистой. Ее шерсть вылезла и поредела и была скорее седой, чем белоснежной. Но мать по-прежнему любила ее. Теперь к ее любви добавилось почтение, словно овечка стала мудрой наставницей. Мать больше не стригла ее, а только расчесывала ее редкую шерсть.
За что девочка невзлюбила ее - непонятно. Может быть, ей казалось, что овца смотрит на нее укоризненным взглядом, осуждая за то, что она не помогает матери ухаживать за ней и ее детьми. К тому времени она родила их немало, и все - пушистые, длинношерстные и белоснежные («Стерильные» - бормотала девочка, ощущая внутри какую-то странную, глухую боль, словно кто-то забрался к ней внутрь и оттуда укоризненно смотрел на нее.

Летом она садилась а ишака и уезжала подальше - в ле, на реку, а если удавалось - на берег моря. Там, за горизонтом, были неведомые страны, и в одной из них жили ее настоящие родители.

Но зимой ишак отказывался выходить из хлева. Он замерзал на улице. И это подсказывало ей, что он тоже нездешний, и так же, как она, не может привыкнуть к холодам. Недаром мать не слишком его жаловала.

С отцом было сложнее. Он был не настоящий - и в то же время свой. Он любил ишака и был равнодушен к овечке. Он уходил надолго и возвращался с трофеями. Иногда он бесцельно смотрел куда-то вдаль, и тогда ей казалось, что он что-то знает.

Когда он, после долгих уговоров, подарил ей коня, она начала уезжать в любое время года, завернувшись в медвежью шкуру.

Однажды, вернувшись домой, она услышала голоса к матери зашла соседка, и они что-то обсуждали. Сначала она решила покататься еще - ей не хотелось слушать их разговоры - но потом уловила несколько слов, и поняла, что речь идет о ней. Она услышала: «Невесть где был… сны - они всякие бывают… и то ли «не по-людски», то ли «нелюдь»…»

Она стала слушать дальше и поняла самое главное: в нужную минуту снится сон, и нужно просто ему следовать. Расспрашивать родителей бесполезно: они врали ей только лет, соврут и теперь. Верить нужно только себе. И своим снам.

И когда она увидела во сне золотую змею, выползающую из цветка и превращающуюся в прекрасного принца, она оседлала коня и поехала, как она думала, навстречу своей подлинной судьбе.

Между черным и красным цветком открывался проход НЕВЕДОМО КУДА.
Усевшись на землю,она заглянула туда. Вокруг бегали, ползали и летали бабочки, кузнечики, стрекозы, жучки, ящерицы даже змейки. Ее это не пугало, а скорее радовало.Мир был живым, и это был ее мир.

А вот проход… Сначала она ничего не видела,коме темноты и пустоты. Потом, когда глаза привыкли, разглядела слабое золотое свечение, постепенно принимающее форму то ли змейки, то ли дракона.Набрав побольше воздуха, она сделала шаг. И тут же почувствовала, что ее разрывает: часть уплыла в пустоту, часть отбросилась назад. Черно-красное существо, похожее на бабочку, летело вперед, к золотой змейке. А рыхлый клубок, внезапно утративший цвет, валялся на земле, глядя вслед улетающей бабочке.

“Ой, мамочка!” - прошептала она, и почувствовала запах овечьей шерсти и молока. Она теряла форму, распускалась и превращалась в клубок. Он куда-то покатился, уменьшаясь с каждым оборотом, и оставляя позади тонкую белую нить.

АНТРАКТ:

- А дальше? - мягко спрашивает ведущий после десятиминутного молчания.
Женщина пожимает плечами и плотнее кутается в красно-черную шаль.
- Не знаю. Я чувствую себя так, словно я рассыпалась на части. У каждой свой путь, и мне их не собрать. бабочка летит к змейке, клубок катится домой. То есть, уже не клубочек,он превратился в нить из одного места в другое…
- То есть, между ними образовалась связь?
- Связь образовалась, а я исчезла…
- Но длины нити все-таки хватит, чтобы добраться до овечки?
- Да, она кончится как раз у порога хлева. Но я не знаю, что будет потом.
- А давайте спросим группу. Хотите это сыграть? Тогда назначайте персонажей: клубок, бабочку, змейку, овечку, красный и черный цветы, мать, отца…
- Давайте я отвечу завтра. А сегодня попробую сама.
……………………………………………………………………………..
А красно-черная бабочка летела в пустоту навстречу золотой змейке. Вот она долетела…прижалась….алое пламя и золотые прожилки на черном… призрачные, огненные, фантастические цветы, переливающиеся, изменчивые, свободные… Лишенные плоти, обреченные на вечную игру…. Обреченные? Откуда взялось это слово?
- Откуда взялось это слово?
- Я вдруг представила себе, каково это: вечно летать в пустоте, меняя форму. А по сути - одно и тоже, и новому неоткуда взяться… новым связывает эта бела нить, от которой бабочка оторвалась…
- Хочешь соединить их снова?
- Хочу. Но мне кажется, для этого нужен новый герой. Не отец, не мать, не овечка и не змейка. А его пока нет.
- Хочешь попросить помощи у группы?
- Пока еще нет. Хочу понаблюдать и пожить с чувством неизвестности. Мне самой интересно, что будет дальше.

КОНЕЦ АНТРАКТА

Когда утром женщина вышла из дома и направилась в хлев, она увидела возле двери белую нить, чуть-чуть не дотянувшуюся до порога. Нить лежала тихо и неподвижно. На снегу она была бы незаметна, но сейчас настало короткое северное лето, и нить выделялась на черной земле. “Словно вена, из которой выкачали всю кровь” - мелькнуло в голове у женщины и тут же улетело, оставив желание отшвырнуть нить подальше, втоптать в землю, сжечь… Не доведет она до добра… а куда доведет - неведомо. “Господи. что это со мной творится сегодня?”

Муж вышел из дому, собираясь на охоту. После ухода дочери он почти переселился в лес, возвращаясь лишь для того,чтобы пополнить запасы патронов. Он увидел нить и все понял.

Она тоже поняла. Он пойдет вслед за нитью в далекую южную страну, о которой никогда не забывал. И на этот раз не вернется. Может быть, оно и к лучшему. В доме снова поселится овечка и принесет покой и надежность, Вечный покой, вечную надежность…

И тут она услышала свой голос и начала не поверила тому, что он сказал:
- Я пойду с тобой.
Муж покачал головой:
- Дорога будет нелегкой.
- Знаю,- продолжал голос, становясь упрямее. - Думаешь, только ты умеешь ходить? Забыл, что я помоложе тебя? А как я прыгала через костер, когда мы встретились,-тоже забыл? Да я тогда могла переплясать любого! Это из-за тебя я совсем закисла Но теперь - все, хватит!

Муж посмотрел на нее и увидел в ее глазах пламя,напомнившее ему о красном цветке. Он просил:
- А как же твоя овечка? И другие овцы, и дом?
- Попрошу соседку здесь пожить. Она как раз вчера жаловалась, что после женитьбы сына им стало тесно.
И в ответ на ее слова в хлеву заревел ишак.

Вскоре они направлялись туда, куда вела нить. Мужчина шел, женщина сидела на ишаке, который словно помолодел от радости, что возвращается домой. В руках у женщины был клубок, который она бережно сматывала. С каждым шагом ишака клубок становился все больше.

Второй кончик нити обвил красный цветок. Женщина с клубком приблизилась и задумалась: что делать дальше? Решив пока что подождать, он положила клубок рядом с цветком - и ощутила мягкий но властный призыв. Она шагнула в поход между цветами - и остановилась, словно наткнувшись на невидимое зеркало. В Зазеркалье расцветали, опадали, рождались вновь, играли и танцевали огненные цветы, переливаясь алым и золотым на черном фоне.

Муж подошел к ней бесшумным шагом охотника и присел рядом. Огненный танец унес их к другому танцу вокруг другого костра - того, где они когда-то встретились. И когда прилетела ночь, слившись с черным и рассыпав повсюду золотые звезды, пламя тоже вышло из Зазеркалья. наполнив их дыхание и тела - в не знавшей снегов стране вечного лета.

Когда они проснулись, клубочка нигде не было - то ли он укатился в Зазеркалье, то ли превратился в нежный белый цветок, выросший за ночь,- еще маленький, но уже прекрасный.

Они не стали возвращаться назад, оставив соседке дом, овец и пастбище. На краю леса муж построил новый дом. Он успел закончить его как раз перед рождением ребенка, зачатого в ту самую ночь.

На этом кончается сказка про овечку.

- Ребенка? - переспрашивает ведущий.- а кто родился - мальчик или девочка?
Женщина медленно открывает глаза. Некоторое время она молчит, словно еще не вышла ОТТУДА.
- Этого я пока не знаю.
__________________


Плохой купил ты телевизор -
В нем лишь убийства и разврат.
Верни наш старый чёрно-белый
Про мир гагарин и мосфильм.

Предпочитаю вежливость.

Aliskana вне форума  
Старый 30.01.2016, 22:29   #4
Aliskana
Вольная мастерица
 
Аватар для Aliskana
 
Регистрация: 26.11.2008
Адрес: Пока Кармиэль
Сообщений: 26,047
Aliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мира
Два моря

Недавно я услышала историю о двух морях: соленом и сладком.

Вообще-то соленое море обычно называют Мертвым. Мертвое море. Звучит пугающе, правда? Или звучало бы, если бы к этому названию уже не привыкли.

А сладкое море — вообще не море, а озеро. Генисаретское озеро.

Так вот: оказывается, Мертвое море так назвали потому, что из него ничего не вытекает: ни речки, ни ручейка. Оно ничего не отдает, все в себе копит. И поэтому оно стало таким соленым, что в нем никто не может жить: ни рыбы, ни водоросли.

А Генисаретское озеро потом сладкое, что из него вытекают ручьи и реки. Потому оно живет и дает жизнь всякой живности.

Отсюда мораль: кто берет и не дает — умирает. Вроде бы так.

Вот только…

Мертвое море исцеляет болезни, которые кажутся безнадежными. Потому к нему едут лечиться со всего света.

А Генисаретское озеро — тоже известно на весь мир, конечно. Но все же из-за истории. Именно с его берега Иисус произнес Нагорную проповедь. И по его водам ходил аки посуху. И еще оно - единственный источник пресной воды в стране, не считая артезианских колодцев.

Так что же лучше: закрыться, не отдавать, накопить в себе соль и грязь и стать единственным в своем роде целителем — или щедро делиться, но быть лишь местом, где когда-то случались чудеса и скромным кормильцем местного значения?

У меня на этот вопрос нет ответа.
__________________


Плохой купил ты телевизор -
В нем лишь убийства и разврат.
Верни наш старый чёрно-белый
Про мир гагарин и мосфильм.

Предпочитаю вежливость.


Последний раз редактировалось Aliskana; 30.01.2016 в 22:34.
Aliskana вне форума  
Старый 30.01.2016, 22:58   #5
Aliskana
Вольная мастерица
 
Аватар для Aliskana
 
Регистрация: 26.11.2008
Адрес: Пока Кармиэль
Сообщений: 26,047
Aliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мираAliskana мозаика мира
Как-то раз мне приснилось, что я иду по пустынной сельской дороге и навстречу мне едет одинокая повозка. Обычная, неказистая, ничем не примечательная. Поравнявшись со мной, повозка остановилась. Дверца приоткрылась, оттуда выглянула женщина и сделала мне знак: заходи, мол.

Я заглянула — и у меня захватило дух. Внутри повозка напоминала сказочный дворец. Сверкали драгоценные камни, переливались шелка, сияли фантастические витражи… А посреди этого великолепия сидели три женщины средних лет. Одна плела кружева, другая вырезала что-то из дерева, третья просто смотрела на меня и улыбалась.

Когда я пришла в чувство, я увидела, что третья дама что-то протягивает мне и поняла, что это подарок. Он был очень красивый. Я поблагодарила и мне дали понять, что пора прощаться. Я поблагодарила, вышла, прижимая к груди сокровище, — и повозка укатила.

Во сне я знала, что мне подарили. А когда проснулась — не смогла вспомнить. Что-то чудесное — но что?

Через месяц я случайно зашла в магазин для художников и увидела, что там начинается какой-то урок. Преподавательница громко объявила: «Вы еще не знаете, что вы художники! Сейчас вы это узнаете!»

Это показалось мне интересным, и я подошла и села за стол. Там уже стояли краски. Нам раздали по кисточке и по кусочку шелка.

Я никогда в жизни не занималась росписью по ткани. Я ведь еще не знала, что я художница! Но преподавательница объяснила, что это очень просто: выбирайте цвета, которые на вас смотрят, и наносите на шелк разные пятна. Что получится — то получится.

Закончив, мы прогладили наши изделия горячим утюгом и забрали с собой.

Узнала ли я, что я художница? Этого я так и не поняла. Но когда я дома развернула свое шелковое творение — я вспомнила, что оно мне напоминает: подарок, полученный во сне.
__________________


Плохой купил ты телевизор -
В нем лишь убийства и разврат.
Верни наш старый чёрно-белый
Про мир гагарин и мосфильм.

Предпочитаю вежливость.

Aliskana вне форума  
Закрытая тема

Метки
воображение, метафора, притча, сказка, творчество

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Часовой пояс GMT +4, время: 18:20.