Неукрощенные мной буквы

[Alsolo]

Вход свободный потому что это Дворец творчества детей и молодежи "Преображенский". А у них такие правила! Тем более что аренда зала бесплатная. Но будет продаваться книга Игоря "Не укрощенные мной буквы", и все жедающие смогут ее приобрести.

[Alsolo]

Программа концерта в стадии верстки. На упомянутые стихи Игоря есть несколько музыкальных решений и вполне может случиться, что у какого либо автора - это единственная песня! Вполне допускаю, что тогда этому автору придется эту песню оставить для исполнения!

[ileana]

фрагменты из спектакля "Оседлав Росинанта"
стихи - Игорь Доминич
музыка - Александр Соломонов
Фестиваль "Поющий берег", Леба, июль - август 2012

vBulletin [media]

[Alsolo]

У Игоря вышло две книжки. Совсем немного для поэта. А если учесть, что обе книжки «самиздатовские», благо нынешнее время позволяет это делать, то это совсем немного! Может вышло бы и больше, да он не успел больше ничего написать… Первую по настоянию друзей он сверстал сам. Называлась она «Зеленое время восхода» и вышла 10 лет назад.
Она разлетелась по свету и любители песни и поэзии узнали, что среди нас живет интересный Поэт Игорь Доминич. Пишет удивительно песенные стихи. И многие композиторы в мире авторской песни сразу откликнулись на музыкальность его строк. А песня летит быстрее стиха и проникает в душу легче. Так и случилось.
Вторая версталась уже без него… Для ее создания использовался архив Игоря. Первая мысль назвать ее была естественной – вторая строчка из стихотворения «Зеленое время восхода» - «и синее время заката» была отвергнута, как очень уж грустная. Во вторую книгу вошло все, что его друзьям удалось отыскать, так что можно считать, что вторая книга Игоря Доминича «Не укрощенные мной буквы» - полное собрание его сочинений. Концерт-презентация книги состоится 8 октября 2015 года в Москве.

[Alsolo]

«На белых листках недописанной жизни»
В своем кратком предисловии к книге ее автор Игорь Доминич пишет, что стихи его всегда укладываются в песенные ритмы и что он считает себя скорее автором песенных текстов, чем стихотворцем. К сожалению, я не слышал песен на стихи Игоря Доминича при его жизни и не могу судить об этом. Однако, прочтя эту книгу, как стихи, со всей ответственностью могу сказать, что ее автор, безвременно ушедший из жизни в самом расцвете своих творческих возможностей, был не «стихотворцем», как он скромно себя называет, а настоящим поэтом.
Много лет назад, в середине семидесятых годов прошлого века, поэт фронтового поколения Давид Самойлов, беседуя со мной, сказал: «Настоящие стихи не нуждаются в гитарной подпорке». Мне кажется, что это во многом относится стихам Игоря Доминича, таким, например, как «Что раскаркался ворон?-Тише», «Что я от вас на сцену убежал» и многим другим.
Перед нами подлинный самобытный поэт с драматической биографией в своей короткой жизни, человек, нестандартно мыслящий и чувствующий, срастивший себя со своим лирическим героем. Его книга, помимо многочисленных оригинальных поэтических находок и метафор, поражает своей неподдельной искренностью и эмоциональным нервным напряжением. В стихах его постоянно звучит трагическое предчувствие своего раннего ухода, боязнь, что он уйдет бесследно, что его смогут запомнить лишь «…Пожилой продавец чебуреков и мадам из пивного ларька». Или «И завтра нас уже не будет, а лето только послезавтра».
Мне хотелось бы выразить сердечную благодарность Александру Соломонову и его друзьям, составившим эту книгу, и давшим возможность сделать стихи Игоря Доминича достоянием широкой читательской аудитории.
Александр Городницкий

[ileana]

vBulletin [media]

Что раскаркался, ворон? Тише.
Мир не тонет и не горит.
Всех-то бед – протекает крыша,
Всех-то горестей – печь дымит.

Что ж ты режешь круги, как спутник?
Что высматриваешь внизу?
Непутевый, но не беспутный,
Я поклажу еще везу.

И мелькают в колесах спицы,
И дорога уходит вдаль.
Ворон, ворон – смешная птица.
Мне тебя почему-то жаль.

Ты спускайся ко мне, дружище –
Потолкуем о том, о сем…
Будет день, ворон, будет пища:
Хлеб разломим, воды попьем.

Ты расскажешь мне сто историй,
Я тебе расскажу свою.
Ничего, что струна не строит –
Подтяну, и тебе спою.

Ты поймешь меня, ворон-птица,
Ты ведь видел за триста лет
Судьбы, свадьбы, могилы, лица
Тех, кто был, и кого уж нет.
Может, ты и о ней что слышал?
Может, даже, видал когда?
………………………………..
Вот беда – протекает крыша…
Печка тоже дымит. Беда…

http://www.chitalnya.ru/work/13605/

[Alsolo]

Классное стихотворение! Давно живет во мне...

[ileana]

Да..
Если там перейти по ссылке, Татьяна пишет,

Эта песня сочинилась.. в тролейбусе!)).. Я ехала домой и читала сборничек Доминича, вышла из тролейбуса уже с наметками мелодии и стуктуры песни.. как зашла в дом - первым делом взяла гитару, что бы закрепить идею!)).. Стихи Игоря поют многие его друзья, и он - тоже (в авторской песне он не одну собаку съел!)), но моя песня ему понравилась!)).. Кстати, запись эта сделана на нашем фестивале АП, на котором Игорь был членом жюри!))..

Где-то слышала, не могу сейчас найти ролик, что Игорь был достаточно строг к авторам музыки на его стихи.
Расскажи, как у вас получился мюзикл.
Чья идея? Сначала были стихи?
Одобрил ли Игорь сразу музыкальное решение или были споры?

[ileana]

vBulletin [media]

[ileana]

vBulletin [media]

↓↓ Апология Кишинева

Вот спросите кого-нибудь навскидку о Кишиневе. Устойчивые ассоциации будут такими: Кишинев – белый город, там самые красивые девушки (преимущественно смуглянки, собирающие виноград), отчего и вино там – самое вкусное. Еще его населяют цыгане, лично знававшие Пушкина и Эмиля Лотяну, который послал их… всем табором в небо. Кишиневцы, обладая даром видеть ночь, горланят песни и шумною толпою гуляют всю ночь до утра – впрочем, это уже по Цою, перепетому легендарными “Здоб ши Здуб”. На самом деле бесспорной правдой остается лишь замечание о девушках. Они здесь чудо как хороши – не сочтите за нескромность. Просто исторически так сложилось, что по лону земли бессарабской кочевали не только цыгане с Пушкиным. Немало народов оставило свои черты на лицах голопопых младенчиков, появлявшихся у молдаванок. Тут и татаро-монголы, и турки османские, и – шлях их бери – пόляки, и венгры с болгарами, и украинцы, и греки, и русские, и – не побоюсь этого слова – евреи, и иже с нимбом. А самые красивые дети, как известно, от смешения кровей. Тем более в Кишиневе. И тем более – девушки.

Но речь не об этом. Кишинев – город на семи холмах. Как Москва. И как Рим. Впрочем, первенство тут весьма условно. Возможно, как раз Рим и Москва, подражая Кишиневу, решили обустраиваться на своих семи холмах. Почему бы нет?! У нас, к примеру, и волчица своя есть. Прямо перед музеем истории. Точно так же кормит она Ромула и Рема, как ее нетамбовская подруга. Но если Lupa Capitolina символизирует слияние этрусков и сабинов с римлянами, и ее появление на Капитолии логически оправдано, то о кишиневской можно поспорить. А если уж быть дотошной врединой, вспоминая историю происхождения предков молдаван – даков, то получится, что мы сегодня почитаем символ своих же завоевателей. С другой стороны, считают же узбеки Тамерлана своим национальным героем, несмотря на то, что земли жглись и жены в платье вдовьем наложниц участь шепотом кляли. А мы чем хуже? Римский консул-наместник Траян, возглавивший три разорительных похода на Дакию, раскроивших эту землю на лоскуты, – о чем, кстати, не дадут соврать фрагменты колонны Траяна в Риме и сочинения Диона Кассия, – почему-то стал особо почитаемым у нас героем, в честь которого срочно и независимо переименовывались улицы больших и малых городов. Вот раньше был Бульвар Советской Армии, а теперь Бульвар Траяна. Звучит? А! Но если Советы называют оккупантами, то в чем же тут разница? Только в звучании и есть.

Но зато у нас Пушкин! Скажете, не у нас? Вот уж! Три года провел он в ссылке в Молдавии – “священной для души поэта”. Именно тут, вдохновленный южной пестротой природы, мягкой напевностью молдавской речи и сладкими от черешен губами молдаванок, он написал многие свои шедевры. И именно Кишинев потом стал первым провинциальным городом, установившим на средства, собранные горожанами, памятник поэту. Опустим обиды: провинция – она провинция и есть. Правда, денег на скульптуру в полный рост не хватило, и пришлось отлить только бюст. Но, полагаю, поэт на нас за это не в обиде. Стоит себе в центре парка имени себя в слиянии аллей молдавских классиков. Порой взгрустнет дождливою слезою. А порой подмигнет горожанам лукавой солнечной искрою: мол, вот он вам я – Пушкин Ай-да-сукин-сын, верен и вечен, стою у хладных струй фонтана, курчав, неизъяснимо элегичен и гениален…

Когда-то в детстве я каждый вечер засыпала под гул повозки, позвякивавшей бидонами – молока ли? – не знаю… Но те особые цокот копыт и скрип колес, разливавшиеся по южной ночи эхом, я буду помнить всегда. Наша улица в центре города была тогда вымощена булыжником. Теперь единственный фрагмент такой каменной мостовой остался только у Домика Пушкина. Но и о домике отдельная поэма.

Здесь все еще витает дух поэта
Открытая “масонская тетрадь”
С портрета Байрон смотрит молчаливо
В чернильнице – гусиное перо…

“Цыгане”, “Бахчисарайский фонтан”, “К Овидию” именно здесь обретали себя в строках…

Пока еще стоит сам домик. Надолго ли? Мы варвары без памяти о прошлом. Столица одного из европейских государств. Век XXI. Год ... В ночной темноте не менее темные личности заливают фундамент высотного здания на лоскуте земли у Домика Пушкина. Видимо, бедолагам противопоказан дневной свет – кроты-мутанты или родственники Дракулы? И все бы ничего и шито-крыто, но, черт возьми, стена пушкинского домика возьми и самовольно расползись угрожающей трещиной. Назло или от зависти ко всему новому решила так повести себя проклятая дряхлеющая стена, но строителям пришлось светопреставиться. И пошло-поехало. Писательские митинги, делегации и фотосессии, споры и крики, перекрывающие шум отбойных молотков. В те дни столичные телевизионщики несколько раз успели взять интервью даже у самόй злополучной стены. Потом приходили высокие-в-костюмах-и-при-галстуке. Долго цокали языком. Разбирались. Качали головами. Взывали к совести, макали мордой в миску с культурным наследием. Напоследок наследив во дворе Домика, высочайше постановили – работы прекратить! Вдруг мужичок один перед камерами замаячил. Обстоятельный такой. Солидный. По всему видать – прораб у этих Темных. Скоропостижно высморкавшись в кулак, он с энтузиазмом пообещал: “Вы, граждане работники пера и прочей культуры, не разводите тут базар. Даю вам слово – если мы разрушим этот ваш Домпоэта, выстроим на его месте новый – еще лучше прежнего, с удобствами, евроремонтом и унитазом с подогревом”, – обтер пальцы свежайшим носовым платком и снова ушел в тень. И такому можно верить. Такие разрушат до основания и с землей сровняют. По высшему – европейскому – стандарту.

Но вернемся к нашим памятникам. Речь пойдет о монументе Котовского. Об историческом влиянии лысых-в-фуражках на судьбы городов и народов, говорить не будем. Как и о том, кем же был Григорьваныч – красным комдивом, комбригом и комполка или дворянином-разбойником и любимцем дам. Тем более одно другого не исключает! Но… о скульптуре. Недалеко от железнодорожного вокзала, перед зданием гостиницы “Космос” – массивный постамент из красного (!) гранита. Над ним возвышается пятиметровая статуя, отлитая из бронзы. Кстати, это одна из лучших конных скульптур в Европе. И конь, и всадник динамичны, гармоничны, целеустремленны и достойно несут на себе белесые отметины особого почитания пернатыми жителями столицы. Памятник дорог кишиневцам не только номинальной стоимостью цветного металла на черном рынке. И не исторической значимостью личности наездника. Особый интерес вызывает одна интимная деталь скакуна легендарного героя, а именно – Testes. Думаете у нас фантазии, как у тех питерских курсантов, что в ночь перед выпуском начищают до блеска значительно сдавшие в размерах медные шары императорского скакуна? Или как у тех ростовских умников, что никак не могут определиться с величиной причиндалов коня Буденного? Нет! Мы народ южный, креативный, и темперамент наш требует ярких красок. А потому неудивительно, что однажды, проснувшись, Город красовался свежевыкрашенными цацками котовской коняки. Для того ли, чтобы подчеркнуть КРАСНОармейскую сущность скакуна, потому ли, что измучила ностальгия по первомайским парадам с красными шарами или просто оттого, что яйца по весне у христиан принято красить в красный, но факт сей был на лицо. К всеобщей радости. А уж когда, сквозь зубы матерясь, человечек с ведром и набором труще-моющих средств стал старательно проводить гигиеническую процедуру под брюхом коника, ободряющим улюлюканьям и ликованию зевак не было предела. Но отмытые генитальные принадлежности стали лишь еще более ослепительными, и их сияние пришлось приглушать какой-то смесью, делавшей кричащий блеск более натуральным и приличествующим интимному месту. Но с каждой новой весной священнодейство стало повторяться по заданному алгоритму. Ну, что ж, хоть так возможно вызвать интерес толпы к истории.

Хотя обвинить кишиневцев в неуважительном отношении к своей истории было бы несправедливым. И уж тем более в нелюбви любви к памятникам. В буквальном смысле. На заре национального возрождения одна известная кишиневская поэтесса не словом, а делом это доказала. Разведясь со своим русским мужем, она решила сочетаться браком с молдавским господарем. То есть не с самим господарем, чей прах мирно покоится в монастыре Путна, а с памятником великому правителю Молдавского княжества. Немолодую невесту не смутили ни холодность жениха, ни почти пятьсот с лишним лет разницы с будущим супругом – шутка ли. Впрочем, то, что жених молчалив, зеленоват и кощунственно засижен птицами ей даже польстило. Досадным фактом, мешавшим свадьбе, было лишь то, что господарь Штефан Третий Великий умер, будучи человеком женатым. Но и это не беда. Батюшка с фамилией, символично переводящейся как “божья коровка”, развенчал памятник с его давно почившей супругой. И вот торжественный момент: обряженная в невинно-белое невеста на машине с подъемником приближается к лицу любимого. Целует его бронзовую щеку, отлитую из трофейных пушек, захваченных еще в русско-турецкую кампанию. Божья Коровка окропляет молодых святой водой, объявляя их отныне мужем и женой. Щелкают затворы фотокамер, эхо от аплодисментов льется вдоль Центральной городской площади, невеста зардевшись, скромно прячет счастливые глаза под вуалькой фаты, а страна медленно сползает на пол в неудержимом ржании, пьет валидол, плюнув, протирает экран телевизора – не примерещилось ли? – и крутит пальцем у виска. Занавес. Вот это любовь! Ну зачем же все опошлять, ссылаясь на политическую подоплеку? Ведь хочется же романтики в жизни! Впрочем, выбор поэтессы весьма прагматичен еще по одной причине: памятник уж точно не возжелает жены ближнего своего.

Тем паче, из мужей ближайших –
лишь Пушкин-бедолага в центре парка,
из жен и вовсе бюста не найти
поблизости (приличного размера).

Вот я вам тут рассказываю-рассказываю, а вы берите и просто приезжайте к нам. Чтобы все это увидеть. Например, осенью, когда наступает время молодого вина и молдавских свадеб, с которыми могут поспорить только молдавские крестины. И только молдавские похороны – такие же шумные, пестрые и многолюдные.. Или, например, зимой приезжайте, когда бесснежная монохромность южной зимы сменяется лужистым студнем под ногами. Или весной приезжайте, когда густым пьянящим ароматом цветут черешни. А еще лучше – летом!

Виктория ЧЕМБАРЦЕВА
http://magazines.russ.ru/october/2012/1/ch16.html