[ВиШень]

– Уй! – сказал Вован, приходя в сознание.

– Ах! – встряхнула головой Аня.

Они сидели на крупе перерезанного пополам единорога. Бойцы-гвардейцы прислонили их спинами к стенке траншеи. Герой и героиня были облеплены сиреневой слизью с головы до ног.

– Чего это? – тупо поинтересовался Вован.

Один из гвардейцев ответил женским голосом, весело скаля зубы:

– Прикинь, Вован, если накормить НОФ хромой собачкой, она взрывается, как арбуз! Откуда ты это узнал?

«Черт! – воскликнула про себя Аня. – Это действительно Ленка Стрельникова! Носатая рыжая стерва!»

– Да я и не знал, – пожав плечами, ответил Вован. – Я просто хотел забить его харю чем-нибудь, и сдернуть в окоп эту дурочку…

Аня всхлипнула и закрыла глаза руками.

– Ха-ха-ха! – рассмеялась Ленка. – Выходит, ты нашел способ борьбы с этой сволочью! Интересно, а как быть с махроидами? Они же небольшие. Хромых собачек резать кусками и расстреливать мелкую НОФ из рогаток?

Остальные бойцы дружно загоготали.

– Ладно, – сказала Ленка. – Вижу, ты в порядке. Да и эта курица Анька Болотова тоже... Как там тебя величают в поэтических кругах? «Мармеладная Ночь?» Ха-ха! Помню-помню: «Завяли лютики в саду – я босиком по ним пойду.» Шедевр, мля!

Аня продолжала сидеть, уткнув лицо в ладони.

Ленка умело – по-мужски – сплюнула, и продолжила, обращаясь к Вовану:

– Прорыв не удался. Атаки отбиты. Теперь долго не сунутся. Махроиды напали на сто второй пост. Пятеро погибших там. Нам сегодня, можно сказать, повезло – всего один труп и двое раненых. Ну, деда Петю жалко, конечно. Но зато погиб – как герой. Вечером похороним с почестями и помянем. Там военные спиртяги подкинули… А голову нашли. НОФ ее переварить не успела. И шлем цел.

Бойцы подняли труп деда Пети и унесли его в боковой проход. Ленка, сунув каску с геройской головой под мышку, ушла за ними, красиво виляя задом.

– Не любили деда, – сказал Вован, глядя в противоположную стенку окопа. – Звали его Петром Христофоровым. Он работал главным редактором журнала «Высокая поэзия», а по совместительству был членом жюри всех поэтических конкурсов.

– Да-а-а? – протянула Аня, убирая руки от лица.

Глаза ее мгновенно высохли, щеки побледнели от злости. Она вспомнила все разгромные рецензии, написанные Христофоровым на ее стихи, а потом поймала себя на желании догнать бойцов и попрыгать ногами на трупе деда Пети, предварительно надавав гвардейскими ботинками пендалей по ленкиной круглой заднице. Но взглянув в печально улыбающееся лицо Вована, Аня подавила мстительный порыв.