[if]

КОНТРОЛИРОВАНИЕ УМОВ

В своей книге «Пробуждение: преодоление препятствий на пути к человеческому потенциалу» (1986) Чарлз Тарт выделил фразу «всеобщий транс». Он утверждает, что этот транс есть наше нормальное состояние сознания, поскольку все мы загипнотизированы нашей культурой. Данная книга — это удавшаяся попытка актуализировать идеи влиятельного русского мистика Георгия Ивановича Гурджиева (1866–1949), который уверенно провозгласил, что все мы «скорее, малоинтересные модели одушевленных автоматов». Главный момент учения Гурджиева, вообще всех мистических учений — это пробуждение из указанного состояния квази-сна. Автомат лишен и свободной воли, и реального выбора, и ему даже нельзя приказать что-нибудь сделать. Он не действует, но просто реагирует на входящие стимулы. В этом состоянии мы меньше, чем весь человек. Если мы сейчас уже в гипнотическом трансе, тогда в чем мы окажемся, если нас кто-нибудь загипнотизирует? Неужели это состояние ничем не отличается от нашего повседневного, обыденного состояния?
...
Я хотел бы заняться центральным пунктом концепции Тарта, когда он описывает наше пребывание в перманентном трансе. Мы всегда были и постоянно находимся в неком пассивном состоянии, когда нами манипулируют окружающие нас авторитеты. Мы сохраняем контроль над своей жизнью, однако далеко не во всех аспектах. Газеты рассказывают нам, что думать; возможный смех по телевизору подстегивает наш смех. Репортеры призывают нас к наименьшему общему знаменателю и поощряют нашу принадлежность к стаду. Пропаганда всех видов бомбардирует нас, особенно во времена войны: кто-то сказал, что первой жертвой на войне становится правда. Сегодня политики широко используют телевидение и другие средства массовой информации, чтобы представить свою политику в наилучшем свете. Государство и церковь применяют всевозможные формы идеологической обработки, чтобы увековечить кажущийся им правильным на данный момент набор взглядов. Один из главных способов утраты контроля — это наше следование рекламе. Бесчисленные тесты показали, что реклама действует, и в одной Америке на нее ежегодно тратится 200 миллиардов долларов. Когда мы заходим в магазин, мы уже не вполне свободные покупатели: мы покупаем то, что хотят рекламодатели и производители упаковки.
...
У всех этих техник — пропаганды, рекламы и прочего — общее то, что они апеллируют к нашим эмоциям. Нам нравится думать, будто мы рациональные создания, которые взвешенно рассматривают вопрос и приходят к осмысленному мнению. Рекламодатели хорошо знают, что это не так. Луис Ческин, глава чикагской исследовательской организации, который занимался в 1950-х годах изучением торговли, сказал: Мотивационные исследования — это такие, при проведении которых хотят выяснить, что мотивирует людей принимать решения. Они применяют техники, которые должны затрагивать бессознательное или подсознательное мышление, потому что предпочтение обычно отдается тем факторам, которых индивидуум не сознает. Фактически потребитель, совершая покупку, ведет себя эмоционально и под принуждением, он бессознательно реагирует на подачу и дизайн, которые в подсознании ассоциируются с товаром.
...
Причина, почему производители начиная с 1950-х начали искать более мощные методы рекламы, очень проста: у них появились средства — в связи с увеличивающейся автоматизацией — для массового производства. Поэтому им пришлось генерировать то, что эвфемистически стало называться «моральным износом»; то есть им пришлось убеждать публику, будто продукция прошлого года — это не совсем то, что они хотели, если сравнивать ее с продукцией нового года; словом, продукция прошлого года годится лишь для мусорного контейнера. Однако мы не настолько глупы. На сознательном уровне мы стали бы протестовать против такого рода макиавеллиевских маневров. Поэтому рекламодатели обходят наше сознательное мышление.
...
Другой причиной стало повышение уровней стандартизации. Рекламодателям приходится стараться, чтобы их товары выдерживали конкуренцию. В старые дни, когда каждый владелец магазина сам производил свои товары и продукты, разница в качестве была заметной. В наши дни едва ли есть какие-нибудь различия между товарами разных производителей, если не учитывать упаковку. И поэтому рекламодателям приходится здорово трудиться, чтобы создать в наших умах эту разницу. То, что в действительности ничего подобного нет, абсолютно ясно. Завяжите людям глаза и попросите их определить сорт сигарет или напитков, что они обычно спрашивают в магазинах, и они беспомощно провалятся. Однако если в магазине не оказывается данного сорта, они, видите ли, огорчаются. Очевидно, рекламодатели затронули какую-то эмоциональную струну у них внутри.
...
Повторение всегда было отличительной чертой рекламирования, начиная с его появления в узнаваемой современной форме в девятнадцатом веке. Это проверенный способ, как обойти наши способности к критике и обратиться к эмоциям. Существуют и другие методы: например, взывать к авторитетам или дать нам почувствовать, что мы не как все, если не пьем какой-то конкретный напиток. Однако повторение — и проще, и эффективнее. На более же глубоком уровне вся реклама — а возможно, и вся пропаганда — действует по троичной схеме. Сначала вы привлекаете чей-либо интерес («Вот это да! Какая хорошенькая!»). Затем вам надо вызвать эмоциональный отклик («Хотел бы я принадлежать к тому обществу, где бывают такие хорошенькие женщины»). И наконец, вы должны предложить жертве способ разрешения конфликта («Если я буду пить коктейли данной фирмы, то буду принадлежать к тому обществу»).
Как ни посмотри, все выглядит так, как если бы рекламодатели применяли манипулирование подсознанием. Они целятся на не наше сознательное мышление, но на бессознательное.
...
Многое здесь очевидно и хорошо известно: например, в рекламе по телевизору шикарная пара потребляет некий продукт, намекая тем самым, что часть их шика достанется вам, если вы будете потреблять этот продукт, или что получите любовь, секс и другие формы удовлетворения. Но то, что реклама до такой степени прозрачна, не делает ее менее эффективной. В любом случае не все здесь так просто. Когда вы в следующий раз будете смотреть телерекламу, старайтесь обращать внимание не на само действие и действующих лиц, не на то, куда хотят направить ваше сознательное внимание. Постарайтесь смотреть на происходящее на заднем плане, на то, что мы воспринимаем подсознательно. Куда направлен взгляд действующего лица (на ее грудь)? Зачем вставлена эта сцена (потому что рекламодатель взывает к вашему желанию принадлежать определенному кругу)? Вилсон Брайен Кей так освещает этот момент: Исследования запоминаемости рекламы, например, показали, что реклама редко или никогда не запоминается нашим сознанием. Любая реклама, которую могут запомнить значительное число читателей, имеет сомнительную ценность. Сознательное мышление оценивает, дифференцирует и выносит суждения. Сознательное запоминание рекламы может подвергнуть ее критическому суждению — худшего не мог бы пожелать рекламодатель, выставляя свой товар. Реклама предназначается для внедрения ее в подсознание, где она будет спокойно спать, не критикуемая, не оцениваемая и не известная индивидууму, пока не подойдет время, когда надо принять решение о покупке. Тогда похороненная информация всплывает, как некая благоприятная личная предрасположенность.
...
Пока снобизм и чувство неполноценности, к которым взывают рекламисты, бессознательны (а они действительно таковы, пока на них не укажут), реклама работает подсознательно. Журнальная реклама и рекламные стенды вдоль дорог (исключая те, которые стоят на загруженных перекрестках) задуманы для оказания воздействия, длящегося одну-две секунды, пока вы бегло пролистываете страницы или мчитесь мимо на большой скорости, быть может, в гипноидальном состоянии; здесь просто нет времени для сознательного оценивания.
...
Реклама — это, очевидно, не гипноз, но она базируется на тех же самых свойствах человеческой конституции, что и гипноз, и прежде всего на внушаемости. Реклама — это форма контролирования умов. Как и при гипнозе, вы можете сопротивляться ей, но поскольку вы пассивны и находитесь в состоянии умственной летаргии, вы не способны активно сопротивляться. Реклама, в некотором смысле, более вредна, чем гипноз, потому что в гипнотическую ситуацию вы вступаете по своему свободному решению, но в рекламе у вас почти нет выбора, что вам видеть и слышать.
...
Существуют книги, в которых утверждается, что все процветающие продавцы используют «мягкие формы разговорного гипноза». Коль скоро загипнотизированный человек находится в состоянии повышенной внушаемости, то посредством «разговорного гипноза», — разговаривая с намеченным человеком особым образом, — вы играете на его внушаемости. Техника приблизительно следующая. Вы сеете ожидания («Вам понравится, как стирает этот порошок!»); энтузиазм, настоящая искренность помогают на данной стадии. Это совершается не просто механически. Как любили выражаться в девятнадцатом столетии, вы устанавливаете контакт с вашим потенциальным покупателем. Отражение языка его тела, говорят, помогает на этой стадии. Выборочно делая ударение на отдельных словах (например, на слове «понравится» в нашем примере), вы внедряете их в подсознание потенциального покупателя и направляете его мышление. Также помогают косвенные внушения: вместо того чтобы сразу предлагать купить товар, вы можете спросить его, удовлетворен ли он белизной своей текущей стирки. В результате потенциальный покупатель перестает мыслить.
...
Другие техники продажи также тесно сопоставимы с гипнозом. Они часто включают визуализацию (заставить покупателя вообразить себя за рулем новой машины, быть может, вместе с прелестной блондинкой, сидящей рядом), а также внушение, что он не может припомнить характеристики машин других марок, которое, таким образом, заключает своего рода амнезию, а также манипулирование его эмоциями, когда вы, например, даете ему почувствовать вину за упущенные в прошлом возможности, так что ему не захочется терять золотой шанс, который вы предлагаете. Техники заходят так далеко, что используют некий эквивалент постгипнотического внушения: «Я уверен, что сегодня ночью, когда вы ляжете спать, вы еще раз подумаете о том, как хорошо было бы иметь новую BMW».
...
Это просто некое приложение техник Эриксона к торговле. Продавцы разучивают техники и снабжают свою речь ключевыми словами, отрепетированной тональностью голоса, языком тела, пока потенциальный покупатель не оказывается в легком трансе. Они рассказывают истории, чтобы завоевать доверие покупателя, сыплют, как бешеные, именами, потому что имена знаменитостей помогают завоевать доверие. Они задают только правильные вопросы, направляют разговор посредством скрытых команд, — чего бы это ни стоило, лишь бы продать товар и положить в карман комиссионные. Они применяют косвенный подход Эриксона куда чаще, чем тяжелую прямую торговлю: «Многие люди считают, что наш товар самый лучший… Хотели ли вы когда-нибудь освободиться от утомительной бумажной работы? Настало время улучшить свои условия работы». Выражайтесь по возможности туманно, оставьте это на воображение потенциального покупателя, как именно он улучшит свои условия. Гипнотерапия Эриксона оставляет на усмотрение пациента выбор, хочет ли он эффективно поправиться или нет. Псевдоэриксоновский метод продажи пародирует эту черту, предоставляя покупателю думать, будто выбор за ним.
...
Одним из не столь ощутимых результатов Второй мировой войны стал широко распространившийся страх перед харизмой. А одной разновидностью восстания последующего поколения молодых людей явилась, наоборот, их явная привязанность к большому количеству харизматических икон и, в конечном счете, к обладающим мистической властью гуру, которые зачастую вводили новые культы. Как удается этим лидерам ввести нас в транс?
...
Гитлер цинично пользовался силой риторики. Однажды он сказал одному из своих приближенных: «То, что вы скажете толпе в этом состоянии фанатического неистовства, останется в их головах, словно некий приказ, данный под гипнозом, который невозможно ни вычеркнуть, ни оспорить любыми логическими доводами». Поскольку риторике все-таки можно сопротивляться, даже если она сочетается с убежденностью толпы, то ясно, что Гитлер получил согласие основной массы немецкого народа. Даже толпы и нации не могут быть загипнотизированы против их воли.
...
Харизма гуру. Однажды я видел по телевизору документальный фильм об известном гуру по имени Бхагван Раджниш. Он обладал чудесным голосом и казался невероятным эрудитом, но это лишь часть его очарования. Он мог взять, например, какой-нибудь фрукт и сказать: «Видите ли, истина, она как этот апельсин». Что бы это могло значить, черт возьми? Если Раджниш что-то вообще и расшифровывал, то делал это очень невнятно. Другими словами, он давал своим последователям много пространства для личного почитания или подчинения ему и его взглядам, — то есть много ремней, чтобы привязать их к себе. Как мы уже видели на других примерах контролирования умов, от торговли до политической тирании, вы должны позволить «потенциальному покупателю» убедить самого себя.
...
Тираны в любой сфере — политической, религиозной и семейной — манипулируют кнутом и пряником, распределяя между людьми вознаграждение, вину, позор и прощение. Таким образом, они требуют и достигают капитуляции воли. Чем глубже эта капитуляция, тем с большей эмоциональной отдачей смотрят на совершенство тирана или гуру, какие бы признаки не убеждали людей в противном. Капитуляция воли — это еще один показатель совпадения портрета типичного гуру с тем, что мы встречаем у гипнотизера, поскольку в гипнотических отношениях должно быть это «неравенство воль».
...
В своей жизни я встречал много харизматических людей. И по моему мнению, харизма есть (по крайней мере отчасти) результат убежденности. Только когда кто-то абсолютно уверен, что он знает, что он призван сообщать истину, только тогда он может быть харизматиком. И, следовательно, то, что этот человек знает или сообщает, должно быть больше, нежели он сам. Таким образом, политик или религиозный фанатик более вероятно станет харизматиком, чем самый величайший специалист по дождевым червям, потому что политики и религиозные фанатики, по-видимому, служат проводниками истин более широкого, даже универсального значения. По сравнению с убежденностью фактор красноречия бледнеет и теряет значение. Гурджиев никогда не владел в совершенстве ни русским, ни английским, но он преуспел-таки, очаровав разноязычных последователей. Я встречал японских и тибетских религиозных учителей, обладавших огромной притягательностью, несмотря на то, что они не могли связать двух слов по-английски, если не считать: «Следуйте за мной!» При всех своих лингвистических трудностях они излучали авторитарность.
...
Каждый, кто смотрел документальные съемки речей Гитлера, выступающего перед аудиторией, мог почувствовать, даже если он ничего не понимает по-немецки, харизму, излучаемую этим человеком, такую сильную, что при помощи ее тот мог держать в руках не только мгновенную аудиторию, но и всю нацию.
...
В области развлечений и политики харизма направляется в юридически законное русло. То же самое могло бы иметь место и в религии, однако если у человека слишком необычное и нестандартное мышление, если он бросает вызов существующему порядку, тогда он собирает последователей и организует секту. Харизматики часто бросают вызов и вместе с последователями маргинализируются, уходя в секту или культ. Хорошее определение культа дают авторы Йель Крамер и Диана Альстад: культы — это «группы с авторитарной структурой, где власть лидера не ограничена никаким писанием и никакой «более высокой» властью… Абсолютная власть в культе принадлежит лидеру, у которого нет или почти нет внешних ограничений». Однако важно отметить, что многие, если не все, мировые религии начинались как секты.
...
В первые дни членства человека в организации его чувство «я» разрушается (на его страхе изоляции), и совершается это способами, которые представляют форму программирования. Страх изоляции и изгнания очень силен в нас, и он играет роль не только в мелких сектах, но и на всех массовых собраниях, религиозных и политических, главных и второстепенных. Эксперименты показывают, что индивидуумы в толпе вступают в своего рода гипноидальное состояние, с повышенной и заразительной внушаемостью.
...
Итак, те же самые черты, которые привлекательны в тиранах, составляют также харизму гуру. У них есть убежденность, они уверены, что знают нас лучше нас самих, они преданы своему делу. Они обладают сексуальным магнетизмом. Это помогает, если они хорошие ораторы, это помогает, если они отличаются от своих последователей (так, многие гуру на Западе азиаты, а Мариус Татти был итальянцем в Австрии). Они манипулируют эмоциями, особенно желанием принадлежать, желанием быть частью толпы и желанием избежать серенького бытия. Таковы элементы контролирования умов, применяемые рекламодателями, продавцами, тиранами и гуру.
...
ЦРУ и промывание мозгов. Во время Второй мировой войны немцы экспериментировали с комбинацией гипноза и наркотиков (особенно мескалина), но нашли, что это мало пригодно для контролирования чьих-либо умов. Когда та же идея пришла Стенли Лоувеллу, главе Отделения исследований и развития управления стратегической службы, он посоветовался с несколькими американскими психологами, но они сказали ему, что гипнотизм не может заставить людей делать вещи, которые они в нормальном состоянии не сделали бы, и тогда он оставил идею. Эстабрукс не согласился. Он заявил в своей книге «Гипнотизм» (не художественная, 1943), что у гипнотизма, по всей вероятности, есть несколько прикладных военных значений, и среди них возможность заставить кого-то совершить государственную измену. В этой книге он рисует воображаемый ущерб, который могла бы нанести системе обороны США команда загипнотизированных шпионов или всего одна высокопоставленная личность. Такие сценарии он будет позднее создавать только в художественной литературе. Чуть менее мелодраматично он утверждает, что можно загипнотизировать кого-нибудь— скажем, захваченного в плен вражеского агента— против его воли. Вы притворяетесь, например, будто хотите померить у него давление, говорите ему, что это потребует небольшой процедуры релаксации, и проводите его затем через стандартную технику погружения до тех пор, пока не загипнотизируете. Я не вижу, как бы это могло работать. Ничто не блокирует погружение сильнее, чем подозрение, и взятый в плен агент, естественно, был бы в высшей степени подозрителен ко всяким попыткам померить давление и прочему.
...
Во время и сразу после Второй мировой войны еще сохранялся некоторый интерес официальных кругов к возможностям гипнотизма. Проверялось, могут ли загипнотизированные солдаты лучше, чем нормальные, запоминать сложные зашифрованные сообщения. Психолог армии США Джон Уоткинс заставил поверить военнослужащую США, что она знает какие-то военные секреты, и ему все до одного удалось выудить из нее под гипнозом. Но когда другие психологи пытались повторить эти и похожие сценарии, у них ничего не получилось. По всей вероятности, в экспериментах Уоткинса кроме гипноза были задействованы другие факторы. Объекты могли охотно содействовать внушениям Уоткинса, зная, что это только эксперимент. Более того, их специально отбирали по способности входить в глубокий транс; но шансы заставить первого попавшегося совершить эти акты предательства были бы значительно меньше.
...
В Rand Corporation — этом финансируемом государством резервуаре мысли — пришли в 1949 году к заключению, что возможность применения коммунистическими правительствами гипноза против США — это реальная угроза. Отчет указывал, в частности, на эксперименты профессора Александра Лурия в России по антисоциальному и аномальному поведению загипнотизированных объектов, а также подчеркивал, что поведение загипнотизированного объекта внешне может ничем и не отличаться от поведения нормального человека. Он также намекал, что применение наркотиков, таких как пентотал натрия, могло бы ускорить процесс гипнотизации и углубить транс. Семена паранойи были брошены на благодатную почву государственных агентств США, а впоследствии политы дождиком — сначала это был показной процесс в Венгрии над кардиналом Йозефом Минценти (чуть позже того же года), а затем поведение американских военнопленных во время Корейской войны (1951–53). В новостях показывали, как Минценти, словно в дурмане, исповедовался в преступлениях, которых очевидно не совершал. И показывали, как американские военнослужащие обвиняли США в агрессии и прославляли коммунизм. Что это? Наркотики? Или гипноз? Как и позже, во время «космической гонки», официальные круги США почувствовали, что красные их обошли, и рвались теперь догнать их и перегнать. Это было частью того, что американские журналисты и писатель Джон Маркс назвали «первобытным желанием сдерживать врага посредством магических заклинаний и снадобий».
...
ЦРУ вовлекается. Шеф ЦРУ Морс Аллен был первым, кто принял вызов. В 1951 году он провел в Нью-Йорке целых четыре дня, изучая гипнотизм со сценическим гипнотизером, который впечатлил его хвастовством, будто при помощи гипноза может затащить в постель любую женщину. Аллен применил новое искусство на практике, когда, например, уговаривал секретарш ЦРУ красть номерные папки и вручать их посторонним или засыпать в чужой спальне. В начале 1954 года он созрел для заключительного эксперимента, во время которого внушил одной загипнотизированной секретарше выстрелить в другую секретаршу, спавшую на диване. Пистолет не был, конечно, заряжен. После этого «террористка» клялась, что ничего не помнит, и не могла, мол, ни в кого стрелять. Преуспел ли Аллен в создании гипнотеррориста? Как он сам же первый и допускал, эти эксперименты почти ничего не значили в сравнении с тем, что может случиться в реальной боевой ситуации. Он лишь доказал, что молодая, впечатлительная, добровольно согласившаяся служащая захотела принять приказ от авторитетного вышестоящего лица и привести его в действие, которое, как она догадывалась, не закончится трагедией. Предположительно, она достаточно доверяла ЦРУ как институту и Морсу Аллену как личности, который, как она полагала, не даст произойти ничему «неправомерному». Аллен хорошо знал: чтобы привести нежелающего и враждебного объекта в те же условия, понадобились бы месяцы подготовки и кропотливой работы. В конце 1954 года данные исследования были переданы от Аллена с его оперативной командой «Артишок» к Сиднею Готлибу из MK-Ultra, хорошо финансируемому отделению внутри ЦРУ, которое затем несколько лет возглавляло исследования по промыванию мозгов в частности и контролированию умов в обществе.
...
Термин «промывание мозгов» впервые появился благодаря газете «Майами ньюз» в сентябре 1950 года. В английском языке появилось новое слово «brainwashing» и вместе с ним новый страх в воображении публики. На той стадии истории США, в эру охоты на ведьм сенатора Джозефа Мак-Карти, бытовало мнение, что коммунизм — это сущий дьявол. Но так как даже сущий дьявол не мог бы нарочно одолеть так много миллионов людей, то была высказана идея о том, что эти люди индокринированы в момент рождения. То есть имело место промывание мозгов — так предположительно гласит перевод китайских слов «шия нао», которые значат «чистить ум». Термин вошел во всеобщее употребление во время Корейской войны и, таким образом, обеспечил американскую паранойю. Более пяти тысяч американских военнопленных считались прошедшими через промывание мозгов во время этой войны, что гораздо больше как по общему количеству, так и по пропорции, чем военнопленных других союзников. Фактически же некоторым американским заключенным показалось мало провозгласить агрессию США и воспеть коммунизм; по возращении домой они прихватили с собой прокоммунистические листовки для распространения. Возмущение общественности было вполне понятным; но такова лишь реакция массовой публики. За ее кулисами секретные службы наращивали поиски ответного оружия.
...
Маловероятно, что кто-нибудь из американских военных, оклеветавших свою страну, прошел через промывание мозгов, так как им, очевидно, давались инструкции от вышестоящих начальников — в случае пленения сотрудничать с врагом, дабы снизить опасность для своей жизни. В том, что коммунисты преуспевали в обращении военнопленных, главным фактором являлась низкая мораль американцев, а не какие-то там специальные техники; и в любом случае единственные удачные обращения происходили только с неудачниками или теми, которые уже до того склонялись к коммунизму. Остальные же только на словах платили дань коммунизму. Военнопленные в Корее подвергались сильной идеологической обработке, но не было никаких особых методов Павлова, описанных как промывание мозгов. Командование США, должно быть, знало про все это, но в целях пропаганды позволило страху перед промыванием мозгов оставаться на своем месте, чтобы увековечить страх перед коммунизмом.
...
Страх промывания мозгов снова возобновился в мае 1960 года, когда Френсис Гари Пауэрс был сбит при выполнении шпионского полета над территорией Советского Союза, а впоследствии появился на телевидении, оправдываясь перед Советами за совершенную акцию своего правительства. Однако сам Пауэрс, который вернулся в Соединенные Штаты в 1962 году по обмену на коммунистического шпиона Рудольфа Абеля и позднее написал книгу о своих переживаниях, отрицал, что был подвергнут гипнозу или какой-нибудь технике перекодировки. Он сказал, что просто старался обезопасить себя.
...
Тем не менее промывание мозгов оставалось теоретической возможностью в головах деятелей ЦРУ и других американских агентств, и программа исследований продолжалась. Это была эра подсознательной рекламы и других попыток массового контролирования умов. Но промывание мозгов — это нечто экстремальное и крайне редкое, и термин этот не должен использоваться с такой легкостью, как это делает порой крикливая пресса. Его ни в коем случае нельзя применять к любому и каждому обращению, а также к каждому человеку, вступившему в какую-нибудь религиозную секту или новое религиозное движение. Промывание мозгов характеризуется полным изменением личности, которое, если его не форсировать, может быть только временным. Мы все подвергнуты идеологической обработке, но почти ни у кого из нас наши верования, воспоминания не ломались систематически с заменой их на альтернативный набор верований. Почти ни у кого из нас не подрывали способность сохранения контроля над нашими мыслями, чувствами и поступками.
...
Теоретически механизм промывания мозгов хорошо известен со времен знаменитых экспериментов Павлова над собаками. Мозг должен стимулироваться до тех пор, пока он не перестанет выдерживать оказываемый на него стресс, в этот момент включается защитное торможение. Это точка кризиса или срыва. После срыва поведение объекта (будь то кролика или человека) начинает отличаться от нормального поведения, которое можно ожидать от этого типа; прежние модели поведения могут быть подавлены; то, что было положительным условным рефлексом, может стать отрицательным, и наоборот. Выражаясь проще, если вы подвергнете кого-то эмоциональному стрессу, он становится более податливым и начинает двигаться к критической точке. В религиозном контексте, если вы давите на эмоции человека, убеждая его, что он или она находится в состоянии греха и имеет такие-то и такие-то пороки, то уже одно это может повысить его внушаемость для восприятия следующей части вашего сообщения, что у вас, допустим, есть способы очистить его от греха, или вылечить пороки, или, по крайней мере, научить его, как это сделать.
...
Интересно, что кризис в случае внезапного обращения чем-то напоминает контузию человека ударной волной на войне: плач, потовыделение, дрожь или потрясение (тот феномен, который отличал первых квакеров), изменение характера, коллапс — все те симптомы, которые хорошо знакомы нам по евангелическим исцелениям. Игра на барабане, пение, наркотики тоже хорошо помогают, чтобы вызвать быстрый кризис; а присутствие других, массовая истерия — это великое благо для желающего обратиться. Британский психолог Вильям Сарджент в своей увлекательной книге «Борьба за умы» показывает, как эти техники намеренно применялись первыми христианскими проповедниками, а также современными евангелистами для религиозного обращения, а в политическом контексте для идеологической обработки. С внезапным обращением происходит, конечно, та неприятность, что оно так же внезапно может исчезнуть. Это тот момент, когда вам следует пригласить вашу новообращенную подругу на групповое собрание, где она может получить позитивную поддержку со стороны других членов группы, и ее следует поставить в центр всеобщего внимания, дабы возбудить у нее мысль, что она теперь находится в состоянии религиозной или политической милости, дать ей ощущение принадлежности, которого все мы жаждем.
...
Кто же становится мишенью? Теоретически, это — вы, если только вы не по-настоящему безумны и в таком качестве следуете за звуком совсем иного барабана. Чем «нормальнее» и порядочнее человек, тем лучшим кандидатом он становится для гипнотизма или промывания мозгов. Это звучит парадоксально, однако взгляните на дело с этой точки зрения. Мы измеряем нормальность как раз той мерой, в какой человек принимает нормы общества, — той мерой, в какой человек был обусловлен или впитал внешние внушения, навязанные ему родителями, школой, авторитетами. Другими словами, нормальные люди — это люди, поддающиеся внушению. Они — те, кто с большой вероятностью присоединяется к культу; и именно их сценический гипнотизер предпочитает видеть в качестве своих объектов.
...
Интеллектуальные способности — это еще не гарантия защиты, потому что техники промывания мозгов работают на эмоциональном уровне. В приложении к книге «Луденские бесы» Олдос Хаксли представляет следующий забавный сценарий: Интересно было бы взять группу самых выдающихся философов из лучших университетов, закрыть их в теплом помещении с марокканскими дервишами или с гаитянскими вудуистами и замерить с секундомером в руке силу их психического сопротивления воздействиям ритмических звуков. Выдержат ли логические позитивисты дольше, чем объективные идеалисты? Окажутся ли марксисты крепче, чем приверженцы томизма или веданты? До чего увлекательно, какая плодотворная почва для эксперимента! Между тем, мы могли бы вполне надежно предсказать результат: если достаточно долго подвергнуть наших философов пению и монотонному бум-бум, каждого придется выносить на носилках, покрытых белым саваном.
...
На самом деле гипноз не играл большой роли в экспериментах США по контролированию умов, хотя секретные службы всегда проявляли интерес к финансированию опытов, проводимым некоторыми клиническими психологами, о которых они знали. В целом, используемые методы отличались жестокостью: лишение сна, большие дозы наркотиков, повторный электрический шок, лишение сенсорных восприятий — «Заводной апельсин» чаще, чем «Кандидат из Манчжурии».
...
Американская программа включала: попытку монополизировать мировые источники ЛСД, чтобы предотвратить попадание его в руки коммунистов; усмирение непокорных психиатрических больных в Канаде большими дозами ЛСД (двое из них впоследствии успешно судились с ЦРУ); эксперименты с легендарным наркотиком BZ, который, как говорят, в десять раз сильнее ЛСД и вызывает восьмидесятичасовой дурман с амнестическим последействием; эксперименты с электрическим током на вьетнамских пленных, зачастую летальные; просматривание сотрудниками ЦРУ борделя в Сан-Франциско в надежде получить знания о природе человека и полового влечения. Многие из этих опытов в лучшем случае являлись безответственными и безнравственными, а в худшем — противозаконными; однако привлеченные к работе мужчины и женщины чувствовали себя, как если бы они были на войне против коммунизма, и это, мол, оправдывало их действия. По иронии судьбы — это вне всякого сомнения, как утверждает Джон Маркс, — именно допущение службою ЦРУ применения ЛСД в психологических отделениях и в психиатрических лечебницах по всей стране дало толчок к революции хиппи. В конце концов ЛСД был запрещен в США 6 октября 1966 года.
...
В 1975 году, когда эксперименты ЦРУ с наркотиками (и причастность к торговле наркотиками во многих странах) стали известны общественности, увидела свет потрясающая статистика. За предшествующие двадцать лет они опробовали ЛСД на семи тысячах пациентах, из которых двадцать процентов даже не знали заранее, что им будут давать наркотик. Статистика из армии и тюрем была просто тревожная. В некоторых случаях несчастные жертвы кончали с собой. Доктору Франку Олсону, привлеченному секретными службами в связи с его работой над биологическим оружием, дали ЛСД и сказали об этом только, когда он уже начал впадать в безумие; он начал проявлять возбужденное и сумасбродное поведение, а через несколько дней высунулся из окна отеля, в котором остановился, и, упав с двенадцатого этажа, разбился насмерть.
...
Главной целью всех этих экспериментов с наркотиками были поиски техники допроса, а не создание супершпиона. Для этого иногда использовались наркотики, иногда — комбинация гипноза с наркотиками. Внутренний меморандум ЦРУ от 14 июля 1952 года сообщает об успешном применении такой комбинации при допросе двух подозреваемых русских агентов в Америке. Гипноз использовался не только в самом процессе допроса, но также для установки постгипнотической амнезии для того, чтобы стереть в памяти, что такой допрос имел место. Предполагаемый двойной агент в Германии под кодовым именем «Взрывной» был успешно допрошен в том же году агентами США с применением похожих техник. ЦРУ и армия США также экспериментировали с гипнозом с целью тренировки курьеров для запоминания сложных зашифрованных посланий. Затем они должны были забыть послание до тех пор, пока другой агент не запускал воспоминание посредством ключевого слова. Преимущества такой системы, если бы она работала, очевидны.
...
Есть только две достоверных попытки использования гипнотизма для создания гипнотеррориста согласно замыслу «Кандидата из Манчжурии», и обе оказались фарсом. Первая производилась в 1963 году на подозреваемом мексиканском двойном агенте; идея была следующая: ввести его в быстрый транс и затем убедить убить главу местного КГБ, однако гипнотизер под кодовым именем «Майндбендер» в последний момент отказался; возможно, он знал, что такое быстрое введение не может быть успешно проведено на неподготовленном и не желающем того объекте. Во второй попытке гипнотизером был «Доктор Фингерс». В его задачу входило загипнотизировать человека из кубинской диаспоры в Майами, чтобы тот вернулся на Кубу и убил Кастро, когда будет сказано пусковое слово «сигара». В 1966 году доктор Фингерс испытал свое искусство на трех мужчинах. Первый отказался среагировать на пусковое слово и сказал просто, что не курит; второго не смогли вывести из транса; третий разбушевался при упоминании имени Кастро и начал громить все вокруг в комнате мотеля, где происходила встреча. На этом ЦРУ прекратило использовать гипнотизм для создания двойника Маньчжурского кандидата. Он остался в их арсенале лишь как возможный инструмент извлечения информации.
...
Любая попытка создания супершпиона при помощи гипноза обречена на провал. Просто невозможно гарантировать тот род полной амнезии, которой требует проект, а тот род программирования, необходимый для того, чтобы люди делали вещи наперекор своей глубинной мотивации, представляется слишком сложным и требующим большого количества времени.
...
Конечно, ученые допускают, что один человек может повлиять на другого. Именно поэтому у нас и существуют понятия «влияние», «контроль», «манипуляция». Но все их эксперименты и теории указывают, что есть серьезные ограничения таковых возможностей, когда человек не желает оказаться под влиянием. Литературная же и истерическая вера в противоположную идею — что человеком можно завладеть, несмотря на его намерения, — несть пример того синдрома, при котором «те стремления и тревоги, которые не так давно проецировались на понятия колдовства и магии, теперь адресуются ученым». Следователи — это не супермены; никакая техника не является непогрешимой, и для успеха всех техник всегда требуется отзывчивый объект.
...
Предположение, что гипнотизм — это какое-то всесильное оружие, принадлежит триллерам, а не тем книгам, которые не относятся к художественной литературе. Гипнотизер не может вас убедить сделать что-нибудь, чего вы иначе не сделали бы. Я могу искренне заявить, что не существует тайных загипнотизированных террористов, разгуливающих по улицам в ожидании кодовой фразы, которая привела бы их в действие; и я могу честно сказать, что существуют серьезные ограничения в эффективности применения гипноза во всех аспектах теории заговора.