[if]

5. Современная Власть
История XX века с точки зрения теории Власти

Краткая (и потому достаточно идеализированная) модель: в этой модели первой, основной и до сих пор каждый раз воспроизводящейся в любом малом сообществе (семье, армейском подразделении, тюремном бараке) формой Власти является родо-племенная. Ее главной особенностью является личный характер всех отношений в сообществе. Здесь каждый знает каждого — не в смысле биографии и черт характера, а смысле положения в обществе. У любого члена племени есть понятный всем (а если возникают сомнения, всегда известно, у кого его уточнить: у старейшин) статус в сообществе.

Однако у родо-племенного устройства Власти существуют два фундаментальных ограничения, связанных с особенностями человеческого сознания. Человеческая память «на людей» ограничена, средний человек может хорошо знать одну-две сотни, но не тысячи и уж тем более не миллионы других людей. Столь же ограничена и человеческая способность к обучению: чтобы хорошо узнать человека, требуются долгие годы.

Поэтому рост численности человечества привел не к «единому человечьему общежитью», а к появлению огромного числа малых племен, непрерывно воевавших друг с другом. Увеличение численности организованных сообществ требовало своего рода революции — появления новых форм Власти, которые позволили бы относиться к чужим людям как-то иначе, чем сразу же каменным топором по голове. Основой для такой революции стали межплеменные контакты, а две их основные формы — война (появление межплеменных союзов и статуса союзнического племени, в отличие от вражеского) и торговля (статус племени-партнера) привели к появлению двух новых, уже хорошо известных нам форм Власти: феодальной (монархической) и республиканской (олигархической).

Системообразующим свойством феодальной формы Власти является иерархия подчинения: над племенем в лице его вождя или старейшины появляется более высокий сюзерен (сначала временный вождь военного союза племен, быстро превращающийся в регулярно правящего монарха). По мере расширения территории военных действий над этим сюзереном появляется сюзерен следующего уровня, и через некоторое время мы обнаруживаем перед собой типичную феодальную монархию. В ней статус чужака в племени уже не равен нулю, а определяется его местом в общей иерархии подчинения. Благодаря этому становится возможно относительно мирное существование большого числа «племен» (теперь уже скорее «вождеств», или феодов) на одной территории, что и является основным признаком государства.

Из иерархического устройства Власти при феодализме вытекает его главная (и обычно не до конца понимаемая) особенность: «Вассал моего вассала не мой вассал». Верховный сюзерен располагает лишь относительно небольшими собственными землями (где он действительно полный хозяин над всеми крестьянами) и присягой своих вассалов; у него недостаточно ресурсов, чтобы вершить королевский суд на всей территории своего государства. Поэтому «до бога высоко, до царя далеко», и непосредственная власть на местах всегда остается в руках местных феодалов.

Второй формой Власти, также возникшей в глубокой древности , является республика. Разные племена может объединить не только война, но и торговля; в благоприятных условиях из такой торговли возникают города, управляемые невоенным союзом племен (которые теперь уже правильнее называть корпорациями). Пока разные племена жили каждое на своей территории, межплеменные контакты были редкостью, и конфликты можно было улаживать советом старейшин. Но когда люди разных племен селятся в одном месте и ежедневно сталкиваются друг с другом, к старейшинам уже не набегаешься. Людям пришлось выработать новые «правила общежития», без которых невозможно было нормально жить бок о бок. Сегодня мы знаем эти правила как традиционные ценности, такие как библейские, наиболее широко распространившиеся в западном мире. С появлением таких ценностей (и людей, их придерживающихся) стало возможно формирование новой, более сложной социальной структуры.

Поскольку регулярная торговля немыслима без учета и контроля, а те, в свою очередь, без регламентации совершаемых операций, у жителей торговых городов входит в привычку подчиняться установленным правилам. От случая к случаю собираемый совет старейшин превращается здесь в регулярно заседающий городской совет, формирующий постоянно действующие исполнительные органы и издающий законы; в свою очередь, эти законы устанавливают статус как полноправных жителей города (независимо от их корпоративной принадлежности), так и приехавших в него чужаков. Насилие внутри города контролируется городской стражей, принадлежащей городу в целом, то есть республике, «общему делу» построивших его корпораций. Происходит разделение Власти и Государства, государство становится всего лишь еще одной организацией, «государственной машиной», у руля которой находятся старейшины корпораций, составляющие городскую олигархию. Однако необходимо помнить, что в основе всей этой мощной структуры лежит прежде всего готовность горожан подчиняться правилам и тем, кто их устанавливает, следующая из разделяемых ими традиционных ценностей.

Разумеется, столь сложное (по сравнению с феодальным) устройство общества требует больших затрат, и возникает лишь в чрезвычайно редких условиях. Однако у него имеется одна существенная особенность: в республиках ее граждане подчиняются не своему сюзерену, а напрямую сообществу в целом (в лице его законов и представителей власти). В результате они чувствуют себя несколько более защищенным и с большей охотой ведут хозяйственную деятельность. В краткосрочном периоде эти «два-три процента» никак не проявляются, но на протяжении столетий оказывается, что именно в таких республиканских городах и концентрируется основная экономическая активность целых континентов. Более того, монархия, на территории которой начинается экономический рост, сталкивается с невозможностью управлять государством в «ручном» режиме, и в ней появляются республиканские механизмы. В то же время в условиях экономических кризисов и войн, когда хозяйственная жизнь резко упрощается, часто наблюдается обратный переход — общество возвращается к монархической форме правления, отдавая власть в руки «кризисного управляющего», то есть диктатора.

Прибавьте сюда тот факт, что и европейская аристократия, и мировая финансовая элита предпочитали заключать браки между собой, образовав достаточно замкнутое родоплеменное сообщество — и вы получите реальную картину распределения Власти в современном мире. В ней одновременно существуют родоплеменная, феодальная и республиканская формы, и ни одна из них так до сих пор и не взяла верх над остальными.

Cила любой элиты заключается в умении пройти между Харибдой вырождения и Сциллой потери традиций при смене поколений. Для этого формируются специальные институты, проверяющие потенциальных кандидатов (чем на более дальних подступах, тем лучше). Перед тем как новый для элиты человек получит статус «своего» («принятого в приличных домах») и разрешение на создание собственного родового клана, он должен быть всесторонне проверен специальной «кадровой комиссией». Роль таких комиссий в западном обществе играют закрытые клубы (членство в которых, вопреки представлениям обывателей, вовсе не означает принадлежность к сильным мира сего — оно означает лишь допуск до экзамена). Когда вассал доходит до некоторого уровня, выше которого уже проход в реальную элиту, он должен пройти основательную проверку. Именно по этой причине в любой элите правят старики — это родоплеменной институт, позволяющий опытным людям, не торопясь, оценивать молодежь и поддерживать традиции. Под элитой мы понимаем совокупность властных группировок высшего уровня, объединенных общей политической культурой.

На самом высшем уровне любая устойчивая Власть является родо-племенной. Цена ошибки на этом уровне очень высока, и потому во властные группировки принимаются только гарантированно свои люди. Чаще всего ими становятся кровные родственники участников властных группировок, их знакомые с детских лет и из своего «круга» или взятые со стороны мужья и зятья. Другим способом пополнения элиты является кооптация наиболее выдающихся вассалов; при этом от вассала требуется искренняя приверженность ценностям правящей элиты. Потенциальным кандидатам предоставляется возможность получить отличное образование и проявить себя в любом деле; но лишь те из них, которые сами выберут правильные ценности, получают приглашение в «племя». По оценкам Миллса, соотношение «родных» и «привлеченных» в американском правящем классе составляет примерно 2:1.

Надо правильно понимать это соотношение: если элита составляет 1 % населения, то соотношение 2:1 означает, что в элиту следующего поколения попадут 66% детей элиты и всего 0,33% детей обычных людей. Так что «снаружи» в элиту попадают лучшие из лучших и верные из верных, а «внутри», напротив, нужно приложить серьезные усилия, чтобы из нее вылететь.

Благодаря регулярному пополнению правящие элиты избегают вырождения, а чрезвычайно жесткий отбор новичков (несколько человек на тысячу) обеспечивает стабильность элитного консенсуса. Контроль за правильностью знакомств работает с детских лет: сначала закрытые частные школы, затем вроде бы в публичных университетах не менее закрытые клубы, только внутри которых молодые аристократы и заводят себе друзей.

Следующий ее уровень (вассалы правящей элиты) организован по феодальному принципу. Именно здесь от вас требуются только присяга и верность, потенциальный рейтинг (который зависит от вашего происхождения) не играет особой роли, а ваши жизненные ценности могут быть любыми, лишь бы их терпел непосредственный сюзерен. При этом сильно идеологизированный вассал даже вреден — в конце концов, он должен быть верен сюзерену, а не идеологии! Здесь правят бал прагматика и цинизм. Феодальная лестница власти спускается до самого низа, до муниципальных служб и региональных корпораций; везде, где есть хоть какой-то превышающий местные потребности поток ресурсов, неизбежно появится и контролирующий его человек Власти.

Еще ниже (наемные специалисты людей Власти) находятся все остальное человечество, 99% простых людей, большая часть которых даже не знает о существовании всей стоящей над ними пирамиды. Этот уровень строго бюрократичен, здесь требуется только выполнение указаний, а верность вообще не является ценностью — все наемные работники легко и полностью заменяемы. Бюрократическая система достаточно устойчива к случайным ошибкам, но столь же легко «взламывается» целенаправленной деятельностью властных группировок.