Дорогие друзья!

Вы понимаете, я надеюсь, что это последний раз, когда приходится проводить Съезд в такой обстановке, когда я вынужден, я вынужден, ответить на те вопросы, которые были поставлены. Я мягко говорю – поставлены вопросы, по большому счету это называется обвинения очень жесткие, бескомпромиссные и на вид кажущиеся очень убедительными. Скажу вам откровенно, три месяца держать это внутри трудно, врагу не пожелаешь. Держать, не отвечать, слушать и сдерживаться, чтобы не сорваться в ту тональность, которая предлагается, в ту тональность, которая навязывается для того, чтобы это превратилось, в общем, в непристойное зрелище. Сегодня я постараюсь ответить практически на все те конкретно сформулированные претензии, которые помогут вам, надеюсь, разобраться в том, что произошло и происходит.

Я собирался и собираюсь уходить, но я не могу себе позволить уйти вот так, как мне предлагают, невыслушанным, оболтанным, не ответившим на те вопросы, которые заданы. Я слишком уважаю моих товарищей, моих коллег и себя, чтобы позволить себе быть отправленным таким образом без того, чтобы меня услышали. Вам решать, что есть правда, а что нет. Вам решать, как двигаться дальше и с кем, но прежде я хочу, чтобы вы меня выслушали.

Так как у нас Съезд, в общем-то, неординарный, поэтому я просил бы вашего разрешения, чтобы на какие-то вопросы отвечали люди, которые в этом больше разбираются. Я думаю, что это будет правильно, это будет справедливо и это будет профессионально.

Очень благодарен Съезду за то, что вы приняли решение не дать затоптать, заорать, засвистеть наше сегодняшнее событие. Это принципиально важно. Этим мы докажем – мы сообщество или нет, мы имеем право продолжать дальше жить, как мы сохраняли свое единство 11 лет или нет, решать вам. Но я благодарен вам и очень буду рад, если вы свое решение выполните.

Почему проводится Съезд? Да, я абсолютно принимаю упрек о том, что Съезд очередной не состоялся, и это нарушение. Я принимаю его. Но я не могу этот упрек принять и взять на себя один, потому что все вы знаете, по Уставу Съезд имеет право и обязан собирать Правление, Правление, которое во многих людях состоит из тех, кто мне этот упрек сегодня выдвигает. Вы кинематографисты, вы знаете, что такое снимать кино. И не клип, и не локальную картину, а картину с 5-тысячными массовками, с самолетами, с танками, вы понимаете, какая концентрация для этого нужна. И вместо того, чтобы коллеги помогли мне выйти из этого положения, собрали Съезд, объединились, я приехал на него, вы приняли решение, но соберите его по-человечески, не ждите еще полгода для того, чтобы потом обвинить меня в том, что я-де не собираю Съезд, чтобы вечно править. Уверяю вас, не очень большое удовольствие и очень большой труд так или иначе отвечать за такую организацию как Союз кинематографистов. Поэтому я этот упрек принимаю, но я его не могу принять один. Я приехал бы на этот Съезд, вы бы сделали свои выводы и приняли решение, но тогда бы он был и вовремя и легитимный. Что происходит потом? А потом происходит следующее.

В декабре собирается Съезд. За две недели, я понимаю, что многие это читали и слышали, но я хочу это сказать вам в глаза. За две недели до того, как Съезд должен был начаться, мы получили протоколы собрания. Подавляющее количество протоколов было абсолютно неправильно оформлено. Неправильно! Я не знаю, как вы думаете сами, но если из 450 кинематографистов, кинорежиссеров Москвы и Московской области за делегатов голосует 68 человек и избирают 45, это невозможно считать легитимным, невозможно при любом желании даже.

Тем более, когда в эти делегаты, в эти 45 человек не входит ни Сергей Соловьев, ни Андрей Смирнов, ни Наумов, ни ваш покорный слуга, ни Ливанов. Так не бывает! Так не может быть! Кто-то из нас, из этих, кого я назвал, имеют право принимать решения по жизни Союза? Почему их нет? Почему их не предупредили, не позвали? Почему таким наскоком это решается? Каким образом можно прислать протокол, где в графе «кворум» написано слово «есть»? Братцы, мы живем- все-таки в каком-никаком, правовом государстве. Кворум есть. Что такое «есть»? Это 5 или 11, или 60? Что такое «кворум есть»?

«Михалков хочет разрушить этот Съезд, он не хочет, чтобы он состоялся». То, о чем всем время говорят. Зачем бы мы тогда предупреждали о том, что переделайте? За две недели соберитесь еще раз, выберите тех же, пожалуйста! Только чтобы был кворум, чтобы было оформлено все не так, а по-настоящему, спокойно, и примите любые решения. За 10 дней до этого Съезда, еще раз повторили за 5, за день до этого мы разговаривали с Димой Месхиевым. Я говорю: «Дима, понимаешь, что происходит? Едут люди из регионов. Это несправедливо! Это все будет оспорено, это незаконно!» Нет, ни один человек на сегодняшний день мне не ответил, почему они не сделали этого. Ну почему? Что мешало? Может быть, страх, что не соберут больше столько народу? Может быть, страх, что вообще не соберут никогда от 450 200 с лишним человек, чтобы они проголосовали за тех, кого они хотят избрать? И следом за этим, в тот же день, когда шел Съезд, и замминистра Голутва Александр Алексеевич, и юрист, которого сгоняли с трибуны, и я говорил: «Ребята! Уже приехали регионы. Совещание сделаем, поговорим о кино. Но не называйте это Съездом! Это посмешище, это скандал». Ничтоже сумняше – кто за Съезд? Мы за Съезд! Мы Съезд, мы все можем. Что в результате? Ну что в результате? В результате избран Марлен Мартынович Хуциев. Сразу скажу, чистейший, честнейший человек, к которому я кроме уважения ничего не испытываю! Это замечательный человек, достойный руководитель Союза, я сам его готов поддержать. Ради Бога! Но не ставьте вы его в положение хоругви, которую вы потом бросите в пыль!

Братцы, мы что, хорошо знаем юриспруденцию что ли? Мы что, всегда можем так спокойно отличить белое от черного? Знать, какие зацепки, законы? Это знают адвокаты, знают юристы. Юристы предупреждали. Нет, Марлен Мартынович, когда все взяли себе самоотвод, и я в том числе, сказав, что я буду на этот счет думать, то только на реальном Съезде, Марлен Мартынович взял на себя этот груз, уверен, не ведая, чем это кончится. В результате мы получаем из Министерства юстиции предписание – если до 1 апреля мы не приведем все дела в порядок, деятельность Союза приостанавливается на полгода, а потом может быть прекращена. Это что значит? Это значит, что если Министерство юстиции не примет бумаги к утверждению, результаты Съезда, то всё. Надо проводить новый Съезд. Наши коллеги, оскорбленные тем, что вы их даже не пригласили, идут в суд. И затягиваются процессы – один, другой, пятый, шестой. И что в результате? В результате выносится решение – отменить (не отказать) в требовании запретить Съезд проводить наш, и решения Съезда того признаны незаконными. В том числе, и избрание всех органов.

Зачем это? Кому это нужно? Что в сухом остатке? Сейчас будет подана новая апелляция, кассация, в другой суд? Чего ждут? Пока нас закроют? Я не хочу поверить в то, что логика такая – если не они будут у власти, то вообще Союз не нужен. Нас может устроить такая позиция? Я думаю, что нет. Пусть выберут любого, но чтобы это было законно. После этого я принимаю решение по требованию более 50% наших коллег из регионов о созыве общего Съезда. Это вам решать, законный он будет, незаконный. Будут с нами судиться дальше, не знаю. Но я знаю одно, что я должен сделать всё, чтобы до 1 апреля мы собрались. Я не хочу отвечать за то, а на меня это меня это наверняка повесят, судя по тому, что на меня уже повесили, и я буду об этом сегодня говорить, я должен отвечать за это, я не хочу отвечать за развал, за остановку деятельности Союза. Я не хочу в перспективе иметь некий ужас от того, что собственность Союза перейдет государству. Вам нужно это? Только потому, что люди не хотят жить по закону? Просто по за-ко-ну?

Я еще раз повторяю, я сразу сказал – я хочу уходить. Но зачем же вы из этого делаете спектакль? Зачем же из это делать такое посмешище, да еще плюс к тому – выдавать желание моего ухода за страх, что узнают правду? Зачем же мне тогда вас собирать, если я в чем-то серьезно перед вами виноват? Я что, самоубийца? Я что, камикадзе? Зачем мне это надо?

Я получаю письмо из Минюста, где мне просто пишут, черным по белому: «Господин Михалков! Мы получили письмо от господина Хуциева с просьбой отменить наше решение не принимать бумаги». Письмо написано на бланке Союза кинематографистов и подписано господином Хуциевым, как Председателем Союза. Вы можете прочесть на слайде – данное обращение напечатано на бланке Союза и подписано Хуциевым, как должным лицом, Председателем Союза. «Однако, согласно сведениям, содержащимся в едином государственном реестре юридических лиц, а так же материалах учетного дела Союза, находящего в Министерстве юстиции Российской Федерации, Председателем Союза кинематографистов являетесь Вы». И еще делают мне замечание за то, что я плохо отношусь к своим бланкам и даю их пользовать незаконно. Ну зачем это надо мне? Зачем это нужно вам? И зачем это нужно Марлену Мартыновичу?

Но я совершенно убежден, что он делает то, что ему предлагается. Он думает, уверен, что это правильно. Ему обещают, что все закончится хорошо. Это не закончится хорошо. Мне трудно представить себе, чтобы то решение после пяти или шести заседаний, которое принято районным судом, в результате было бы утверждено Московским. Не знаю. Но мне трудно в это поверить.

Вот почему я просил вас приехать сюда. Мало того, 6, 7, 8, 9, 10, 14 претензий, которые вывешены по всей стране, по всей прессе, и которые реально обвиняют меня и моих товарищей не только в должностных, административных, а в криминальных преступлениях. Ну как на это не ответить? Я прошу вас меня простить, дорогие мои коллеги! Мне очень не хочется об этом говорить на Съезде кинематографистов, у нас мало проблем, которые мы решили с точки зрения нашего отношения с общественностью и с властью, особенно в сегодняшний дни. Но я прошу вас разрешить мне ответить на все вопросы, а после этого вы сами примете решение, что делать.

Я не отрицаю совершенных ошибок, они относятся в основном к началу нашего руководства, хотя во многом эти ошибки, в общем-то, предопределили атмосферу, которая сложилась вначале.

По большому счету, привлечение к исполнительному руководству Союза профессионального менеджмента я считаю идеей правильной. Я вообще считаю идеей правильной, когда в Союзе делами, связанными с юридическими вопросами, с финансовыми вопросами, с имущественными вопросами, занимаются профессионалы, это правильно, так должно быть.

И будущему руководству Союза настоятельно посоветую обязательно найти профессионалов, которые будут этим заниматься. Мы не умеем этого делать, поэтому просто этого не знаем. Мы принимаем решения вот так вот, в результате потом судимся и вот так вот собираемся. Кстати, тот съезд, который назван нелегитимным в результате, истратил 5 миллионов союзных рублей на это собрание.

По большому счету в руководство руководящего органа Союза вводились крепкие менеджеры и сильные организаторы, коими являлись те люди, которых я привел: Дмитрий Пиарунский, Алексей Лосев, Пшичков и другие.

Но ошибка заключалась в том, что я-то приглашал их, предполагая, что они, как и я понимают, с каким сообществом им придется иметь дело. А сообщество, как вы понимаете, неординарное.

Хотим мы того или не хотим, Союз кинематографистов, как, наверное, любой творческий союз в России, состоит из людей, как сказано в одном справочнике русской интеллигенции, имеющих по любому поводу собственное мнение. Это не всегда хорошо, но всегда обязательно. Потому что если бы это было бы не так, то это не было бы творческим союзом, тем более в России, у нас у каждого свое мнение.

Но ужас в том, что, имея свое мнение, мы почему-то считаем, что оно последнее и должны все с ним соглашаться. Тут же берутся, если нет, за бейсбольные биты, вот в этом-то и заключается особенность российской интеллигенции, собирающихся больше двух человек и без бутылки, кстати.

Нехорошо, когда ничего не понимая в юриспруденции, мы предлагаем решения, которые противоречат закону, или когда, не ощущая политической ситуации, пытаемся давать советы тем, от кого она зависит. Но это всегда обязательно, потому что если бы это было не так, то наш Союз не был бы творческим.

Для людей, которых я привел, это было непонятно, неощутимо, а самое главное раздражающе бессмысленно. Вы можете представить себе, а там у нас на том собрании в декабре присутствовали люди посторонние, причем, технически образованные, они сошли с ума, они вообще ничего не поняли, что происходит. Потому что происходило нечто такое…

Вот пришли такие люди в Союз, которые, вдруг, увидели и решили рулить, как они привыкли на производствах, на заводах: когда … туда-сюда, вы кто? Сказать члену Союза кинематографистов, входящего в Дом кино «вы кто»? Он-то думает, что он вообще один и спросить у него: вы кто? Это вообще просто быть совсем безграмотным человеком.

Они, к сожалению, начали рулить таким образом, именно поэтому их деятельность в нашем Союзе оказалась деструктивной. Но, поверьте мне, я надеюсь, что кто меня знает, меня поймут, держал я их не потому, что в какой-то степени был от них зависим, не потому, что у нас были другие общие интересы за пределами Союза. А потому что так уж с детства я воспитан, если ты встал на дорогу с человеком, то ты идешь с ним до конца, до тех пор, пока можно с ним идти, я так воспитан. И люди, которые со мной работают, люди, с которыми я дружу, всегда вам это подтвердят. В какой-то момент, когда лимит терпения и доверия был исчерпан с теми людьми, о которых я говорил, мы расстались.

Повторяю, у меня нет оснований обвинять их в чем-либо конкретном, но в несоответствие их миропонимание с теми задачами, которые стояли перед нашим сообществом, было недопустимо.

Теперь о достижениях Союза, что сделано. Вы знаете, дорогие коллеги, можно долго и подробно рассказывать, сколько фестивалей, сколько круглых столов и …, вы сами понимаете, что набрать такого за такое количество лет очень несложно. Но я не хочу шифровать пустоту и арифметическим путем набирать себе очки. Я скажу, если вам нужно будет, если захотите это услышать подробную техническую информацию, ее сможет вам предоставить оргсекретарь Союза Михаил Калинин в своем выступлении, если вам это будет нужно. На мой взгляд, есть вещи глобального порядка, без которых всё остальное либо не имеет значение, либо невозможно.

Одна из самых главных наших побед, друзья, заключается в том, что мы сохранили, мы удержали наш Союз целостной организацией, это в то время, когда рассыпалось всё. Именно поэтому сегодня один из двух оставшихся творческих союзов в стране, который вот так может собрать в одном месте людей ни в количестве трех человек, а общая численность почти 5 тысяч членов, мы удержали Союз от развала.

И когда нас упрекают в том, что деятельности Союза не видно, что о нем ничего не слышно, меня это удивляет, поверьте. Мне кажется, что лучше, когда люди работают и о них ничего не слышно, чем, нежели они ничего не делают, потому что делят имущество и об этом знают все. Как это произошло в Союзе писателей, в Союзе художников и так далее.

Мы удержали, как это было в тех случаях, мы не дали развалиться Союзу, несмотря на отчаянное желание и попытки определенной части наших коллег добиться его развала. На своих плечах мы удержали единство нашего Союза, и я считаю, что это наша очень большая победа. (Аплодисменты).

Второе обстоятельство, которое я считаю чрезвычайно важным. Хотя у нормального человека спросить: да это нормально. Братцы, у Союза нет долгов. Когда мы пришли в Союз, у него были такие долги и ни копейки в кассе. Сегодня у Союза нет долгов, мы живем самодостаточно, сами себя обеспечиваем и ничего ни у кого не просим. И поверьте, что всё это мы имеем не благодаря, а вопреки, потому что все это время, все 11 лет вместо того, чтобы вместе бороться с теми внешними проблемами, которые мешают кинематографу, мы занимались отбиванием бесконечных атак деструктивных сил внутри нашего Союза, которые каждую нашу победу умалчивали, или осмеивали. А любое наше конструктивное предложение зашельмовывали, освистывали и превратно интерпретировали.

Подумайте, если вдуматься, что плохого в том, что я предлагал построить новый Дом кино, ну что в этом плохого? Ну, почему из этого надо делать демоническую историю: Михалков хочет сломать Дом кино (внимание) и построить там казино для зятя и сына.

Ну, я похож на сумасшедшего? Если бы я собирался иммигрировать куда-нибудь подальше и построить, здесь оставить, чтобы тут качали деньги, можно было бы подумать. Но, что плохого в идее построить новый Дом кино? Да, да, это неудобство определенное на три года, да, перекантоваться, да, переждать.

А когда вы строите новую квартиру или делаете ремонт, вы уезжаете к родственникам и живете. Вы же не отказываетесь от покупки квартиры или от ремонта, если вы знаете, что вам придется немножко ужаться, немножко испытать некое неудобство, но это естественная вещь.

Но, когда это предлагалось, были инвесторы, которые хотели построить жилое здание над Союзом кинематографистов. Мало того, что площади Союза оставить, привести в порядок, отстроить заново, построить новые кинотеатры, кинозалы внутри, конференц-залы, рестораны, бары, отдать бесплатно Союзу. Плюс к тому, добавить еще туда около тысячи метров площадей для того, чтобы Союз мог, сдавая их, на них существовать. Что в этом плохого?

Нет. Ну, нет, так нет, не хотите, не надо. Но, вы мне объясните, какая же подспудная мысль у вас? Но есть внешняя часть айсберга, а есть внутренняя. Внешняя – мы не дадим сломать наш Дом кино. Он пять раз горел.

Деньги, которые я предлагал на пенсионный фонд, идут на ремонт Дома кино. Жалуется мне, но боятся там это делать, обслуга Дома кино, говорит, что дом ломается, это противопожарно. Нет, нет.

А что внизу айсберга? Михалков хочет привести туда своих строителей и на этом нажиться.

Ёлки-палки, мы предлагаем вам полный карт-бланш, выберите своих, любые пять компаний, шесть, вы будете выбирать. Я именем своим гарантирую тем, кто будет вкладывать деньги, что мы не украдем, что эти деньги будут там, что это будет целевым. Именем своим, а оно мне дороже, чем любой Союз, честно скажу вам.

Нет. Нет, так нет. Не хотите, не надо, забыли.

Hет, это вывешивается в обвинении: Михалков, де, хотел сломать Дом кино. Это, знаете, про Вини Пуха и Пятачка. Вини Пух дал по уху Пятачку.

Вини Пух: за что?

-Ты идешь, всякую хренотень про меня думаешь.

Вот приблизительно это выглядит так: я хотел, мне не дали, но он же хотел…

Елки-палки, ну, где же логика эта?! Не хотите – не надо.

Я опускаю оценку того, как был проведен съезд. У меня есть название этому. Я в конце его сформулирую. Я опускаю это и повторяю, что к Марлену Мартыновичу Хуциеву как относился, так и отношусь – с любовью, благодарностью и уважением. Дай Бог ему здоровья. И, уходя с того съезда, я сказал с трибуны всем: «Марлен Мартынович, если вы выиграли по закону, дай Вам Бог здоровья и флаг вам в руки. А если всё это не так, то Вашей совести на вот этих людей не хватит». Потому что это самое жестокое, что можно было сделать – втянуть уважаемого человека в историю, которая опутана вещами, которые он не может понимать, и не должен. Это юриспруденция. Тем не менее, это произошло. Последствия того, что произошло, я вам уже зачитал. А теперь вкратце вся предыстория,

Уважаемые коллеги, на декабрьском совещании я не имел права зачитывать Отчетный доклад именно в силу того, что легитимность его как съезда не была подтверждена. Любое мое официальное участие в нем было бы нарушением закона. Однако как неофициальное лицо я на нем присутствовал. По ходу того, что происходило и как происходило, я понял, что основная задача организаторов этого действа состояла не в том, что, выслушав отчет и обсудив его спокойно и по-деловому избрать новое руководство. Они хотели переворота и пытались его совершить. А вопросы, которые мне задавались и были вывешены – это вопросы, на которые я сейчас вам буду отвечать. Собственно, это и прошу считать моим Отчетным докладом, потому что других претензий ко мне не было, о достижениях говорить не хочу. Два из них я назвал, остальное вы можете узнать от нашего оргсекретаря или в тех бумагах, которые у вас уже сейчас есть или будут в перерыве. А сейчас я хочу перейти к собственно ответам на вопросы.

Кто оплатил съезд в Кремле?

Зачитываю претензию: «Проведя в 1998 году Внеочередной IV съезд кинематографистов в Кремлевском дворце, Михалков нанес СК России ущерб в размере 700 тысяч долларов». Прочли?

Теперь слушайте ответ. Проведение IV внеочередного съезда в 1998 году стоило Союзу кинематографистов, если бы он платил, один миллион 259 тысяч рублей, что по курсу доллара в тот период составляло 210 тысяч американских долларов. Деньги эти были получены целевым образом и были потрачены на проведение съезда, получены от спонсоров и никогда не возвращались. А 700 тысяч долларов, дорогие коллеги, это был кредит, взятый в банке «Никос», потому что когда мы пришли в Союз, на счету у него не было ни копейки, долги приближались к миллиону долларов. Так вот, на частичное погашение этих долгов и был взят беспроцентный кредит. Слушайте – 700 тыс. долларов беспроцентного кредита было взято! Мало того, что кредит этот был беспроцентным, нам дали возможность вернуть его спустя шесть лет в 2004 году из средств, которые были получены от продажи акций Киноцентра. При том, прошу заметить, что кредит этот был получен в рублях и возвращен тоже он был в рублях. Только после дефолта доллар стал стоить не шесть рублей, а двадцать девять. Можете представить, сколько выиграл Союз от этого благодеяния, которое нам сделали?! Аудиторы, проверив документы, сделали заключение, что все перечисленные средства являлись возвратами по займам и кредитам и не связаны с возвратом спонсорских средств проведения съезда.

Я ответил на первый вопрос? (Аплодисменты).

Второе – ограничение сроков председательства в СК. Претензия: «После IV съезда кинематографистов из Устава СК исчезло Положение об ограничении сроков председательства, однако съезд такого решения не принимал, это сделал кто-то из команды Михалкова».

Дорогие коллеги, видели ли вы когда-нибудь и могут ли у вас быть доказательства, что какой-нибудь пункт Устава мог быть принят Михалковым и его командой, а не съездом? Все изменения, в том числе и этот пункт, были приняты решением съезда. Вот он, вот Устав, который действовал на дату вступления меня на должность председателя Союза. В нем написано следующее: «Председатель Правления может избираться неограниченное количество раз» - пункт 5.11 Устава Союза кинематографистов России. Зачем же так шельмовать? Что это значит для людей, которые не знают Устава, не читали его, он им вообще по барабану этот Устав: «Как так, он взял и сам себя? Вот это да …» Ну, как же так можно? Ну, зачем? Неужели у вас не возникает мысли, что кто-нибудь возьмет и полистает? Вот я прочел, что про меня пишут, и еще раз посмотрел. Вот он. Для тех, кто писал это замечание, скажу – ни одно изменение в Уставе не может быть принято без решения съезда. Это исключительно его прерогатива. Замечу, что я вообще мог бы эти вопросы опускать, но я хотел бы, чтобы вы все-таки знали уровень претензий и уровень тех, кто эти претензии мне предъявлял.

Дом творчества в Пахре и пансионат в Болшево. Претензия: «Команда Михалкова продала Дом творчества СК в Пахре, вложила вырученные деньги в перестройку Дома творчества в Болшево, но не довела её до конца. Фактически деньги были растрачены без пользы».

Решение о продаже Дома творчества в Пахре принято до 1997 года, то есть до того момента, как мы пришли работать в Союз. Сейчас вы увидите слайды, в каком виде всё это находилось. Продажей «Пахры» занимался господин Масленников. Документы были подписаны им, и компания, которая оценивала объект, была также найдена им. Никаких претензий у меня к Масленникову нет. Он делал это, и, слава Богу, кого-то выбирал, делал. Я привык доверять людям. Надеюсь, буду делать это и дальше. Деньги, которые были получены за «Пахру», действительно решено было направить на реконструкцию «Болшево». Решение это принималось Правлением. Думаю, что была одна ошибка. Она была чисто стратегическая, абсолютно ошибка художественная, такая потрясающая: «А давайте, у нас уже «Пахры» нет, а «Болшево» есть, а мест у нас стало меньше. Давайте построим еще один этаж» - «Давайте». Построили этаж, и деньги кончились. Да, действительно. Но этаж-то построен, дом-то есть, он же никуда не пропал. Что мы имеем в итоге? Вот этот дом. Да, дом не завершен, но он никуда не делся, он остается нашей собственностью, его не продали, там не поселились олигархи. Он стоит, отапливается, его охраняют. Когда будут новые субсидии, он будет закончен, он войдет в строй. Кроме того, скоро будет завершен начатый нами процесс оформления в собственность земельного участка, что зависит не от Союза, а от регулирующих органов. Стоимость объекта возрастет в несколько раз и приблизится к 25 миллионам долларов. А это тоже собственность Союза! Это же никуда не может деться! И то, что он не достроен, наверное, это ошибка. Но если он будет достроен, и там будет лишний этаж и еще 30-40 лишних мест для людей, разве это плохо? Но мы хотим всё и сразу. А если не получается, мы начинаем искать виноватых, тем более, когда очень хочется этих виноватых найти. Как же можно в этой ситуации заявить во всеуслышание, что «Большево» потеряно, продано, разрушено Михалковым и его командой?

Московский Союз кинематографистов. Претензия: «Михалков всячески ослаблял и, в конце-концов, разрушил Московский Союз кинематографистов, создав вместо него бездеятельное Московское отделение СК».

Руководству Московского Союза кинематографистов, которое является полноправным членом нашего Сообщества, Пленумом СК РФ было предложено привести свой устав в соответствие с нашим. Московский Союз проигнорировал это решение. Тогда, для того чтобы упорядочить членство в Союзе, было принято решение о создании Московского Отделения Союза кинематографистов России. Почему Московский Союз проигнорировал наше предложение, вы узнаете чуть позже.

Убытки СК от аренды. Важнейший пункт, многоплановый, где работали юристы, адвокаты, за что я им очень благодарен. «Согласно докладу Председателя имущественной комиссии СК России при руководстве Михалкова принадлежащие СК помещения в районе метро «Аэропорт» были сданы в аренду на десять лет без права пересмотра договоров, причем, по ставкам в два-три раза ниже средних для этого района, из-за чего СК понес убытки в размере сотен тысяч долларов».

Этот раздел в основе своей повторяет основные претензии, прописанные в докладе Ревизионной комиссии и имущественной комиссии.

Я не буду оценивать качество этих документов. По этим докладам был проведен новый аудит. Если вы захотите, вы сможете познакомиться с этими документами, но в принципе они были сформулированы в тех пунктах, на которые я сейчас отвечаю.

Так вот, я никогда не занимаюсь тем, в чем я хорошо не разбираюсь. Тем более, если это касается финансов, юриспруденции или медицины.

Вот почему я никогда не подписывал и не подписываю ни одного финансового или юридического документа, которые не касаются меня лично, и делаю это в присутствии либо адвоката и специалиста, либо проконсультировавшись с ними. Причем, этому принципу я следую всегда - будь то Союз кинематографистов, студия «ТриТ» или какая либо другая организация.

Поэтому отсутствие моей подписи на финансовых документах – это не коварная хитрость, как считает г-н Рубинштейн, называющий себя режиссером, не хитрость подставить кого-нибудь другого, а мое кредо, которому я неуклонно следую в течение всей жизни. За все время мною подписан всего один финансовый документ, и то – по поводу увеличения ардендной платы в помещениях Союза. И подписал я его только потому, что видел, что после его подписания Союз будет получать денег больше, чем раньше. Все остальные документы были подписаны г-ном Масленниковым.

Повторяю: у меня нет никаких оснований в чем либо дурном его подозревать. Он человек здравый, он человек взрослый! Если кто-то что-то усматривает в его действиях, то, при желании, это можно легко проверить. Насколько я знаю, часть помещений, о которых идет речь, - подвальные, все они были в плачевном состоянии. Поэтому одним из обязательных условий и в то же время убедительных аргументов было то, что по окончании аренды они вернутся Союзу в отремонтированном виде.

Но как используют свои обвинения мои оппоненты? Они подают официальное заявление министру внутренних дел о проверке моей финансовой деятельности в Союзе кинематографистов, хотя, как и любой член Союза, имею к ним доступ. Но их не интересует правда, - им нужен только пиротехнический эффект. И я готов его поддержать.

Действительно, если есть какие-то сомнения в чистоплотности тех или иных операций, я уверен, что в них следует подробнейшим образом разобраться. Мало того, этот процесс уже начался.

Я считаю, что адвокаты наших оппонентов проделали огромную работу, Например, в своем обращении к членам Союза кинематографистов в п.4 они пишут:

«…. Союзу кинематографистов России принадлежит на праве собственности здание, расположенное по адресу: Москва, ул. Усиевича, дом 9. Данное здание находится в безвозмездном пользовании у журнала «Искусство кино». Большую часть из занимаемых помещений журнал сдает в субаренду коммерческим структурам и получает с этого законный доход, часть из которого, возможно, направляется в виде наличных денежных средств руководству СК России…»

В связи с этим я хотел бы спросить у одного из вдохновителей «декабрьской революции», которого так остроумно назвали «испанским грандом Дон Дуреем».

Может быть, он поделился кем ни будь из нас «пиастрами», которые он зарабатывает на этом здании, которое сдается семи организациям по субаренде, абсолютно нарушая закон и в течение долгих лет ни копейки не платя Союзу кинематографистов? Только с прошлого года он предложил платить миллион рублей за эти здания.

Вы понимаете, что за этим кроется? Значит, здание получено в полную аренду, но – беспроцентную и бесплатную. Это здание Союза кинематографистов! Это наше здание! Да, там находится журнал, - слава Богу. Мне говорит Дондурей: «Ты понимаешь, не надо брать с нас ничего. Мы погубим журнал…» Хорошо, верю, - я привык верить и верю. Но когда после этого выясняется (я не проверял этого никогда, потому что я верил, что это так), когда нам юристы «выкатывают» обвинение, что мы получаем наличные деньги с этого здания, а это здание, которое используется семью организациями, по субаренде Союзу не платит ничего вообще, а на декабрьском Съезде один из инициаторов и духовных организаторов г-н Дондурей устраивает из этого огромный спектакль и рассказывает, что наделал Михалков в Союзе….

Ребята, вы что сумасшедшие? Неужели вы думает, что я приму на себя это? Может быть, председатель ревизионной комиссии г-н А. Герасимов, также указанный в этом обращении в п. 6 и почему-то забывший упомянуть это в своем декабрьском отчете, расскажет, как, будучи ректором Высших курсов сценаристов и режиссеров, имея в безвозмездном пользовании площади Союза по Большому Тишинскому, 12, получая с каждого студента от 8 до 15 тыс. долларов, ни одной копейки не платит Союзу. Ни одной! Председатель ревизионной комиссии, который очень обличительно рассказывал о моих чудовищных злодеяниях. (Аплодисменты)

Так вот, дорогие господа, я готов придти к любому следователю и ответить на любые вопросы в надежде, что в коридоре будут ждать своей очереди указанные господа, так активно и неосмотрительно принимавшие участие в попытке декабрьского захвата власти в Союзе.

Вы спросите меня: неужели я не знал? Не знал! Этого я не знал, и скажу почему. Я еще раз повторю вам: потому что, когда мне мой коллега говорит: «Брат, ты понимаешь какая вещь….,» я говорю: «Хорошо, ладно….». Я это сказал для того, чтобы он понял, на что я намекаю и мне принес. Так не несут…… (Оживление в зале. Аплодисменты)

Есть один пункт, на который у меня ответа нет. Он действительно есть. В деньгах, полученных от продажи Киноцентра, есть вексель на сумму 75 тыс. долларов. Как я знаю, этим векселем были оплачены услуги юристов, но документы по этому поводу отсутствуют. Где они и по какой причине, я не знаю. Но уверяю вас, вексель - не иголка, обналичить так просто его нельзя, поэтому в результате внутреннего расследования, которое мы проведем, эта правда будет восстановлена. Это упущение, я его принимаю. И если мы не найдем этих документов, я найду возможность и средства эти деньги вернуть. Но уверяю вас, что у меня есть совершенно точное ощущение, что так, как это действительно была работа юристов, и просто не могут найти документы, мы постараемся найти их у тех организаций, которые занимались делом. Части из них, к сожалению, уже нет.

И последнее по этому поводу. Прошу понять меня ровно так, как я это говорю. Прошу понять меня просто буквально. -

Я никогда - я ни-ког-да - и ни с кем из членов Союза кинематографистов не имел никаких коммерческих отношений, которые содержали бы для меня выгоду. Это касается финансов, это касается всего остального.

Единственные финансовые отношения, которые у меня есть с Союзом, и в чем я принимал непосредственное участие, это касается финансов, это касается тех выплат, которые мною были сделаны, и материальной помощи нашим бедствующим товарищам из моих личных средств на сумму почти 14 млн. рублей. (Аплодисменты) расшифровка этих расходов содержится в материалах, вам их раздадут.

Я никогда не стал бы обнародовать этих цифр. Я благодарю Бога, что он дал мне желание и возможность помогать величайшим людям. (Аплодисменты)

Это продлило жизнь Ноне Мордюковой, Георгию Жжёнову, Михаилу Пуговкину. Это продлило жизнь людям, которые брошены были. И когда меня упрекают в нескромности… Вы знаете, дорогие мои коллеги, я предпочитаю вот такую нескромность вашей скромности, те, кто имеют клубы коммерческие, винные заводы, предприятия. Вы, обвиняющие меня во всех грехах, вы сами что-нибудь сделали? Или вы молчите, потому что вы очень скромные? (Аплодисменты). Вы не выпячиваетесь.

Я молю Бога, что я это делал. А как же это подано. «Михалков покупает голоса». А еще был вопрос гениальный: «А из каких средств он это делает»? (Аплодисменты).

Учреждения, академии. Претензии. «Исключительно по вине Михалкова (это потрясающе), исключительно по вине Михалкова в России появилась вторая Национальная премия в области киноискусства «Золотой орел», существование которой у единой нации вообще абсурдно». Вы чего, вы нормальные люди? По вине Михалкова организована Академия!

Расскажу и предысторию.

Я предлагал господину Гусману, чтобы в России была единая премия «Ника». Здесь есть много людей, кто об этом знают, и немного, кто об этом хотят забыть. Чтобы он вручал премию, чтобы всё было также, как и было – с пингвином, с шутками, атас – всё есть. Пожалуйста, вручайте ту же премию. Но только кому вручать – будет решать не несколько человек. Я предлагал господину Шабдурасулову, который был директором, и может быть остаётся: «Давайте соберёмся и определим».

Да, было собрание, меня не позвали. Я звоню Шабдурасулову: «Ну что, собрались, что решили?» Решили организовать свою Академию. Кто? «Частные лица, юридические лица».

Ну, как же так, ребята? Ведь мы же договорились. Давайте соберёмся и решим этот вопрос. Нет, решили сами. Что мне оставалось делать? Но только вы меня извините, Академия создана учредителями, куда входят: Министерство культуры, Союз кинематографистов, Академия Наук, Первый канал, Российский канал и Российская газета. Какие же сомнения могут быть в том, что это реальная национальная премия. Это Академия Наук, это Министерство культуры, это каналы, это Союз. Что в этом плохого? Когда я говорил: «Уберите «Нику»? Убрать «Орла» - звучит всё время.

На этом собрании было принято решение – создать свою Академию.

Почему я занял такую принципиальную позицию? Объясню.

Потому что не сама премия интересует господина Гусмана, и он об этом написал в прессе. Он писал: «Я бегаю по олигархам, ищу деньги, потому что это не просто премия и вручение статуэтки, это влияние, влияние на кино».

Я готов усомниться в том, что влияние на кино господина Гусмана может быть более безусловным и вкусово полезным для нашего народа, чем влияние Наумова, Панфилова, Соловьева, Смирнова, Хуциева, Лунгина, Адабашьяна и других. (Аплодисменты).

Я, как был, так и остаюсь противником того, чтобы тамада становился министром культуры, а шоумэн был законодателем вкусов в кинематографе. Вот почему учреждена наша Академия. (Аплодисменты).

Меня могу поправить, что со мной не согласятся. Но это имеет абсолютно принципиальное значение. Что такое влияние? Что такое влияние? Это не просто господин Гусман будет бегать и рассказывать, какое кино хорошее, какое – плохое. Он и так это делает каждый день на всех каналах. Я оговорюсь сразу – «Нику» получали достойнейшие люди. Я их очень уважаю. Я сам получал «Нику». Всё было, всё. Но я говорю о принципе, принципе, который существует; о принципе, который прикрывается порой этой «Никой». Картина, разрушающая сознание человека, меняющая его вектор созидательного отношения к своей стране, к своей культуре, традиции и т.д. получает 5 наград каких-то. «Как же так» - думает зритель, «Я полфильма на экран смотреть не мог, может я чего-то не понимаю, а загляну ка я в газету». И в газете яйцеголовые критики ему популярно объяснят, что мерзость, которую он видел, это он сам и есть. Терпи и смотри.

Как же эти мои слова поймут мои противники? Михалков против правды! Михалков государственный лакировщик, Михалков хочет зажать рот честному художнику, Михалков против артхауза. Да полноте, господа. Как говорил один мой знакомый официант – «Не путайте острое с белым».

Я не против правды – жёсткой, бескомпромиссной и даже жестокой. Но, как сказал один замечательный старец, «Жестокая правда без любви – есть ложь». (Аплодисменты).

Я голосовал за то, чтобы очень страшная, очень жестокая картина Гай, Германики, за что меня осуждали мои коллеги, «Все умрут, а я останусь» была номинирована как лучший фильм на премию «Золотой орёл». Как я могу быть против малых форм кинематографа, когда я сам снимал «Пять вечеров» и «Без свидетелей». Как я могу быть против правды, пусть жесткой, даже жестокой. Только основой любой правда должна быть любовь, любовь к тем людям, о которых ты рассказываешь. Это всегда было основой всего нашего национального искусства. (Аплодисменты).

Одно дело – прожитое, пережитое, пусть даже жестокое и несправедливое, но освещенное состраданием. И другое дело – презрительный взгляд из окна благоустроенной квартиры на тот самый народ, или на «эту» страну. Нет, вовсе я не променял арт-хаус на, так называемое, коммерческое кино, но в такой державе, как Россия кинематограф не может удержаться только арт-хаусом, или фестивальным кино. Не сможет! Он сможет выжить только тогда, когда существует кино большого стиля, кино большого масштаба, соответствующего масштабам страны. Вот почему Кира Муратова, Андрей Тарковский, Отар Иоселиани, будучи такими разными художниками, так органично уживались с Сергеем Бондарчуком, Игорем Таланкиным и Юрием Озеровым. (Аплодисменты).

Почему же, начиная с «Сибирского цирюльника», моих оппонентов так раздражает моя творческая позиция? Почему, рядом со словом «патриотизм», так неотступно приютилось слово «квасной». И вообще, почему это отношение ко всему своему вызывает такое отторжение?

Мне кажется, что по большому счёту, это то, что в спорте называется «короткое дыхание». Эти люди не хотят и не могут одним взглядом бесконечной своей Родины ощутить её красоту, возрадоваться тому, что она у них есть. И поэтому каждый, кто пытается публично выразить эту свою любовь, подвергается истребляющей, уничтожающей насмешке в надежде, что насмешка эта постепенно лишит человека желания и возможности выражать свои чувства вслух. С этого начинается внутренняя миграция. Это приводит к ощущениям, что всё, что связано с позитивным, здоровым, созидательным, никому, кроме тебя не нужно. Пусть меня осудят, это моя личная точка зрения, но я должен вам об этом сказать.
(Аплодисменты).

Московский кинофестиваль. Претензия: «Заняв в качестве председателя СК России пост Президента Московского международного кинофестиваля, Михалков на всякий случай обезопасил свое положение, вычеркнув возглавлявшийся им Союз из числа учредителей ММКФ». (Вздыхает).

Среди учредителей МКФ ММКФ Союза не было никогда. Это государственный фестиваль. Но я никогда не буду вдаваться в эту подробность. Есть Леонид Верещагин, если он захочет, он директор компании, которая, так сказать, занимается этим, он вам расскажет все подробно, как из небытия вырос Московский фестиваль, и к кому приезжают сюда наши международные гости, которые раньше ездили только за деньги.

Я поставил принципиальнейшее условие – пусть лучше никого не будет из гостей. Но если они будут ездить в нашу страну за деньги…. (аплодисменты), нам такие гости не нужны. Пусть их лучше вообще не будет.

Приезжайте ко мне, я вам заплачу. Это как анекдот про Софи Лорен. Приезжайте ко мне, а я вам заплачу. А вы скажете, хорошо, дорогой, как ты себя чувствуешь? Не знаю, как тебя зовут-то.

Мы приглашаем на Фестиваль только тех, кто хочет приехать, кому интересно быть у нас в стране, кто уважает наш кинематограф, который считает приезд в нашу страну большим счастьем. И какое величайшее наслаждение, что так считают и Мэрил Стрип, и Джек Николсон и все остальные, кто сюда приезжали. (Аплодисменты).

А что касается Президента Фестиваля, то договор с ним заключается на три года как с физическим лицом, и решает этот вопрос не Правление Союза кинематографистов, а Министерство культуры Российской Федерации, которое и является его хозяином.

Подписание письма Путину. Пошел большой калибр. Претензия: «Михалков превысил свои полномочия, обратившись к Путину от имени всех творческих работников с просьбой остаться на третий срок».

Коллеги, я вообще бы мог не отвечать на этот бред, честно вам скажу, но я хочу показать вам одну вещь. Я подписал это письмо от имени не Союза кинематографистов, а от имени Российского фонда культуры. И я сам буду решать, будучи Президентом Российского фонда культуры, что мне подписывать, а что нет. Читайте лучше документы. (Аплодисменты).

Ослабление влияния Союза. У-у-у, это интересно. Претензия. Слушайте внимательно. «При Махалкове СК России отказался от всех завоеваний У Съезда кинематографистов СССР….».

Завоевание. Огромное завоевание. Уничтожили всех стариков, унизили, заплевали. Я один вышел тогда их защищать. Да, сняли картины с полок. Да их бы и так сняли. Но это кажущееся ощущение, что это такая победа кричать из зала и освистывать людей, которые сделали отечественное кино. Ну, Бог с ними.

«….вследствие которого государство перестало считаться с кинематографической общественностью. При его председательстве СК России перестал оказывать какое бы то ни было влияние на положение дел в российской кинематографии. Достаточно сказать, что Союз кинематографистов не воспрепятствовал принятию бредового закона о тендерах, приравнявшего производство фильмов к производству материальных продуктов.

В результате полного бездействия СК государственная поддержка кинематографа стала совершенно бесконтрольной, государственные средства стали разбазариваться на откаты чиновникам, продюсеры стали зарабатывать на стадии производства и утратили заинтересованность в качестве конечного продукта. Контроль качества поддерживаемых государством фильмов отсутствовал, и при поддержке государства было снято множество картин, не нужных ни государству, ни зрителям, ни искусству».

Принимаю претензию полностью. Что бы вы сказали, уважаемые составители этого замечания, мировой кризис, плохая погода – это тоже я. А, кроме того, вынашиваю планы, как бы на месте Храма Христа Спасителя вновь восстановить бассейн и присвоить ему имя Виктора Матизена. (Аплодисменты)

Не созывался Съезд. Я отвечал на этот вопрос по поводу созыва Съезда. Развязана информационная война. Ох, это интересно. Претензия:

«Михалков, пользуясь своей режиссерской и актерской известностью, развязал грязную информационную войну против большинства кинематографистов, не гнушаясь самой отвратительной ложью».

Дорогие друзья, я хочу показать вам вот этот бюллетень. Я думаю, что все вы его получили. Это бюллетень по поводу информационной войны и методов. Этот бюллетень был напечатан в количестве 5300 экземпляров с допечаткой еще 2000 экземпляров. Итого 7300 экземпляров газеты, то есть средство массовой информации. Это вы все читали, какой любовью всё это наполнено. Но главное не это.

Главное, что ни на одном экземпляре нет ни выходных данных, ни указания номера лицензии на издательскую деятельность, что является уголовным преступлением. Потому что такого рода издание без нарушения требований законов в количестве 999 экземпляров, а не 7300.

Сколько стоило это? Кто за это платил? Где счета? Где платежные документы? Если эта газета выпущена под эгидой Союза кинематографистов, почему я как Председатель об этом ничего не знаю? Да это Бог с ним. А за что вы Марлена Мартыновича кинули в такое пекло? За что вы заставили его подписать письмо?

Посмотрите. В этой газете опубликовано его письмо Президенту Дмитрию Анатольевичу Медведеву, подписанное Марленом Хуциевым как Председателем Союза кинематографистов России. Как я уже демонстрировал, полномочия Марлена Мартыновича Минюстом не подтверждены.

Вы понимаете, что они делают? Они своего лидера, которого считают своей совестью, заставляют подписывать письмо Президенту, которое, по сути, является подлогом.

Я влёт приведу пару примеров этой информационной войны. Мы с Колей Досталем беседуем на радио «Свобода» у Ани Качкаевой. У Ани Качкаевой на столе лежит выписка из Устава, где не сказано, что могут 50% регионалов собирать съезды. Как так? Я не могу понять, что это такое? А просто у нее на столе лежит Устав, который новый. Не только Устав не зарегистрирован, но и Правление не зарегистрировано, а мы уже должны по нему жить. Вот первая подтасовка.

Я звоню Андрею Смирнову и говорю: «Андрюша, ты придешь, не придешь, я снимаю, то, сё». А он говорит, ну, слушай, Никита, как так можно, ты называешь «мыши», «маленькие» такого великого человека, ты что, обалдел? Ты же понимаешь, это же живые люди».

Я говорю, Андрей, а ты с ума не сошел? «А что такое?» Андрей, я сказал в передаче «Имя России» о том, что маленькие, бездарные, злые мыши пытались уничтожить Петра Аркадьевича Столыпина.

Или вы и на это замахиваетесь? Может быть, вы еще и Столыпина хотите уничтожить? Как же можно так подтасовывать?

Лилипутами назвал. Как я сказал, это похоже на театр лилипутов. На это могут обидеться только маленькие человечки, которые играют в театре, и никто другой. Что в этом плохого? Я никого никогда не называл ослами. Зачем такая подтасовка?

Более того, я никогда никого не оскорблял, а, тем более, родителей. Когда по телевидению просто с экрана говорят, что я написал, что от Дома кино несет трупом, потому что он разваливается, как считает г-н Богомолов. Он написал, что от нас несет трупом. Что же за подтасовка? Что же вы делаете? Как же так можно? И в ответ на это, что вам показалось, вы говорите, что несет трупом из квартиры Михалкова от его 96-летнего отца. Это как понимать? Это как понимать? Вы что делаете?

Что такое, когда вчера вечером рассылается всем членам Союза: «Уважаемые коллеги, надеюсь, что у кинематографистов хватит чести, достоинства и гражданского мужества, чтобы 30 и 31 марта поставить на место зарвавшегося барина и его холуев»

Виктор Матизен, это вы холуи? Вы что делаете? Ну, как не стыдно? Или вызывай врача. Ну, как же можно это делать? Абсолютно беспрецедентно. Я покажу вам очень интересные документы по этому поводу.

Для того чтобы понять общую картину, развязанную против нашей информационной войны, мы обратились к специалистам. Вот что они нам ответили. «По просьбе заказчика нами произведен анализ публикаций в столичных газетах и Интернет-изданиях, который позволяет говорить о факте проведения заранее спланированной информационной войны. По общим признакам наличие таких действий связано с исключительным и сознательным представлением только одной стороны спора с постоянными атаками на персоналии, в частности, на Михалкова и членов его семьи. Сия работа была проведена в ноябре 2008 года. Непосредственный запрос на размещение материалов прошел в декабре 2008 года. Базовым изданием была выбрана газета «Московский комсомолец». Появившиеся в том же издании в начале февраля 14 тезисов Матизена являются заголовочными элементами большой пиаровской разработки, скелетом, на который исполнители заказчика наращивают мясо информационной войны, которая отличается четкой структурой и ясным целеполаганием. По убеждению руководства или по иным причинам «Московский комсомолец» фактически выступил «паровозом» проекта. Тем не менее, сходный по характеру, но меньший по объему пакет информационных ориентировок был направлен предположительно в адрес информационного агентства «Росбалт», в газету «Коммерсант», в газету «Комсомольская правда», в газету «Новые известия», в редакцию «Радио свободы» и в редакцию «Эхо Москвы». В качестве сливного издания использовался журнал «Собеседник». В частности, там был опубликован материал «Тайное вечере» с участием зятя Никиты Михалкова. Звенящая фальшивка! Звенящая просто! Далее пошел, как выражаются пиарщик копипаст. Грязь, знаете ли, имеет обыкновение стремительно растекаться. Так, к марту была достигнута запланированная верхняя планка – более 200 негативных публикаций на фоне 77 публикаций в нашу пользу. Посмотрите на эту схему и вы увидите, что работает лучше, режиссерская и актерская известность, как написано в претензии ко мне или большие деньги. Сколько же стоит такая работа? – обратился я с вопросом к профессионалам. Они ответили: если учесть объем размещения, рыночная стоимость подобной войны может быть оценена в размере от 450 до 500 тысяч американских долларов. Откуда у кинематографистов такие деньги? Я не думаю, что они появились в результате призыва Матизена на сайте кинокритиков приносить кто сколько может в комнату № 8 в Союзе кинематографистов для борьбы с Михалковым. (Аплодисменты).

Трудно мне себе представить нашего брата, несущего 1000 долларов в боевую копилку революционного движения И, конечно же, не там все они были собраны. Только в 8 комнате собирал копейки Матизен, думаю, что не зря, потому что эти копейки пошли, может быть, на другие интересы. А вот то, что он сообщил другой счет, чтобы собирать деньги, с реквизитами, это точно. И счет этот находится в Нью-Йорке. В Нью-Йорке, в Нью-Йорке есть счет для того, чтобы решать проблемы Союза кинематографистов России. (Аплодисменты).

Вы можете представить себе, сколько хорошего можно было бы сделать для наших коллег, если бы они тратились в созидательное, в доброе, а не в абсолютно беспрецедентную войну на поражение. Да, мы ругались, да, мы писали возмущенные, порой грубые статьи, но никогда, подчеркиваю – никогда не опускались до откровенно клеветнического, грязного информационного заказа. После этого, уважаемые коллеги, я представляю вам самим решать, кто открыл эту беспрецедентную информационную войну. (Аплодисменты).

И самое интересное, сохраните терпение. Претензия: силовая политика Михалкова в отношении Киноцентра и Конфедерации Союзов кинематографистов бывших республик СССР привела к сомнительной сделке по продаже принадлежащих СК России акций ЗАО «Киноцентр» и выселению Музея кино из здания Киноцентра. Придя к власти, команда Михалкова попыталась завладеть контрольным пакетом акций ЗАО и назначить своего директора. Эта попытка рассорила СК России с остальными акционерами, Союзами кинематографистов бывших союзных республик и вынудила их продать свои акции, вслед за чем то же самое сделал и СК России. Причем Правление СК приняло это решение при отсутствии кворума, а сам договор о продаже акций был засекречен. В результате Музей кино решился своих залов, а СК России с долговременной перспективой понес огромные убытки».

Поскольку это большой серьезный пункт, и претензии, которые мне высказывают неоднократно по поводу Музея кино, мой ответ будет состоять из нескольких частей, и сразу отвечу, я приглашу потом для разговора в Киноцентре специалиста, который просто подробно вам это изложит, потому что он выступал с той стороны, а не с нашей.

Сразу отвечу по поводу кворума при одобрении сделки на продажи 32 акций. Из 79 членов Правления в работе Второго внеочередного Пленума Правления СК России приняли участие 66, из которых 16 членов Правления сообщили телеграфом и письмами, заверенными на почте, либо руководителями СК России: за продажу 32% акций ЗАО «Киноцентр», принадлежащих на правах собственности СК России на сумму 6 млн. долларов, проголосовали 50 членов Правления, против – 4, воздержалось – 5 человек. Решение Правления «Принято. Кворум имеется. 12 января 2005 года».

Снят вопрос о том, что Михалков это сделал сам, да? Надеюсь.

Создание Киноцентра. Чуть истории. Киноцентр был создан, слушайте внимательно, пожалуйста, сосредоточьтесь, это очень важно.

Киноцентр был создан в 1987 году за счет средств Союза Кинематографистов СССР. На Всесоюзное творческое производственное объединение правительством были возложены задачи управления хозяйственными активами СК России во всех республиках Советского Союза, начиная от печати открыток и афиш, до управления Домами творчества, санаториями и другими объектами СК СССР. Как вы прекрасно понимаете, в то время любой член Союза кинематографистов СССР мог легко и беспрепятственно воспользоваться любыми возможностями, предоставляемыми объектами, принадлежащими СК, в любой части Советского Союза. После известных событий с Киноцентром начали происходить метаморфозы. Сначала ВТПО Киноцентр трансформировалось в акционерное общество открытого типа вообще без участия СК России. Все 100% акций попали в распоряжение Совета директоров Киноцентра, и полтора года тогдашний председатель СК России, Народный артист России Сергей Александрович Соловьев в судах, Конфедерации, в Правительстве безуспешно тратил свое время, чтобы в существующей неразберихе начала 90-х годов восстановить права СК России на недвижимое имущество, находящееся на территории Российской Федерации, что предписывало постановление Верховного Совета СССР от 1991 года. Надо сказать, что к чести Сергея Александровича частично ему это удалось, Союз вернул себя Болшево, вернул себе «Пахру».

Хочу напомнить, что после развала СССР вся собственность, принадлежащая СК России на территории республик, окончательно и бесповоротно оказалась во владении этими республиками и ими была приватизирована. Т.е., другими словами, все, что создавалось и использовалось сообща, осталось за республиканскими кинематографистами по территориальному признаку. Следуя этой логике, можно было бы справедливо предположить, что все, что находится на территории Российской Федерации, в том числе и в здании Киноцентра на Красной Пресне, 21 тыс. кв. метров в центре Москвы, должна была бы принадлежать СК России и только СК России. Но не тут-то было. Образованная в тот момент Конфедерация считала иначе. Где же еще демонстрировать дружбу между народами и осуществлять творческую консолидацию, как не в Москве на Красной Пресне?

Мировое соглашение 1993 года. Под давлением руководства СК союзных республик во главе с г-ом Ибрагимбековым Сергей Соловьев был вынужден пойти на подписание мирового соглашения. По своей унизительности оно больше похоже на Брестский мир. Вот это мировое соглашение и отказ от иска. В этом мировом соглашении Сергей Соловьев отказался от иска, который был утвержден Пресненским районным судом. В результате этого СК России получил 32% акций Киноцентра и потерял права на остальные 68% акций в пользу СК республик бывшего СССР.

По процессуальному закону СК России имеет право в течение трех лет оспорить это мировое соглашение в части распределения акций Киноцентра. Но, к сожалению, этим правом не пользовался, и в результате возможность обжалования и продолжение борьбы за свои законные права была потеряна навсегда. Произошло это в октябре 1996 года.

Кроме этого, с 1 января 2996 года вступил в силу некий федеральный закон об акционерных обществах, по которому (внимание) право решать все вопросы управления в акционерном обществе принадлежат владельцам более 50% акций. Поскольку 68% акций больше, чем наши 32, наш пакет фактически обесценился, он стал не стоить ничего, ноль. Мы могли рассчитывать только на щедрость и доброту руководства Киноцентра, а щедрость эта, дорогие товарищи, она ограничилась суммами от 40 до 80 тыс. долларов в год, за вычетом налогов. И все это на 32% акций в здании общей площадью в 21 тыс. кв. метров в центре Москвы – 40 тыс. долларов в год за 32% акций от 21 тыс. кв. метров. Уже тогда Устав Международного акционерного общества «Киноцентр» позволял избрать членов Совета директоров вообще без участия кого бы то ни было из нашего Союза. Вы только представьте себе, международная организация, которая пользуется собственностью нашего Союза, имеет возможность выбирать Совет директоров, вообще не считаясь с мнением реальных собственников этого здания, т.е. нас с вами – членов СК России. Почему-то я не слышал никогда за время моего руководства Союзом, чтобы кто-нибудь из моих оппонентов вспомнил об этом. Многие из них, и даже сидящие в этом зале, так или иначе, впрямую или косвенно, замешаны в том, что уже в 1995 году мы потеряли всякое право не то, чтобы претендовать на справедливо нам положенное, но даже и вообще решать какие бы то ни было вопросы управлением ЗАО «Киноцентром».

1997 год – попытка вернуть Киноцентр. В 1997 году на Съезде мне было поручено вернуть здание Киноцентра. А в мае следующего года в Кремле я доложил Съезду о том, что выполнил поручение, потому что мы договорились с Рустамом Ибрагимбековым о том, что акции и все доходы Киноцентра будут разделены между российским СК и остальными членами КСК в соотношении 50/50, а менеджмент Киноцентра будет осуществляться представителями СК России. Пусть у нас не больше процентов, пусть 50/50, по-братски, ради Бога! Но менеджмент должен быть наш. Россия, это наше.

Когда под рукоплескание зала я докладывал о нашей договоренности, юристы, адвокаты, финансисты и члены совета директоров Киноцентра оформляли и за неделю оформили право собственности на все площади Киноцентра и все имущество. В то время, когда я зачитывал это заявление на Съезде, когда я был на трибуне, а в ложе VIP- гостей сидели руководители СК союзных республик и члены совета директоров, юристы оформляли все имущество Киноцентра в частную собственность. Вы понимаете, что это значит? 21 тысяча квадратных метров в центре Москвы, принадлежащая по праву Союзу кинематографистов России, были безвозвратно оформлены в частную организацию, с которой у нас вообще не было никакого контроля. Вы только вдумайтесь, что мы потеряли! Для сравнения – вы знаете, какова общая площадь Дома кино? 9 тысяч квадратных метров. Сравните с 21 тысячей.

В это время в совете директоров Киноцентра, который принимал решение о переводе в частную собственность всех активов Киноцентра, сидели господин Мурса и Евгений Цимбал.

Я попытался разобраться в сложившейся ситуации, и по моему настоянию был проведен всесторонний аудит, который показал, что средства, получаемые Киноцентром, распределяются сначала на финансирование программ конфедерации СК, расходы совета директоров Киноцентра, «Менеджмент» ЗАО, и на другие цели. А из оставшихся сумм по остаточному принципу выплачиваются дивиденды в зависимости от настроения членов совета директоров. И на все на это у нас не было никакого влияния. Мы находились за бортом этого Титаника.

Выполняя данное обещание и понимая, что мы не можем это оставить в таком виде, мы вынуждены были пойти в суд. По делу Киноцентра было проведено более 100 заседаний суда. Вы можете представить себе, сколько это времени? Каждое заседание, приблизительно, это 200 бумаг. 20 тысяч бумаг. Сколько человекочасов, сколько сидения, споров, надежд и т.д., и т.д.!

Как встретило кинематографическое сообщество эту мою борьбу за киноцентр? Что писали? Что говорили? Я не понимаю, почему Наташа Фатеева, с которой я дружил очень, с ее сыном нянькался в Коктебеле, такие у нас были чудные отношения – как она может писать и говорить про меня такое ни с того, ни с сего? Как может Женя Цимбал, в какой-то степени мой ученик, ассистент по реквизиту, мой друг, с которым мы много лет работали, как он может такое про меня говорить? Я понял это потом. Я не мог понять, почему Московский Союз, который является кровь от крови, плоть от плоти Союза кинематографистов России ведет такой саботаж, больше похожий на войну, не желая выходить из КСК.

В один прекрасный день во время работы Секретариата с очередного суда вернулся Клим Лаврентьев и сообщил, что в заседании суда Конфедерация Союза кинематографистов стран СНГ и Балтии приняли участие в процессе на стороне Киноцентра, против СК России. Это было в 1999 году. Новость меня эта потрясла. Думаю, не меня одного. Тогда мною было внесено предложение немедленно выйти Союзу кинематографистов России из состава КСК в надежде, что наш выход из этой организации сделает ее нелегитимной на территории России, т.к. среди членов этой организации не будет ни одного российского союза. Таким образом я думал возбудить общественное мнение тем, что на территории России существуют международная организация, которая пользуется площадями, принадлежащими Российскому Союзу, а самого Союза в этой организации нет.

Вскоре после этого в Доме ветеранов на очередном совещании, узнав о том, что Московский Союз так и не вышел из состава КСК, я предложил проголосовать за то, чтобы Московский Союз последовал за Союзом России, как структурное подразделение СК РФ. Тогдашний Председатель, господин Лонской под давлением присутствующих и голосовавших поднял руку за выход Московского Союза из КСК. Руку-то он поднял, а выйти не вышел. И тогда возникло ощущение, что Московский Союз подспудно ведет борьбу с СК РФ на стороне Киноцентра и КСК. Мне тогда в голову не могло прийти, почему это происходит. Не укладывалось это у меня в голове, каким образом москвичи, основная часть нашего Союза видя, что у них по-бандитски отобрали их собственность, продолжает мирно сосуществовать в этом сообществе, которое нас обокрало.

А в то время во все стороны всем президентам союзных республик, включая Путина, летели письма, которые подписывали и Мотыль, и Фатеева, и Ибрагимбеков, а кроме них подписывали Людмила Хитяева, Ада Роговцева, Константин Степанков, Тамара Сёмина и многие, многие другие. А как же было не подписать, когда они читали тексты этих писем и видели, там было написано: «Беда происходит, разрушается кинематографическое содружество, такое близкое, такое только что существовавшее, это ВГИК, это мы товарищи, гибнет единственная организация, которая исповедует дружбу народов на постсоветском пространстве, где люди могут разговаривать» и т.д., и т.д. Но только совсем немногие, кто подписывал эти письма, точно знали, что это демагогия и ложь, и основана она на выгоде тех, кто сидел в совете директоров и велеречивыми лозунгами выбивал из знаменитостей их подписи.

1998-2004 год. Готовясь к Съезду, мы дали запрос в ЗОА «Киноцентр», и на него нам, к моему изумлению, ответили. Нам на него ответил член совета директоров, юрист, господин Соловей. Мы не ждали никакого ответа, честно говоря, потому что все эти документы всегда были подспудными. Теперь получаем ответ. «Обсудив поставленные Вами вопросы, ЗАО «Киноцентр» считает возможным раскрыть следующую информацию: протоколы заседания совета директоров и собрания акционеров, а так же первичные документы показывают, что в течение 1998-2004 годов ЗАО «Киноцентр» производились выплаты и передавалось имущество в пользу следующих лиц: Союз кинематографистов Российской Федерации – 6 миллионов 812 рублей. 14 Союзов кинематографистов стран бывшего Союза ССР – 14 миллионов 34 тысячи 615 рублей. Конфедерация Союза кинематографистов, которую возглавлял Рустам Ибрагимович, - 11 миллионов 780 тысяч рублей». Обратите внимание, дорогие мои, есть СК России за 7 миллионов, есть КСК. За 6 лет аппарат КСК из 10 человек получил почти 12 миллионов рублей. А 5 тысяч человек российских кинематографистов чуть менее 7 миллионов. Почему это стало возможным? Потому что наши же коллеги из Московского Союза, сидящие в совете директоров ЗАО «Киноцентр», исправно голосовали за все предложения, которые выдвигала КСК. Голосовала за них по очень ясной и простой причине. Господа Лонской , Мотыль, Фатеева, Цимбал, Мурса за этот же период за участие в работе совета директоров получили около 23 миллионов рублей целевой помощи, за которые никто никогда не отчитывался. Теперь становится понятно, почему с такой яростью Московский Союз бился против нас, не понимавших, отчего нам не дают выполнять наказ Съезда, отчего 100 судебных процессов, 20 тысяч листов бумаги в пустую было выброшено, когда там сидели наши же коллеги, которые не давали нам делать дело. А после этого они обвиняют меня в бездеятельности по отношению к борьбе за Киноцентр. (Аплодисменты)

Теперь становится понятно, почему Московский Союз торпедировал решения Пленума о приведении своего устава в законную форму. Чтобы влиться равноправным членом в СК РФ, им это было не надо. Если сравнить 7 миллионов за 6 лет и 23 миллиона за 3 года, то зачем им нужен СК России? Зачем им все это нужно? Зачем мы им нужны? Все прекрасно и без нас! Они без нас обходятся, им ничего не надо, они в полном порядке! По сути они организовали оффшорную зону, не подконтрольную никому – ни Правлению, ни Ревизионной комиссии, ни Секретариату.

Кто-нибудь когда-нибудь видел, как расходовались эти средства? Этих отчетов нет даже в Киноцентре, который их выделял. А если бы все, кто сидели внутри Киноцентра, были бы вместе с нами, и те деньги, которые предназначались для них, пошли бы в общую казну, вы представляете, скольких людей можно было бы вылечить, просто спасти от смерти, помочь, отремонтировать квартиру, купить машину инвалиду?! Сколько денег могли бы поступить в распоряжение членам Союза, а не этой касте избранных, которые сами себя этими избранными и назначили! Конечно, не все деньги легли в карманы. Конечно, наши оппоненты скажут: «А знаете ли вы, скольким людям мы помогли из этих денег?» Да, знаем. Есть документ из тех же документов, представленных нам Киноцентром. 250 человек из Москвы и Московской области получили единовременное пособие от 3 до 25 тысяч рублей, и некоторые люди получали ежеквартально по 500 рублей по решению Ланского. Но это не меняет общей картины.

Расходы на менеджмент 2002-2003 год.

А есть еще несколько статей расходов, которые уменьшат наши с вами деньги – это менеджмент киноцентра. Например, юридические услуги бороться с нами на 9 миллионов рублей.

Или другая статья, только вслушайтесь: информационно-консультационные услуги, как это красиво звучит. А за этой наукообразной формулировкой может скрываться всё, что угодно, начиная от советов, как вести борьбу с нами в СК до телефонного звонка в справочную, чтобы узнать курс доллара или погоду в Нью-Йорке.

Так вот это таинственная статья, которая в быту правоохранительных органов банально называется обналичкой, только за 2002-2003 годы составила 6 миллионов рублей, почти столько же, сколько получил СК России за 6 лет.

А махинации с расходами по Музею кино еще 7 миллионов рублей.

Кстати, о Музее кино сказано будет позже и не мною, я уже говорил. 2003, вывод киноцентра, площадей в частную собственность, вот мы и подошли к кульминации.

Я всё еще не понимаю, что происходит, гордо неся ярлык борца против межнационального единства, словно герой рассказа Пантелеева «Честное слово», продолжал выполнять наказ Съезда, я продолжал бороться. Я действительно в этой борьбе был вынужден использовать всё и частично в том, в чем меня обвиняют: и связи, и административные ресурсы, и давление, даже силовые методы.

Прокуратура Москвы выступала на стороне СК России в судебных процессах, а Правительство РФ и Министерство имущественных отношений РФ в 2001-м даже издали распоряжение о передаче здания в нашу собственность.

Я пытался всеми способами вернуть нам то, что нам принадлежит по праву. Трудно поверить, трудно, но, мне удалось договориться с руководителями Союза кинематографистов всех 14-ти республик о покупке акций СК России за 2 миллиона долларов, до победы был один шаг.

И что же в этот момент сделали наши коллеги из Московского Союза?

Предвидя свое скорое поражение, они осуществляют, не укладывающуюся в моем сознании невероятную по своему иезуитству схему.

Мой большой друг руководитель КСК в своей телеграмме от 12 августа 2003 года, поздравляя СК России с победой, сообщает, что несмотря на то, что: конфедерация и остальные члены Совета директоров вынуждены покинуть Киноцентр, они, тем не менее, напоследок, выражая свое глубокое уважение к российскому кинематографу, щедрым жестом дарят российским кинематографистам лучшие площади киноцентра, включая все кинозалы, выставочные площади, фойе и так далее.

Я думаю: вот это да. Недолго довелось нам радоваться этому известию.

Спустя совсем немного времени Андрей Смирнов получает похожую телеграмму от того же Ибрагимбекова, где все российские кинематографисты превратились уже в выдающихся московских кинематографистов. Ну, что, тоже, казалось бы неплохо, наши же, да?

И вот круг этих московских кинематографистов выдающихся, он сузился до 15-ти человек. Это – Говорухин, Бардин, Гусман, Щербаков, Финн, Дыховичный, Ярмольник, Волчек, Семаго и Рощин. А также закаленные и проверенные в борьбе против нашего Союза – Лонской, Мурса, Мотыль, Фатеева, Цимбал.

Какова же цена этого подарка?

Итак, вышеназванные выдающиеся кинематографисты 30 июня 2003 года от ЗАО «Киноцентр» получили в качестве безвозмездного имущественного взноса – подарка, в полную собственность 3164,2 квадратных метра лучших площадей Киноцентра на Красной Пресне в Москве. Оценочная стоимость этих площадей - 31 миллион 650 тысяч американских долларов. (Аплодисменты).

Кроме того, в пользу ЗАО «Киноцентр» бесплатно переданы основные средства: кинооборудование, мебель и тому подобное на 12 миллионов рублей.

Доходы от показа за сентябрь 2003 – сентябрь 2004 год составили с учетом выплат 25 миллионов рублей, доходы от представления в аренду помещений 2 миллиона 733 тысячи рублей, безвозмездная помощь от ЗАО «Киноцентр» в 1 квартале 2004 года - 3 миллиона рублей.

Итого, 42 миллиона 733 тысячи рублей и 31 миллион 650 тысяч рублей американских долларов или около 900 миллионов рублей.

Кроме того, как работающий бизнес по кинопоказу АО «Киноцентр» должно было получать для его руководителей от хозяйственной деятельности не менее 25 миллионов рублей ежегодно.

Таким образом, в результате вывода имущества АО «Киноцентр», на каждого из 15-ти выдающихся (как было сказано) кинематографистов Москвы приходилось по 58 миллионов рублей - стоимость движимого и недвижимого имущества, 2 миллиона рублей денежных средств на счетах, а также 1 миллион 666 тысяч рублей ежегодные прибыли от кинопоказа. И это в то время, когда мы за 6 лет получили меньше 7 миллионов на 5 тысяч человек, ну, как вам эта арифметика: москвичи и питерцы, уральцы, донцы, сибиряки, как вам эта арифметика московская, а? (Аплодисменты).

Подарив выдающимся кинематографистам эти золотые метры, не забыли и руководителя – Ибрагимбекова. 27 января 2004 года его АНО «Форум кинематографии стран СНГ, Латвии, Литвы, Эстонии», получило в качестве безвозмездного имущественного взноса подарков в полную собственность 228,5 квадратных метров оценочной стоимости в 2 миллиона 300 тысяч долларов, вот такая арифметика. Но это еще не всё.

Казалось бы, Бог с ними со всеми, пусть эти 15 выдающихся по настоящему кинематографистов владеют этими метрами. Казалось бы, в общей массе 3 тысячи метров от 21 тысячи не так уж и много, хотя метры дорогостоящие. Но если отнять от 21 тысячи 3, получается 18 тысяч – огромное богатство. 18 тысяч в Центре Москвы, которые должны были достаться нам – Союзу, что же произошло с ними?

А произошло вот что. Когда мы начали разбираться с этими площадями, якобы принадлежащими нам, площади в безвозмездном пользовании у Музея кино – 3037 квадратных метров, площади, сданные в краткосрочную аренду – 1306 квадратных метров, площади, сданные в долгосрочную аренду без права увеличения арендной ставки – 7590 метров, остается 5988 метров – это видно на слайде.

При этом, доходы от аренды сдаваемых офисов, составляли всего2 миллиона рублей в месяц, а расходы на содержание здания, зарплата персоналу и налоги доходили до 3 миллионов рублей в месяц.

Кроме того, 8300 метров были уже отписаны в бесплатное пользование по договору владельцам казино до 2013 года, причем, штраф за расторжение только этого договора составлял бы 188 миллионов рублей.

В результате СК России если бы и стал собственником, то до 2013 года должен был бы из своего кармана компенсировать 12 миллионов рублей убытков в год и нести расходы по капитальному ремонту здания, не имея в этом здании ни одной комнаты, одновременно спонсируя за свой счет еще и Музей кино, который мы бы, конечно, с вами не бросили ведь так.

Единственным активом СК РФ до этого самого 2013 года в здании Киноцентра были наши заветные почти 6 тысяч квадратных метров. А что это были за метры? Это 6 тысяч лестниц, лестничных клеток и вентиляционных шахт. И что же, смог ли Союз кинематографистов содержать убыточный Киноцентр, из которого 15 выдающихся кинематографистов забрали лучшие площади? Да никогда. Сравните, 31 миллион американских долларов, как стоимость подарка нашим друзьям, 5900 метров лестниц и коридоров, которые не стоят ничего: ни продать, ни сдать в аренду их просто невозможно. Вот с чем наши коллеги оставили СК России.

Но это еще не всё, друзья мои. Даже в этой унизительной и нищенской ситуации с лестницами и коридорами нас опять обманули. Все 68 процентов, обещанных нам акций, наши коллеги продали вообще посторонней коммерческой структуре, никакого отношения к кинематографу не имеющей. Это было сделано тайно и быстро, даже не вспомнив ни о защите культурного пространства, ни о дружбе народов, ни о творческой солидарности, ни о единстве, ни о ценности Музея кино.

А эти посторонние коммерческие организации, по большому счету, им по барабану, они не воспринимают наших лирических воплей о том, что мы наши, помилосердствуйте, кинематографисты нас обманули.

Нет, это бизнес жесткий и быстрый, как полет пули. Кстати, в Киноцентре, пока шли эти разборки с Киноцентром, пять человек было убито по настоящему. Наши проблемы этим людям были чужды, в том числе и судьба Музея кино, на который они смотрели только как на конкретные площади, которые надо использовать.

Так вот, эти 68 процентов акций были проданы нашими коллегами за 2 миллиона 40 тысяч долларов по цене 3 тысячи за акцию. Это означало, что пакет в 32 процента по этой цене стоил бы 960 тысяч долларов. Всё, вот это красная цена наших 32 процентов. Но, кто у нас их купит, кто захочет заплатить почти миллион долларов за площади, которые никому не нужны, кроме тех, кто очень любит бегать по лестницам или сидеть в вентиляционном шкафу? Я не думаю, что даже среди нас есть такие любители, согласитесь.

Нужно ли вам рассказывать, чего мне стоило, каких невероятных усилий, общений, звонков, автографов, подарков и всего остального, чтобы эти наши лестницы и коридоры максимальной стоимостью в 960 тысяч долларов мы продали не за 5 миллионов, как того просило наше Правление, а за 6 миллионов долларов?