Вопрос колбасы является для русской истории каким-то роковым. И к тому есть объективные причины. Провидение не обделило русских ни умом, ни талантом, ни военной силой, ни святостью, дало нам огромную, богатую всеми полезными ископаемыми землю... И обделило лишь пресловутой «колбасой», как в узко продовольственном смысле, так и в более широком смысле множества материальных артефактов, которые делают человеческое существование на грешной земле несколько менее болезненным и более-менее сносным.
...Государство (и любая другая социальная организация), не решающее для своих подданных вопроса о хлебе и колбасе, попросту бессмысленно и не имеет raison d`etre.
Государство Российское, как и всякое другое, обязано заниматься вопросом обеспечения своих подданных хлебом и колбасой. Оно, как и всякое другое, имеет еще целый ряд не менее существенных функций — защита жизни, здоровья и безопасности подданных, обеспечение не только питания, но и экономического, социального и культурного развития образующей это государство нации. Наконец, как всякая социальная система, государство Российское довольно много усилий тратит на самоподдержание, на обеспечение собственной дееспособности.
Функционирование этой машины всегда и везде происходит по одним и тем же правилам — часть ресурсов с нижних уровней социальной пирамиды (питание населения, достаток обывателя и т.д.) передается на высшие (обеспечение вооруженных сил, строительство дорог и флотов, содержание весьма дорогостоящих управляющих классов — аристократии, бюрократии, монархических учреждений, Церкви). Когда ресурсы общества достаточно значительны, все это легко сделать с помощью налогов, пожертвований и прочих относительно мягких форм господства; когда общество достаточно организованно и воинственно — оно вообще может превратиться в социального хищника и содержать себя за счет соседей.
Однако любое ограничение в ресурсах приводит к тому, что общество начинает пожирать само себя. Пожирание состоит в том, что носители «низших» социальных функций насильственно прикрепляются к обеспечению «высших» — с помощью рабовладения, крепостной зависимости или каких-то еще форм ... принуждения
И вот тут мы приходим к той проблеме, которую просто для красоты и удобства можно назвать русской квадратурой. И которая состоит в следующем — большую часть своей истории Россия пыталась решить квадратуру круга со следующими вводными.
1. Плохой климат, район рискованного земледелия. Следовательно, низкий прибавочный продукт.
2. Маленькое размазанное и очень подвижное население, психологически не выносящее чрезмерного кучкования. Следовательно, мизерные трудовые ресурсы и, опять же, низкий прибавочный продукт.
3. Внешние угрозы со всех сторон. Следовательно, высокие внеэкономические расходы — оборона и все такое прочее.
4. Высокая культура и политические амбиции. Следовательно, невозможность сдать свой суверенитет во внешнее управление или принять примитивную культурную и политическую модель и за счет этого снизить расходы.
Факторы 3 и 4 порождают богатую, развитую, исключительно сложную социальную надстройку, нужную как для обороны и самоорганизации, так и для удовлетворения очень высокоуровневых культурных и духовных запросов русских. Факторы 1 и 2 дают очень ограниченный, очень бедный социально-экономический базис, которого, вообще говоря, не должно хватать и на вполовину менее сложную цивилизацию.
Примеров создания столь высокой цивилизации в таком экстремальном холоде и неуюте попросту нет. Единственные на всей планете наши широтные соседи, скандинавы, почти не сталкивались с внешней угрозой (правда, для этого они придумали довольно интересное решение — самим начать создавать эту угрозу первыми, чему, собственно, и были посвящены походы викингов) и при этом были крайне неустойчивы в смысле суверенитета — скандинавские королевства регулярно сдавали свой суверенитет друг другу и, чаще всего, самому южному из этих королевств, Дании, жившей уже в почти нормальной Европе.
Конечно, находятся чудаки и оригиналы, которые время от времени подают голос: «А давайте сдадимся Бонапарте и приобщимся к благам европейской цивилизации под жерлами парижских (берлинских, вашингтонских) пушек», или «Давайте примем ислам и цивилизационно упростимся» (а надо понять, что все исламистские симпатии части нашей образованной публики порождены именно ощущением, что верхние этажи русской цивилизации какие-то слишком обширные и уж больно давят на все здание — упростить бы). Но эти чудаки — именно маргиналы в русской среде
Теперь скажем об имевшихся в русской истории способах решения описанной квадратуры...
Первый и самый противный, — казенное людоедство — то есть присвоение правящим классом наряду с прибавочным продуктом части необходимого. В этом решении нет ничего специфически русского — собственно, вся история рода людского построена на формировании пирамид, в которых низшие передают часть ресурсов высшим, а высшие за это делают то, чего не могут сами с собой делать низшие (точнее, это половина истории, вторая половина состоит в том, что охамевшие обитатели высших этажей обжирают низших и нифига не делают, проматывая собранные для них крохи).
В России это решение широко распространено (крепостное право, ГУЛАГ и не только), но, на самом деле, оно крайне неустойчиво. Неустойчиво оно как потому, что очень быстро начинается падеж обобранного населения (в результате случается Голодомор и прочие кошмары, которые так ужасны именно своей незапланированностью), так и потому, что систематически поедать маленькое и достаточно мобильное население сложно. Любые же серьезные злоупотребления приводят к тому, что страну начинает сминать внешняя агрессия.
Чтобы как-то решить эту проблему, в русской истории давно уже запущен процесс, который тот же Фурсов обозначил как отделение власти от собственности. Боярство было малочисленно и богато, дворянство — побольше и бедно, чиновничество было многочисленным и нищим, номенклатура была неисчислима и, по крайней мере формально, не имела в собственности ничего.
Этот ход позволял увеличить правящий класс, при этом не съедая страну окончательно, и особенно был успешен в случае идеологической сверхмотивации — религиозной, патриотической, идеократической при большевиках, — то есть тогда, когда можно было в единый идеологический короб сжать и элиту и народ, первых — чтобы не людоедствовали, вторых — чтобы терпели.
А вот с малейшим ослаблением этой сверхмотивации подобное ограничение потребностей элиты вызывало дикий рост коррупции, поскольку значительная часть любого правящего класса хотела урвать себе хоть что-то. Обычно именно сущую мелочь, которая, однако, досаждала людям едва ли не больше, чем масштабное воровство.
Конечно, можно предположить, что вопросы с элитой, которая тупо пожирает своей народ сверхэксплуатацией, можно решить с помощью воспитания, то есть создания «спартанской» элиты, которая будет иметь аскетические потребности, высокую дисциплину, молиться, поститься и даже радио «Радонеж» считать роскошью. Проще всего сказать, что такая элита — это утопия, но это не будет справедливо. Воспитать такую элиту с высокой самодисциплиной и низкими потребностями можно. Она будет верно служить государству, не очень обижать селян и горожан, послушно идти под пули в первых рядах и вообще иметь массу полезных свойств.
Кроме одного — она будет практически полностью импонтентна в плане культурного производства. А одним из условий нашей квадратуры является как раз то, что русские — народ с большими культурными и историческими амбициями. Культура же имеет отвратительное свойство, — она самозарождается среди роскоши, грязи и даже разврата, а никак не в стерильных условиях добропорядочности и самодисциплины. Прусские юнкеры были прекрасной военно-политической элитой, но абсолютными культурными импотентами, мы сейчас говорим о великой германской культуре только потому, что пруссаки схарчили полторы сотни маленьких расхлябанных государств, в которых культура действительно расцветала.
(!) Именно непрерывное внешнее давление на Россию является основополагающим фактором всей русской истории. Без него проблемы с климатом и ресурсами являются техническими трудностями, с ним — тем тысячелетним «адом», в котором русским приходится непрерывно держать свой ум и при этом не отчаиваться. История больше не знает примеров развития фактически с нуля высочайшей цивилизации в условиях военно-политического давления по всем границам — на русских не нападали только белые медведи с крайнего севера, и то нет уверенности, что это навсегда.
При этом сдать суверенитет на аутсорсинг тоже не получается. По довольно банальной причине — он никому не нужен. В мире нет страны, которая хотела бы завоевать и подчинить Россию и русских.
Даже Монгольская империя и Золотая Орда, — и та не захотела покорять Россию, установив формат «зависимость+набеги», известный как Иго...
Это противоречит тому факту, что на нас постоянно нападают, однако нападают на нас из очень простого соображения — Россия мешает.
Она занимает территорию, на которой лежит что-то вкусное. Она проводит свою внешнюю политику и мешает чужим раскладам. Её можно пограбить, русских можно угнать в рабство. Но именно так — угнать, а не завоевать, ограбить, а не эксплуатировать (собственно, в этой связи не стоит удивляться мнимо иррациональному поведению постсоветской элиты, разрушающей материальные ценности, хотя, казалось бы, выгоднее было бы сделать их источником постоянного дохода — они ведут себя, как типичные завоеватели России, не имеющие ни возможности, ни желания устанавливать здесь постоянное господство).
Поэтому невозможно отдаться в нежные руки пусть западных, пусть восточных завоевателей лет на триста, отдохнуть за их пушками, отъесться, а потом закатить национально-освободительное движение и стать «как приличные люди». Если они придут, они убьют всех; кого не убьют — угонят, — им нужны географически девственные территории, никакие плоды нашего труда, как и мы сами со своей сложной и загадочной русской душею, никого из внешних не интересуют.
Ergo, сократить «верхних», урезать и экстернализовать расходы на свою государственность у русских не получится, поскольку от ликвидации государства до кладбища — пять минут дорожки. Какой бы сволочью ни показывала себя русская элита и бюрократия в известные моменты времени, эту сволочь приходится кормить и от нее что-то требовать.
Поскольку эта сволочь должна (попросту обязана, попросту у нас нет другого выхода) создавать великое, мощное в военном и политическом отношении государство, поскольку такое государство является conditio sine qua non национального выживания. Вполне закономерно и то, что это государство приобретает исключительно формат империи.
Приобретение Российским государством именно этой формы тоже имеет свои причины, поскольку третий способ решения квадратуры, собственно, самый устойчивый, состоит в напористой внешней экспансии, попытках хотя бы часть средств на содержание «верхних» и оплату государственной машины найти не за счет самопоедания, а за счет «самоедов». Именно этому решению мы обязаны самой обширной в мире территорией.
Тем более что нам везло, в XVI–XVII веках мы оказались на золотой жиле — пушнине, в XVIII–XIX — на золотой жиле — зерне, в XX — на золотой жиле — нефти. Ни обороноспособность, ни культурное развитие, ни хотя бы элементарная свобода от чувства голода в русской истории не были бы возможны, если бы не постоянное решение накопившихся противоречий между скудостью материальной субстанции и сложностью и высокой специализированностью социальных функций за счет расширения территории и пространства господства русского государства «по экспоненте».
Русская имперская администрация старалась довольно интенсивно вкладываться в то, чтобы малопригодные территории стали более пригодными, чтобы с них действительно можно было всерьез что-то взять. Отсюда то положение, на тему которого очень любят спекулировать наши «антиимперцы» — метрополия финансирует колонии, а не наоборот.
В значительной части случае это было связано как раз с тем, что прежде чем как-то эксплуатировать, нужно было минимально вложиться. И глупость этой политики была лишь в том, что каждый раз, будучи подтянут хотя бы до среднего уровня, тот или иной колонизированный регион немедленно пытался соскочить, вместо того чтобы «отработать вложения».
То есть ошибка русской экспансионистской политики по отношению к слабым регионам была не в том, что в слабых инвестировали, а в том, что позволяли себя «кинуть».
А вот «соскочить» поднявшиеся регионы пытались по причине дурного примера действительно неумной политики по отношению к «сильным» регионам. Каждый раз, получив во владение такой «сильный» регион, русское имперское правительство (особенно в петровский период, с покорением богатой Казани ничего подобного не было) делало одну и ту же ошибку, оно пыталось «удержать уровень» этого региона, который был сильно выше среднероссийского.
Удержание основано было на вполне рациональной надежде, что с такого богатого региона можно будет «взять больше» (впрочем, во многих случаях переплетавшейся с европейничаньем и прочими глупостями). Однако эксплуатировать богатого может только еще более богатый. Бедный эксплуатировать богатого не может. Он может только ограбить богатого, сделав его чуть беднее, а себя чуть богаче. Собственно, так в свое время европейцы поступили с той же Бенгалией, затем с Индией в целом и попытались так же поступить с Китаем.
Россия же не грабила Польшу, не грабила Прибалтику, не грабила Финляндию, даже Грузию, Хиву и Бухару не грабила. Вместо этого Россия из кожи вон лезла, чтобы «поддержать уровень» этих земель и не допустить их разорения.
Очень показательна была эта ошибка в отношении Прибалтики, особенно в советский период. Про отношения русских царей с остзейцами много можно сказать, но послевоенный СССР вел себя в Прибалтике попросту глупо. На этих землях почти всё создано было руками немцев, именно они создали инфраструктуру, которая позволила этому региону быть достаточно развитым и обеспеченным.
Латышей и эстонцев держали почти за бессловесный скот и это были практически неспособные к самоустроению народы (каковыми они, в общем, являются и по сей день). Когда немцев из Прибалтики вытеснили, никаких внутренних ресурсов поддерживать уровень региона попросту не было. Но весь послевоенный период СССР прикладывал сверхусилия, чтобы Рига и Таааалллллиииииннннн выглядели образцово, чтобы прибалты светились довольством и сытостью, чтобы они производили впечатление европейцев. Заселение русскими производилось медленно и их позволяли держать как второй сорт, фактически русские должны были исполнять роль эстонцев при эстонцах, играющих роль немцев.
Очень интересный случай представляет собой Украина, — фактически попытка внаглую увести у русских из-под носа освоенное ими весьма богатое и удобное пространство и создать с нуля «привилегированных инородцев». Большую часть «Дикого поля» отняли у степняков и освоили русские. Собственно, даже и не большую часть, а всю, поскольку запорожцы не отвоевывали у татар ничего, а лишь делали на них свои грабительские набеги. Русским удалось взять те земли, на которых так много было того, чего нам по жизни не хватало — много солнца, тепла, света, возможностей жить богато.
Однако не прошло и ста лет с тех пор, как русский крестьянин (а с ним немец, серб, армянин, еврей и, конечно, малоросс) начал осваивать южные степи, как началось насаждение самозванного «свидомого украинца», который якобы имеет на эти степи законное право. Никаких исторических и геополитических оснований для этого «права» не было и нет, но попустительство этой мифологии привело к тому, к чему привело. Одну из немногих освоенных нормально и к выгоде для русских территорий попросту увели у России, украли. И вопрос о ней надо рассматривать именно в логике возвращения краденого.
В результате этой погони за двумя зайцами — попытки удержать уровень развитых завоеванных регионов и одновременно поднять уровень неразвитых — получалось, что устойчивого решения вопроса колбасы и экспансия тоже не давала. Хотя из всех описанных решений экспансия единственная является хоть каким-то решением...
(!) Либо российское государство обороняет страну от внешних врагов, обеспечивает внутреннее развитие, и при этом с этой целью ест людей.
Либо оно перестает оборонять от внешних врагов, не перестав есть людей (как ситуация сложилась в недавнюю эпоху), хотя, ввиду ослабления, не всегда и не за всем может уследить.
Если оно снова начинает обороняться, то оно начинает есть людей с прежней силой, да еще и добирает, чтобы восстановить прежний уровень.
Из этих фаз народ, понятное дело, предпочитает первую, когда его едят хотя бы свои начальники, но не едят чужеземцы. Интеллигенция и прочие слои профессиональных предателей, понятное дело, предпочитают вторую, рассчитывая на выгоды от участия в оккупационной администрации. Отсюда вся дихотомия «Гайдар или Сталин» с выбором народа в пользу Сталина и интеллигенции в пользу Гайдара.
ПС. :) Все равно многа букаф
Нашёл:NetGeo, Перевела: Анна
Страна: США
Издание: Stratfor Global Intelligence
Автор: Джордж Фридман
Дата опубликования статьи: 29 октября 2011 года
http://p-w-w.ru/MGalleryItem.php?id=3424
ссыль (http://p-w-w.ru/index.php?PHPSESSID=9615308e0d3d6151b3e168c5fcf0c8 86&topic=8148.0)
Взгляните на изображение. Вы увидите картину, которая не только стоит тысячи слов, но и может раскрыть секрет успеха целой нации. Урожай переправляют к рекам, по ним груз идет в порт – торговый принцип страны умещается на одной картинке. Конечно, это напоминает о Гекльберри Финне Марка Твена и Могучей Миссисипи, но на этом изображении – секрет американского мирового могущества, и мы можем заглянуть «за кулисы» и увидеть сердце американской экономики.
Плотность пахотных земель Северной Америки.
Часть 1: Империя неизбежна
Большая часть американцев, как и многие народы Северной и Южной Америки, изначально не жили на той территории, которая сейчас носит имя Соединенных Штатов Америки. Американцы – это разные группы людей из дюжины западноевропейских государств, смешавшиеся с людьми из еще сотни стран. Национальные общности Нового Света боролись, чтобы создать на американских континентах современную нацию и современное государство. Бразилия – это отличный пример того, насколько трудной может быть такая борьба. А Соединенные Штаты оказались на противоположном конце спектра.
Американская география впечатляет. В бассейне Великой Миссисипи и по западному и восточному побережью США проходит больше внутренних судоходных путей, чем по всему остальному миру. Американский Средний Запад пересечен этими путями вдоль и поперек, кроме того, это крупнейший прилежащий участок обрабатываемой земли на планете. На Атлантическом побережье США больше крупных портов, чем на всей территории западного полушария. Два широких океана отделили Америку от Азии и Европы, пустыни оградили США от Мексики на юге, а на севере канадские населенные пункты отделены от американских лесами и озерами. У США есть столица, излишки продовольствия и физическая изоляция от всех остальных стран мира. Итак, значимость американцев (как и значимость турок) состоит не в том, кто они есть, а в том, где они живут.
Ядро Северной Америки
Северная Америка – это имеющий треугольную форму континент, который расположен в умеренной зоне северного полушария. Континент обладает значительными размерами: на севере он касается арктического пояса, а на юге – тропического. Преобладающие ветры гонят осадки через территорию континента с запада на восток.
С точки зрения климата, Северная Америка состоит из ряда широких северных и южных поясов, которые в основном формируются меридиональными рельефами суши. Основную территорию северной и центральной части Северной Америки занимают Скалистые горы, которые создают область дождевой тени восточнее горной цепи: эту местность обычно называют Великими равнинами. Если двигаться от этой полузасушливой зоны дальше на восток, то попадешь во влажные прерии Канады и американского Среднего Запада. Эта зона включает в себя самые плодородные земли и самую крупную непрерывную площадь пахотных земель на планете.
Восточнее этих пахотных земель лежит вторая горная цепь, известная как Аппалачи. Несмотря на то, что эта цепь гораздо ниже и уже, чем Скалистые горы, она представляет собой существенное препятствие для передвижения и экономического развития. Однако более низкое расположение гор и широкая равнина Восточного побережья не создают область дождевой тени на Великих равнинах. Следовательно, на территории Восточного побережья выпадает достаточно осадков.
Что касается направления с севера на юг, континент не имеет такой четкой схемы деления. Севернее Великих озер лежит плато Канадский щит – территория, где вечная мерзлота погубила большую часть плодородных почв. Добавьте к этому более холодный климат, и станет очевидно, что эти земли сильно уступают в плодородности южным и восточным регионам страны, а поэтому остаются малонаселенными и по сей день. На юге – там, где находится Мексика – территория Северной Америки резко сужается с 5000 до почти 2000 километров, а в некоторых местах и до 1000 км. Мексика лежит в меридиональной зоне Скалистых гор и Великих равнин, образуя широкую засушливую возвышенность, которой не хватает сельскохозяйственных возможностей канадских прерий или американского Среднего Запада.
Заключительная географическая зона континента – перемычка, известная как Центральная Америка; она слишком влажная и неровная, чтобы развиться во что-то большее, чем группа отдельных городов-государств, слишком маленьких, чтобы оказать какое-либо влияние на дела континента. Из-за болот и гор, которые составляют рельеф той местности, где соединяются два американских континента, до сих пор не существует дороги, которая бы их связывала, поэтому обе Америки лишь косвенно влияют на развитие друг друга.
Самая выразительная и важная черта Северной Америки – это речная сеть, занимающая центральную треть континента. Реки этой системы шире и длиннее многих рек на планете, тем не менее, это не то, что отличает данную речную сеть от других. Очень мало рек берут свои начала на возвышенности, что делает их широкие русла судоходными.
В случае с рекой Миссисипи, конечный пункт доставки грузов – чуть севернее Миннеаполиса – находится на расстоянии 3000 километров от береговой линии.
Речная сеть состоит из шести отдельных речных бассейнов: Миссури, Арканзас, Ред, Огайо, Теннеси и, конечно, Миссисипи. Эта система едина, что значительно увеличивает производительность региона, а также его экономический и политический потенциал. Во-первых, переправлять товары по воде на порядок дешевле, чем по суше. В зависимости от технологического развития и местных топографических особенностей определенные показатели изменяются, но в «нефтяной век» на территории США транспортировка грузов по воде почти в 10-30 раз дешевле, чем по суше. Этот простой факт способствует тому, что страны с развитым водным сообщением имеют преимущество по отношению к странам, чьи транспортные возможности ограничены сухопутными маршрутами. Это объясняет, почему последние 500 лет ведущими державами мира были Япония, Германия, Франция, Соединенное Королевство и США.
Транспортные затраты США: водные пути, железная дорога, сухопутные маршруты.
Во-вторых, большая часть бассейна Великой Миссисипи пересекает пахотные земли Северной Америки. Обычно такие крупные сельскохозяйственные угодья, как американский Средний Запад, используются не в полной мере, так как затраты на перевозку продукции в густонаселенные регионы по воде подрывают экономику сельского хозяйства. Евразийские степи – отличный пример. Даже сейчас российское и казахское зерно сгнивает до того, как достигает рынка. Чтобы потенциал земли использовался в полной мере, необходимо построить искусственные транспортные сети. Но в случае с бассейном Великой Миссисипи все иначе. Огромные площади самых плодородных сельскохозяйственных земель протянулись на 200 километров вдоль судоходной реки. Шоссейные и железные дороги все еще используют для сбора продукции, но расположенные повсеместно речные порты позволяют фермерам легко и дешево переправлять свою продукцию на рынки, причем не только североамериканские, но и мировые.
В-третьих, единство речной системы способствует политической интеграции. Все народы бассейна являются частью одной и той же экономической системы, что обеспечивает постоянное взаимодействие и общность интересов. Конечно, до сих пор имеет место деление на регионы, но это не Северная Европа, где большое количество речных систем позволило развиться множеству самостоятельных народов.
Стоит вкратце объяснить, почему СТРАТФОР сосредоточился на судоходных реках, а не на береговых линиях. Во-первых, судоходные реки, по сути своей, связывают два берега (в то время, как на побережье всего одна береговая линия). Во-вторых, реки – это не предмет приливообразующей силы, которые значительно облегчают строительство и ремонт сопутствующей инфраструктуры. В-третьих, штормовые приливы часто сопровождаются ураганами, из-за которых приходится проводить эвакуацию прибрежных портов. Ни один из этих факторов не умаляет значимости морских портов, но при учете того, что основной критерий – это способность генерировать капитал, береговая линия занимает лишь второе место, уступая пальму первенства землям с судоходными реками.
Существует еще три фактора (все они носят морской характер), которые дополняют преимущества, предоставленные американцам бассейном Великой Миссисипи. Во-первых, это углубления в береговой линии Северной Америки, которые создают в регионе удобные защищенные бухты и естественные глубоководные порты. Самые очевидные примеры таких портов: залив Святого Лоуренса, залив Сан-Франциско, Чесапикский залив, залив Галветсон и пролив Лонг-Айленд.
Во-вторых, это Великие озера. В отличие от речной системы Миссисипи, Великие озера изначально не судоходны, так как замерзают зимой и имеют естественные препятствия для судов, например, Ниагарский водопад. Однако за последние 200 лет был осуществлен план масштабного гидрологического проектирования (в основном, со стороны Канады), в результате чего стало возможным полноценное перемещение судов по озерам. С 1960 года, проникая вглубь континента, Великие озера превратились во вторичную транспортную систему, которая открыла еще больше земель для эффективного использования и позволила североамериканскому региону накапливать еще больше капитала. Преимущества данной системы заключаются, скорее, в теплых землях США по сравнению с мерзлыми почвами Канады, но в связи с тем, что Великие озера составляют единственные возможные морские пути Канады, по которым возможно перемещаться внутри континента, именно канадцы, а не американцы, заплатили больше за гидрологические проекты.
Третий и самый важный фактор – цепь барьерных рифов, которая проходит параллельно восточному и северному побережью континента. Эти островки позволяют судам, плывущим по речным маршрутам Миссисипи, безопасно перемещаться по междубережным водным путям на юг до Рио-Гранде и на север до Чесапикского залива. Помимо того, что цепь рифов отгораживает часть океана, превращая его в своеобразную реку, эти островки, расположенные вблизи дельты Миссисипи, создают дополнительные возможности для всего судоходства в этой речной системе, при этом усиливаются тенденции объединения восточной прибрежной равнины с бассейном Миссисипи в политическом и экономическом плане.
Таким образом, бассейн Великой Миссисипи – это ядро континента, и любой, кто будет управлять этой системой, определенно сможет взять под контроль Восточное побережье и Великие озера, а также создать мировую державу, единую в сельскохозяйственном, транспортном, торговом и политическом плане, причем этой державе даже не придется взаимодействовать с остальным миром.
Экспансия Соединенных Штатов в Северной Америке.
Конечно, у Северной Америки есть гораздо больше ресурсов, а не только этот ключевой регион и непосредственные спутники. Здесь есть обширные вторичные территории пахотных земель, лежащие к северу от бассейна Великой Миссисипи в центральной и южной Канаде (земли, расположенные немного севернее озер Эри и Онтарио) – это Приатлантическая низменность, которая окружает южную грань Аппалачей, Центральную долину Калифорнии, северо-западные прибрежные равнины Тихого океана, высокогорные местности центральной Мексики и регион Веракрус.
Однако эти территории, даже вместе взятые, значительно меньше, чем американский Средний запад, кроме того, они уступают ему по сельскохозяйственным показателям. Из-за того, что Великие озера изначально не судоходны, необходимо строить дорогостоящие каналы. Прериям центральной и южной Канады не хватает речной транспортной системы. Центральной долине Калифорнии требуется орошение. Высокогорья Мексики полупустынны, там нет вообще никаких речных путей.
Реки американской Приатлантической низменности (протекающие вдоль восточной стороны Аппалачей) не отличаются длинной или взаимосвязанностью. Это делает их похожими на реки Северной Европы, которые своей разрозненностью вызвали локализацию экономических центров и поспособствовали созданию отдельных политических единств, скорее разделив регион, а, не объединив его. Создание подобных местных единств (в противоположность национальным) стало одной из причин американской Гражданской войны.
Но преимущества этих вторичных регионов распределены неравномерно. Сейчас Мексике не хватает хотя бы одной судоходной реки любой протяженности. Сельскохозяйственные районы Мексики плохо сообщаются друг с другом, и страна может похвастаться лишь небольшим числом хороших естественных портов. Север Мексики слишком засушлив, а на юге страны слишком влажно, и обе местности слишком гористы, чтобы поддерживать крупные населенные центры или вести активную сельскохозяйственную деятельность. Рельеф местности настолько неровный (а значит, транспортная система настолько дорогая), что правительству трудно доносить свои решения до окраин страны. Результат – беззаконие на враждующих северных землях и вспышки сепаратизма на юге страны.
Канадские морские транспортные зоны по сравнению с мексиканскими развиты гораздо лучше, однако и они меркнут рядом с речными системами США. Главная система Канады – Великие озера – не только нуждается в инженерном усовершенствовании, но и частично принадлежит США. Вторая система, морской путь Святого Лаврентия, - это большие возможности (опять же при условии необходимых инженерных работ), однако эта система обслуживает регион, который слишком неблагоприятен, чтобы создавать в нем центры с большим населением. Ни один из районов Канады не может похвастаться естественной судоходной системой, и этот факт способствует тому, что канадские провинции (особенно провинции британской Колумбии) находят более выгодным сближаться с США, где транспорт дешевле, климат благоприятнее, а рынки более доступны. Кроме того, Канадский щит существенно сокращает возможность страны развиваться. Этот огромный регион, который составляет больше половины канадской суши и разделяет Квебек, Монреаль, Торонто и прерии, состоит из гористого рельефа и ущелий, который идеален для сплава на каноэ или активного туризма, но совершенно не подходит для сельскохозяйственной деятельности.
Пока Соединенные Штаты сохраняют непрерывный контроль над сердцем континента (речная сеть имеет независимый прямой выход в океан) специфическое расположение северных и южных границ не имеет значения для политической ситуации на континенте. На юге находятся пустыни Чиуауа и Соноран, а это естественные преграды, которые превращают мелеющую реку Рио-Гранде в логичную – но едва ли безусловную – границу. Восточная сторона границы могла бы находиться где угодно в радиусе 300 километров от своего нынешнего положения. На данный момент самая южная точка американо-мексиканской границы (Браунсвилл и Корпус-Кристи) лежит со стороны США. Если двигаться в западном направлении к пустынным землям Нью-Мехико, Аризоны Чиуауа и Соноры, мы попадаем в зону серьезных разногласий. Даже управлять устьем реки Колорадо в том месте, где она впадает в залив Калифорния – это не самая сложная задача, так как развитие гидроэнергетики в США позволило сделать так, что вот уже долгие годы река не доходит до залива, а значит он бесполезен для транспортной системы.
На севере идеальный перевалочный пункт в центре пограничного региона – это Великие озера, однако специфическое расположение остальной территории вдоль границы делает эту территорию в большей степени бесполезной. Восточнее от озер основу ландшафта составляют низкие горы и густой лес – это явно не та территория, которая могла бы бросить вызов американскому Восточному побережью. Здесь граница теоретически могла бы пролегать где-то между морским путем Святого Лаврентия и Массачусетсом не в ущерб американским населенным центрам на Восточном побережье (хотя, безусловно, чем дальше северная граница, тем в большей безопасности Восточное побережье). На западе от озер – прерия, которую легко можно пересечь, но земли слишком холодные и часто засушливые, поэтому, так же как и запад, они не могут стать хорошим домом для большого населения. Пока граница лежит севернее основной водной массы реки Миссури, ее расположение есть нечто теоретическое, и эта характеристика становится все более явной, когда мы достигаем Скалистых гор.
Далеко на востоке канадско-американской границы находится единственный регион, где могли бы произойти некоторые конфликты. Вход в залив Пьюджет-Саунд (одна из крупнейших естественных бухт в мире) контролируется с острова Ванкувер. Большая часть залива – это территория США, но остров принадлежит Канаде. На самом деле столицу Британской Колумбии город Виктория поместили на южный мыс этого острова из очевидных стратегических соображений. Однако тот факт, что сама Британская Колумбия лежит на расстоянии более 3000 километров от региона Торонто, а численность населения американского Западного побережья и Британской Колумбии выражена отношением 12:1, агрессия со стороны Канады весьма маловероятна.
Географическая история Соединенных Штатов.
Всем известно, что США как государство начались с 13 мятежных колоний, расположившихся на восточном побережье центральной части североамериканского континента. Но в самом начале никто не мог быть уверен в том, что США станут единым государством. Франция контролировала большую часть плодородных земель, которые в свое время помогли Соединенным Штатам обрести власть, а Испанская империя могла похвастаться тем, что имела в Новом Свете более мощную экономику и большую численность населения, чем молодая страна. Большинство из 13 первоначальных колоний, согласно европейским стандартам, были малонаселенными (только Филадельфия могла называться полноценным городом в европейском смысле слова), и они лишь начали процесс объединения на основе материальной инфраструктуры. Кроме того, реки текли через береговые равнины с запада на восток, скорее разделяя местные общности, чем объединяя их.
Но у молодых Соединенных штатов было два преимущества. Во-первых, все без исключения европейские державы считали свои дела, связанные с Новым Светом, второстепенными. Для этих стран настоящая игра – и настоящая война – всегда была на другом континенте и в другом полушарии. Заморские колонии Европы считались либо дополнительным источником дохода, либо мелкой монетой, которую разменивали за европейским покерным столом. Франция даже не обременяла себя тем, чтобы использовать американские земли, дабы избавиться от нежелательных сегментов общества, в то время как Испанское правительство свободно распоряжалось имперскими территориями просто потому, что они не были важны, пока в империю продолжали прибывать корабли, груженные серебром и золотом. Пока глаза Европы смотрели в другом направлении, у молодых США была возможность создавать свое будущее в относительной независимости от всех европейских сложностей.
Во-вторых, молодые Соединенные Штаты не сталкивались с суровыми реалиями географического положения. Система барьерных рифов и местные реки обеспечивали страну рядом возможностей, которые помогли быстро расширить культурное и экономическое влияние в северном и южном направлении Восточного побережья. Прибрежная равнина (в частности то, что потом стало американским югом) была достаточно широкой и хорошо орошаемой, чтобы стало возможно развивать города и фермерские хозяйства. Выбор был ограничен, но круг проблем тоже не был широким. Эта была не Англия, которая, будучи островом, была вынуждена на заре своего развития вкладывать огромные средства во флот. Это была не Франция, которой все время приходилось заключать договоры и ожидать нападения со всех сторон, ведь у нее три побережья и две линии сухопутных границ. Это была не Россия, обширная страна, которая страдала от непродолжительности посевного сезона и была вынуждена тратить огромные средства на развитие инфраструктуры, только чтобы прокормить себя. Соединенные Штаты, напротив, могли существовать в относительно мирных условиях на протяжении первых десятилетий и не беспокоиться о повсеместных военных и экономических угрозах, поэтому стране не надо было создавать большую армию. Всю свою энергию страна могла направить на самоукрепление. Если рассмотреть все вместе (отличная естественная транспортная система, пересекающая огромные территории плодородных земель, которые разделяют континент, образуя еще два слабых государства) можно сделать вывод, что, контролируя центральную треть Северной Америки, невозможно не создать великую державу.
Продолжение ниже
Записан
Охота на барсука
BadgerS
Редакция
Hero Member
Сообщений: 3449
Карма: +124/-0
"Не падай духом - ушибёшься!"(Э.Герман)
Re: Геополитика Соединенных Штатов Америки
« Ответ #1 : Вчера в 14:47 »
Геополитические требования
Имея такие исходные данные, американское государство столкнулось с определенными требованиями, которые надо было выполнить, чтобы стать успешной страной. Эти требования редко объединяли понятием «государственная политика», наоборот, считается, что это обозначенные географией некие подсознательные нормы, которым большинство американских правительств – независимо от состава и идеологии – следовало. Стратегические требования к США представлены пятью элементами. Обычно требования следуют по порядку, но первые и последние два разделены значительным временным промежутком.
1. Управлять бассейном Великой Миссисипи.
Молодая нация была особенно уязвима для бывших доминионов. 13 первых колоний были тесно связаны с Британской империей экономически, а чтобы торговать с другими европейскими державами (в то время в западном полушарии не было других независимых государств), надо было освоить морское пространство и бросить вызов Великобритании, которая этим пространством управляла. Кроме того, в случае войны прибрежное расположение колоний сделало бы их «легкой добычей» для того же британского флота, как случилось в войне 1812 года*, когда Вашингтон не смог сдержать натиска и потерпел поражение.
Есть лишь два способа защитить прибрежное государство от морской державы. Первый – противопоставить вражескому флоту свой собственный. Но флот – вещь недешевая, а все, что смогли сделать США в первые 50 лет своего существования, - это наладить торговое мореплавание. В ходе войны за независимость Соединенных Штатов Франция поддерживала молодую страну и направляла свой флот против британского, но как только независимость США была обеспечена, Франция потеряла интерес к покровительству (фактически, страна вела войну с новоиспеченным государством Северной Америки в 1790-е годы).
Второй способ защитить прибрежное государство – это осваивать территории, которые не полностью зависят от моря. Вот где США приложили огромные усилия, чтобы стать великой державой, ведь континент предложил новой стране стратегические важные территории вдали от побережья – бассейн Великой Миссисипи.
Овладение этими важными территориями было и экономическим, и оборонным требованием. За некоторыми исключениями, американская нация проживала на побережье, и даже такие исключения, как Филадельфия, были доступны для внешнего врага (к этим территориям вели речные пути). США целиком и полностью зависели от Британской имперской системы не только в плане готовой продукции и рынка, но также несельскохозяйственного сырья, в частности угля и железной руды. Расширение вглубь континента позволило американцам получать дополнительное сырье из шахт в Аппалачах. Но в то же время, эти горы первоначально не позволили молодой нации продвинуться дальше и освоить континент. Это, конечно, не швейцарские Альпы, но Аппалачи обладали достаточно сложным рельефом, что не позволило провести быстрое и глубокое освоение земель. Горы закрывали проход даже к речной долине Огайо (несмотря на то, что сама долина целиком принадлежала к территории, на которой образовалось независимое государство США). Река Огайо встретила определенные преграды на пути к Миссисипи, чей западный берег принадлежал французской Луизиане, а устье находилось в Новом Орлеане, который тогда полностью принадлежал Франции.
Соединенные Штаты решили эту проблему в три этапа. Сначала в 1803 году они выкупили территорию Луизианы у Франции. (Технически территория французской Луизианы принадлежала Испании, так как Франция потеряла право на собственность по Парижскому договору 1763 года – итоговому документу Семилетней войны. В октябре 1800 года Франция и Испания тайно договорились о передаче земель во французское владение, но известия о смене владельца оставались необнародованными до июля 1803 года, когда встал вопрос о продаже земель Соединенным Штатам. Таким образом, с 1762 по 1803 годы территория официально принадлежала Испании, но фактически попеременно управлялась французскими, испанскими и американскими силами).
В тот же период Наполеон готовился к ряду крупных войн, которые обессмертили его имя. Франции нужно было не только получить деньги, но и освободить себя от обязанности защищать огромную, но малонаселенную землю в другом полушарии. Луизианская покупка не только удвоила территорию США, но и дала стране возможность непосредственно владеть речными бассейнами Миссисипи и Миссури. Включение в покупку Нового Орлеана обеспечило Соединенным Штатам полный контроль над судоходными путями. Теперь, когда земли были выкуплены, оставалось их освоить. Некоторые люди переселились севернее Нового Орлеана, но многие выбрали иной маршрут.
Экспансия Соединенных Штатов в Северной Америке.
Второй этап состоял в том, чтобы создать этот самый другой путь – Национальную дорогу (известную также как дорога Камберленда). Она соединила Балтимор сначала с Камберлендом (штат Мэриленд), где находится исток судоходной реки Потомак, а затем, к 1818 году, с долиной реки Огайо в Уиллинге (Западная Виргиния). Далее дорога пересекла Огайо (1828 год), Индиану (1832 год), Иллинойс (1838 год) и, в конце концов, достигла Джефферсон Сити (штат Миссури) в 1840-х годах. Эта единственная дорога (теперь она известна под названиями «Американский маршрут 50» или «Интерстейт 70») позволила американским первопроходцам расселиться в Огайо, Индиане, Иллинойсе и Миссури, а кроме того гарантировала доступ на территории Мичигана, Висконсина, Айовы и Миннесоты. Тогда это была самая оживленная трасса США, которая позволила американцам не только заселить новые территории Луизианы, но и освоить земли, от которых британцы отказались в 1787 году. С завершением строительства дороги, 13 первоначальных колоний хлынули к бассейну Великой Миссисипи по маршруту, на который не могла повлиять ни одна внешняя сила.
На третьем этапе освоения земель молодому американскому народу стало необходимо расширить Национальную дорогу и проложить к ней маршруты от ряда поселений, причем самым важным «притоком» главной трассы стал Орегонский путь. Этот путь потребовал меньше затрат, чем Национальная дорога, но при этом открыл для освоения гораздо большие территории. Эта трасса отвечала за первоначальное заселение Канзаса, Небраски, Вайоминга, Айдахо и Орегона. Ряд второстепенных маршрутов (Мормонская тропа, Бозманский тракт, пути Колорадо и Денвера), ответвился от главной артерии страны и расширил колонизацию да территорий Монтаны, Колорадо, Юты, Невады и Калифорнии. Эти дороги активно использовались с начала 1840-х годов и до завершения строительства первой американской трансконтинентальной железной дороги в 1869 году. Осуществление этого проекта сократило время в пути от западного до восточного побережья с шести месяцев до восьми дней, при этом цена такого путешествия стала ниже на 90% (приблизительно до 1,100 современных американских долларов). Поток вчерашних поселенцев превратился буквально в наводнение, и американцы, наконец, стали полновластными хозяевами огромных территорий.
Расселение по территории США
Взятые вместе, Луизианская покупка, Национальная дорога и Орегонский путь обеспечили самую масштабную и быструю культурную экспансию земель в истории человечества. С начала до конца весь процесс занял менее 70 лет. Однако следует отметить, что последний этап – укрепление рубежей на западном побережье – был необязательным для американской безопасности. Долина реки Колумбия и Центральная долина Калифорнии – это не самые важные для США территории. Любые независимые общности, обосновавшиеся на любой их этих земель, не смогли бы создать такую силу, которая поставила бы под угрозу бассейн Великой Миссисипи. Но это не означает, что упомянутые территории непривлекательны или убыточны для США (помимо всего прочего, они гарантируют Соединенным Штатам доступ к торговому бассейну Тихого океана), они просто необязательны для обеспечения полной безопасности.
2. Устранить все сухопутные факторы, угрожающие бассейну Великой Миссисипи.
Первой угрозой, которая нависла над молодыми Соединенными Штатами, стал второй этап войны за независимость – своеобразный матч-реванш между Британской империей и молодым государством – война 1812 года. Было очевидно, что британский флот окажется сильнее любых кораблей, которые американцы спустят на воду, поэтому морская блокада наносила серьезный урон экономике, развитие которой зависело от каботажных перевозок. С геополитической точки зрения, кульминацией войны стал тот момент, когда в борьбу вступило полуавтономное государство Британская Канада. И дело не в том, что канадцы приняли участие в каком-либо важном сражении (хотя в августе 1814 года именно канадские войска сыграли ведущую роль в захвате Вашингтона), важно было то, что канадский путь снабжения, в отличие от британского, не был растянут вдоль побережья Атлантики. Канадские войска уже находились на территории Северной Америки и напрямую угрожали существованию США.
Канаде не хватало многих преимуществ географического положения, которыми США обладали еще до того, как получили территорию Луизианы. Первый и самый очевидный фактор: Канада расположена значительно севернее США, и климат ее гораздо суровее, а это означает определенные трудности, с которыми сталкивается инфраструктура, сельское хозяйство и население страны. Те несколько рек, которые расположены на территории Канады, не связаны между собой и не остаются пригодными для судоходства на протяжении всего года. Несмотря на то, что Великие озера обычно не замерзают, некоторые соединяющие их реки все же покрываются льдом. Большинство этих рек имеют пороги и водопады, что резко ограничивает их значимость в качестве транспортных артерий. Канада сделала некоторые реки судоходными, осуществив проекты «гранд-канал», но малонаселенность страны и сложные климатические условия не позволяют Канаде генерировать капитал в определенных районах. Даже развитие инфраструктуры требует огромных затрат, настолько огромных, что морской путь святого Лаврентия – ряд шлюзов, которые соединяют реку святого Лаврентия с Великими озерами, обеспечивая свободный выход в океан – был закончен лишь в 1959 году.
География бросила Канаде серьезный вызов. Приморские земли страны – в частности Ньюфаундленд и остров принца Эдварда – отделены от канадской суши, а значит, они не могут извлекать выгоду из тех географических преимуществ, которыми пользуется остальная часть страны. Эти земли даже не могут объединиться с американцами на юге, кроме того, по сравнению с материковой частью, они малонаселенны. И в наши дни населенные центры Канады разделены Канадским щитом и Скалистыми горами.
Прошло время, но ни одна из географических слабостей Канады себя не изжила. Даже западные провинции – Британская Колумбия, Альберта, Саскачеван и Манетоба – связаны с центром Канады одним единственным транспортным коридором, который протянулся сквозь пустоту западного и центрального Онтарио севернее Верхнего озера. Все четыре провинции в силу географических особенностей были вынуждены экономически объединиться со своими южными соседями, а не с другими канадскими провинциями.
Из-за своего географического положения, Канада была вынуждена прилагать огромные усилия, чтобы объединяться и развиваться. Климатические условия создавали неудобства и требовали огромных затрат, но по-настоящему опасными они стали тогда, когда британские войска покинули континент в 1815 году. Великобритания была измотана Наполеоновскими войнами в Европе: Французская империя объединилась, и теперь Великобританию больше интересовал европейский баланс сил, а не усмирение непокорных американцев на далеком континенте. Американцы же, в свою очередь, были готовы к борьбе: отчетливо помня, как канадские и британские войска захватили Вашингтон, американцы были в ярости и жаждали мести. Географически и культурно раздробленная Канада с ужасом ждала долгого противостояния с враждебной и крепнувшей местной силой один на один. В последующие десятилетия у канадцев не было выбора, им пришлось ослабить связи с терявшей к континенту интерес Британской империей, принять политику нейтралитета по отношению к Вашингтону и начать формальное экономическое объединение с Соединенными Штатами. Любые другие действия привели бы канадцев к очередной войне с американцами (на этот раз без участия Великобритании), и у этой войны мог быть всего один исход.
Обезопасив свои северные границы, американцы озаботились тем, чтобы распространить влияние как в своем полушарии, так и за его пределами. Наполеоновские войны не только поглотили все внимание Великобритании, но и пошатнули власть Испании (Наполеону удалось захватить испанского короля в самом начале конфликта). Создавая незаконные поселения, оказывая давление с помощью войск или прибегая к дипломатии, в 1819 году Соединенные Штаты смогли забрать у Мадрида восточную и западную Флориду в обмен на территорию, известную сейчас как Техас (тогда земли носили испанское название**).
«Признание» испанских претензий на эту территорию не вызывало ни малейших опасений. Наполеоновские войны выбили Испанию из колеи, поэтому власть страны над Новым светом была, как минимум, ослаблена. Большая часть испанских владений в Западном полушарии либо уже добились независимости, когда империя уступила Соединенным Штатам Флориду, либо – как, например, Мексика – отчаянно сражались за свободу. Мексика завоевала свою независимость через два года после того, как Флорида вышла из-под власти Испании. Таким образом, американские стремления укрепить свои южные границы превратились в открытую попытку разрушить и разделить единственную оставшуюся общность Западного полушария, которая могла представлять угрозу Соединенным Штатам – Мексику.
Бассейны Верхней Миссисипи и Огайо были невероятно значимыми ресурсами, ведь они не только предоставляли богатые земли для заселения, но и плодородные почвы, чтобы выращивать зерно, а также удобные транспортные пути. Как только эти пути позволили американским торговцам легко переправлять свой товар на мировой рынок, Соединенные Штаты быстро превратились из бедной прибрежной страны в богатого и успешного экспортера. Но на внутренней территории страны притаился «страшный враг»: Новый Орлеан. Случись этому городу быть во власти какой-либо другой страны, вся морская сеть, сделавшая Северную Америку такой ценной территорией, была бы в заложниках у иностранцев. Вот почему США купили Новый Орлеан.
Но купить еще не значит обеспечить безопасность, поэтому, чтобы поддерживать развитие поселений в Огайо и Луизиане, нужно было обеспечить постоянную защищенность Нового Орлеана. Безусловно, крупнейшую потенциальную угрозу для США на тот момент представляла Мексика, недавно получившая независимость: граница Мексика - Соединенные Штаты проходила всего в 150 км от Нового Орлеана. В действительности положение города было даже более рискованным, чем предполагала такая дистанция.
Большая часть восточного Техаса – это равнины и холмы, покрытые лесами, и богатые водные ресурсы, а значит, Техас – идеальное место для того, чтобы содержать необходимые войска. Южная Луизиана – полная противоположность Техасу: ее территория изобилует болотами. Здесь лишь сам новый Орлеан мог «приютить» солдат, но необходимые припасы все равно пришлось бы доставлять из других районов на кораблях. Не обязательно обладать особенным складом ума, чтобы предположить, что Мексика захочет напасть на город.
Соединенные Штаты обезвредили эту «бомбу» и избавились от возможной угрозы, расселяясь не только со своей стороны пограничного региона: американцы продвигались вперед до тех пор, пока государственная граница не совпала с природной – с бесплодными землями пустыни. Америка обезопасила себя от Канады, используя географические слабости соперника, а защита южных границ и овладение некоторыми мексиканскими территориями стали возможны благодаря географическим несовершенствам Мексики.
В начале XIX века Мексика, как и Соединенные Штаты, была молодым государством, большая часть которого была незаселенна, однако Мексика просто не могла развиваться так быстро, как США, и на это было несколько причин. Конечно, США имели преимущество, ведь они завоевали свою независимость в 1783 году, в то время как Мексика стала самостоятельной лишь в 1821 году. Однако более существенные причины лежат в географическом неравенстве двух государств.
Дешевая транспортная система позволила первым американским поселенцам быстро освоить собственные территории и создать небольшие общности. Это была замечательная возможность, которая способствовала быстрому заселению США и освоению внутренних территорий континента. Число земледельцев росло, они отправляли свою продукцию либо на Восточное побережье (по Национальной дороге), либо по рекам Огайо и Миссисипи, чтобы дальше груз был переправлен в Европу. Новые территории становились центрами накопления капитала, образовывались небольшие городки, и со временем Соединенные Штаты собрали достаточно средств, чтобы провести индустриализацию. Природа Среднего Запада обеспечила условия, необходимые, чтобы ускорить процесс, а связи между этим регионом и Восточным побережьем были достаточно тесными, чтобы достижения одного региона укрепляли положение другого.
Мексика же, напротив, страдала от отсутствия судоходных рек (у страны также был всего один функциональный морской порт - Веракруз). Кроме того, плодородные земли Мексики, в отличие от американских, разрознены и расположены на возвышенностях. Область Мехико плодородна лишь потому, что находится на высоте 2,200 метров над уровнем моря, а значит почвы расположенные в этом регионе, «вынесены» из субтропического климата, который господствует в данных широтах.
Из-за своего географического положения Мексика столкнулась с рядом проблем. Первое и самое очевидное препятствие, которое встало между страной и успешной торговлей (а значит и накоплением капитала), - это отсутствие судоходных рек и малое количество портов. Следующая проблема – разрозненность сельскохозяйственных регионов – повлекла за собой строительство отдельных несвязанных между собой инфраструктурных центров в каждом отдельном регионе, что резко увеличило стоимость регионального развития. Экономия за счет расширения производства отсутствовала, а значит, успехи одного региона никак не влияли на положение других территорий. Третья проблема – высокогорная местность, на которой расположен Мехико. Инфраструктура города обходится очень дорого, потому что все необходимое нужно доставлять из порта Веракруз в горы. Технические сложности и огромные затраты настолько сильно ударили по финансовым возможностям Мехико, что 410-километровое шоссе, соединяющее столицу и порт Веракруз, было построено только к 1873 году. ( К этому времени у США уже были два трансконтинентальных маршрута и около 60,000 км шоссейных дорог).
Высокие затраты на развитие стали причиной того, что экономическая и социальная структура Мексики сильно отличается от хозяйственной и общественной модели США. Сельским хозяйством Мексики управлял узкий круг богатых испанцев (или их потомков), которые могли позволить себе потратить много средств на создание плантаций. В США основу аграрного сектора составляли мелкие землевладельцы. Итак, если американские поселенцы были обычными фермерами, которые владели своей землей, мексиканцы в большинстве своем работали на местных олигархов, причем иногда условия труда можно было смело назвать рабскими. Мексиканские землевладельцы, по сути дела, создали собственные города, и этим людям было невыгодно способствовать индустриализации. Последняя угрожала подорвать политическую и экономическую власть феодалов. Такой общественный порядок сохранился до наших дней, и сейчас большая часть политического и экономического влияния в Мексике находится в руках все тех же 300 семей, которые управляли страной на начальном этапе, причем каждая семья владеет своим регионом.
Что касается Соединенных Штатов, перспектива распоряжаться собственной судьбой привлекла в страну многочисленных мигрантов из Европы. К тому моменту, как Мексика стала независимой страной и имела население 6,2 млн. человек, на территории Соединенных Штатов проживало уже 9,6 млн. человек. Всего через два поколения – то есть к 1870 году – численность американского населения резко выросла и теперь составляла 38,6 млн. человек, в то время как Мексика могла похвастаться лишь 8,8 млн. жителей. Резкий прирост численности населения плюс возможность проводить индустриализацию согласованно позволили США не только развиваться экономически, но обеспечивать себя средствами для этого развития.
Америка принимала меры по «обезвреживанию» Мексики в двух регионах. Первым был Техас, и главным средством борьбы стало поселение, основанное семьей Остин. Многие связывают начальный период техасской истории с именем Стивена Ф. Остина, который, по мнению большинства историков штата, сыграл огромную роль в становлении Техаса. Эксперты СТРАТФОР ведут отсчет техасской истории с более раннего периода, когда был жив отец Стивена Мозес Остин. В декабре 1796 года Мозес переехал из Виргинии в находившийся под властью испанцев Миссури – регион, который через несколько лет стал частью Луизианской покупки – и начал вкладывать деньги в добычу руд. Он присягнул на верность испанской короне, но получил разрешение помогать поселенцам (американским, а не испанским) в освоении территории. Как только Миссури стал принадлежать Соединенным Штатам, Мозес обратил свое внимание на юг к новой границе и использовал свои испанские связи, чтобы продолжить свою деятельность в испанском Техасе.
В 1821 году, после смерти Мозеса, его сын унаследовал семейный бизнес и продолжил отстаивать демографические и экономические интересы Америки на мексиканской стороне границы. Была ли семья Остин американскими агентами или просто спекулянтами – неважно, в результате их действий Техас начал тяготеть к Соединенным Штатам. Стивен развернул свою деятельно в год смерти отца (тогда же Мексика завершила длительную войну с Испанией за независимость). На тот момент в испанско-мексиканском Техасе практически не было жителей (ни американцев, ни испанцев), поэтому те 300 семей, которым Стивен Ф. Остин помог обосноваться в Техасе, немедленно взяли демографию и экономику под свой контроль. И с тех пор Соединенные Штаты открыто поддерживали миграцию в мексиканский Техас.
Как только население Техаса стало отождествлять себя с американской, а не с мексиканской нацией, дело было сделано. Оставалась еще одна немаловажная задача – официально оформить контроль США над регионом. Когда жители Мехико и так называемые «техасцы» вступили в открытое противостояние, финансисты США – в особенности местные резервные банки Америки – спонсировали Техасскую революцию 1835-1836 годов.
Это была одна из тех войн, в рамках которой произошло одно из важнейших сражений нашего времени. Захватив Аламо, мексиканский диктатор Антонио Лопес ле Санта Анна отправился на север, а затем на восток, с целью разбить техасские войска в ряде мелких сражений. Имея численное преимущество 5:1, мексиканцы не сомневались, что смогут победить техасских повстанцев. Однако последним (не без большой доли везения) удалось не только нанести мексиканским войскам поражение в битве при Сан-Хасинто, но и захватить в плен самого Санта Анна, а также вынудить мексиканское правительство подписать договор об отделении региона от Мексики. Так был рожден независимый Техас, а техасцы стали называть себя по-новому***.
Но будь у битвы иной исход, техасские войска были бы не просто разбиты, а уничтожены. Мексиканцы знали, что повстанцы воюют оружием, сделанным в США и купленным на деньги США, которые Техас одолжил все у тех же Соединенных Штатов. Так как никто не преграждал мексиканским войскам путь в Новый Орлеан, им не потребовалось бы особой изобретательности, чтобы захватить город. История вполне могла сложиться так, что именно Мексика (а не США) сосредоточила бы в своих руках контроль над ядром Северной Америки.
Но не суждено было Мексике главенствовать на континенте, и США продолжили укреплять свои позиции. Следующим шагом была гарантия того, что Техас не вернется под власть Мексики и не сможет сохранить статус независимой общности.
В действительности, Техас был мертворожденной республикой. В западной части Техаса – каменистые и засушливые почвы, а местные реки в большинстве своем не приспособлены для судоходства. Как и в случае с Мексикой, успешное развитие региона потребовало бы огромных затрат, а Техас вдобавок к независимости получил многочисленные долги. Основным кредитором были США, которые с завершением войны даже не думали прощать Техасу долги. Добавим, что население независимого Техаса составляло 40,000 человек. Сравните эту цифру с 14,7 миллионами Соединенных Штатов, и станет ясно, что независимый Техас ждало, в лучшем случае, нелегкое будущее.
Техас тут же потребовал для себя статуса штата, однако, внутренние политические перебранки (и техасские, и американские) и отказ Вашингтона считать техасский долг федеральным займом препятствовали мгновенной аннексии. Уже через несколько лет финансовое положение Техаса значительно ухудшилось, а Мексика продолжала оспаривать границы и жаждала мести. Таким образом, Техасу пришлось присоединиться к США на условиях Вашингтона в 1845 году. С этого момента Соединенные Штаты начали вкладывать необходимые средства в свою новую территорию и озаботились установлением новой американо-мексиканской границы (в 1850 США забрали у Техаса приблизительно треть территории в счет долга и обозначили границы штата, которые актуальны и по сей день).
Итак, мы дошли до второго этапа стратегических действий Америки против Мексики. Поддерживая борьбу техасцев за независимость, США одновременно подрывали испано-мексиканские позиции на тех территориях, которые в будущем превратились в американский Юго-запад. Ключевую роль в осуществлении американского плана сыграла еще одна легендарная трасса – Санта-Фе.
Вопреки расхожему мнению, трасса Санта-Фе была построена не просто до присоединения Нью-Мексико или Техаса к американским территориям, США проложили этот маршрут еще тогда, когда Санта-Фе принадлежал Испании. У трассы была двойная задача: во-первых, позволить необходимому количеству американцев переселиться на землю по другую сторону границы, чтобы регион отождествлял себя с США, а не с Испанией или Мексикой, а во-вторых, установить экономическую зависимость между севером Мексики и Соединенными Штатами.
Удобная транспортная система США и трудовые ресурсы страны обеспечили средства для проведения индустриализации в тот период, когда Мексика все еще сражалась с Испанией за свою независимость. Трасса Санта-Фе позволила не только заселить регион, но и доставлять в него товары, которые Мексика не могла приобрести нигде больше в данном полушарии.
Даже если бы борьба за владение землями Нью-Мексико и Аризоны проходила честно, пустыни Чиуауа, Соноран и Мохаве не позволили бы Мексике заселить районы своими жителями. Страна сильно уступала своему сопернику по экономическим и демографическим показателям (Между прочим, США пытались проводить подобную политику в западной Канаде, но планы Соединенных Штатов нарушила война 1812 года).
Выполняя эти две задачи (присоединение Техаса и достижение экономического и демографического контроля над Юго-востоком), американцы столкнулись с главными трудностями в 1846-1848 годах, когда была развязана американо-мексиканская война. В ходе этой войны американцы организовали ряд диверсионных атак на мексиканской территории, вынудив вражеские войска совершить изматывающий марш-бросок через мексиканские пустыни. Как только мексиканские войска были вовлечены в стычки на севере основных территорий страны (по ту сторону пустынь) американцы предприняли дерзкую высадку на вражеской территории и захватили единственный порт страны – Веракруз, а затем и столицу страны – Мехико. В результате Соединенные Штаты получили власть над всеми северными землями Мексики, которые могли стать домом для многочисленных поселенцев, и установили государственную границу, которая пересекала пустыню Чиуауа, - лучшую границу, какую только можно было установить в Северной Америке. Военная мексиканская угроза была окончательно устранена.
3. Контроль морских путей на рубежах Северной Америки.
США не только обезопасили свои границы, но и сделали так, что их североамериканские соседи были геополитически неспособны оспорить американское господство. Теперь Вашингтон сосредоточился на новой задаче: предотвратить возможную опасность, угрожающую со стороны моря. На протяжении почти сотни лет США были населены британцами, а экономические связи страны с империей были крайне тесными, поэтому американцы понимали, что морская держава может использовать свой флот, чтобы влиять на США из Европы или откуда бы то ни было, и без особых усилий нанести сухопутным войскам поражение.
Но американцы также понимали, что у успешной морской державы есть свои потребности. Пересечение Атлантики – нелегкий маневр, который изматывал команду и пассажиров. Войска не могли проплыть по прямой и, готовые к бою, высадиться на берег. Прежде чем начать военные действия, солдатам надо отдохнуть. Кроме того, по прибытии командам и пассажирам таких кораблей было необходимо пополнить запасы. Если загрузить корабль всем, что необходимо для путешествия через Атлантику и ведения войны, на судне не останется места для войск. Морские технологии развивались, кораблям требовалось топливо (уголь), поэтому было нужно создать угольные станции везде, где предположительно могли происходить военные действия. Следовательно, высадка десанта подразумевала передовые военные базы, которые могли бы удовлетворить транспортные потребности любого вторжения.
В конечном счете, Америку подтолкнуло к действиям решение, принятое Россией. В 1821 году русские стали официально претендовать на северо-западное побережье Северной Америки, объявив, что кораблям запрещено подходить к берегу ближе, чем на 160 километров. Русские требовали передать в их владения территории вплоть до 51-ой параллели (крайняя северная точка острова Ванкувер). Особенно смелой была попытка России создать Форт Росс 160-ю километрами севернее залива Сан-Франциско, чтобы обеспечить российскую колониальную миссию в Америке продовольствием.
В ответ на новые геополитические нужды и вызов, брошенный Россией, в 1823 году Соединенные Штаты издали доктрину Монро. Суть доктрины в следующем: европейские державы не имеют права основывать новые колонии в Западном полушарии, а в случае, если Европа потеряет контроль над существующими зависимыми поселениями Нового света, Америка не допустит повторного захвата территорий. Это был политический блеф, но он заложил основу американского и европейского восприятия Западного полушария: Европа в этом регионе не хозяйка. Пока никто не решался бросить Соединенным Штатам вызов, данное мировоззрение крепло с каждым годом.
Все это время Америка использовала дипломатию и свою развивающуюся экономику, чтобы расширять свое влияние. В 1867 году Соединенные Штаты купили у России Аляску, избавившись от слабого влияния Москвы в Западном полушарии, а также обезопасив себя от азиатской угрозы. В 1898 году, после почти двух десятилетий успешной политики, которая включала косвенное субсидирование государственных переворотов, Вашингтон подписал договор о присоединении с Королевством Гавайи. Теперь США получили не только важную торговую базу в Тихом океане, но и последний участок земли, лежащий на пути захватчиков, который ведет из Азии в Северную Америку.
Атлантический океан доставил стране гораздо больше хлопот. В Тихом океане не так много островов, кроме того, большинство из них находятся у западной границы океана, то есть безопасность морских границ здесь обеспечить было достаточно легко. Со стороны Атлантики вблизи американских берегов «окопались» мощные европейские державы. У Великобритании были военные базы в Канаде и на Багамах. Некоторые европейские страны имели колонии на Карибских островах, причем эти колонии состояли в тесных торговых отношениях с Конфедерацией во время Гражданской войны. Испанцы, которые были полностью вытеснены с материка к 1820-м годам, все еще владели Кубой, Пуэрто-Рико и восточной частью Испаньолы (нынешней республики Доминикана).
Все это доставляло развивающимся Соединенным Штатам огромные неудобства, но самым активным раздражителем была Куба. Город Новый Орлеан важен потому, что он, по сути своей, - ключ ко всей речной системе Миссисипи, а Куба важна, потому что она контролирует связь Нового Орлеана со всем остальным миром, укрепив свои позиции на Юкатанском и Флоридском проливе. Исключительно кубинских средств недостаточно, чтобы угрожать США напрямую, но, как и Канада, Куба могла послужить точкой опоры для держав из другого полушария. На пике своей власти в Новом Свете испанцы владели Флоридой, Юкатаном и Кубой, то есть теми территориями, которые необходимы, чтобы нейтрализовать Новый Орлеан. К концу 19 века эти владения стали принадлежать исключительно Кубе, а Испанская империя была разорена европейскими войнами и превратилась из мирового гегемона в местную силу, чья сфера влияния была ограничена юго-западной Европой. Вашингтон не стал медлить и сразу принялся за решение кубинского вопроса.
В 1898 году Соединенные Штаты начали первую в истории экспедиционную войну со страной, от которой их отделяли морские просторы. Военные действия включали высадку десанта, организацию линий снабжения и поддержку со стороны флота – все это сделало США знаменитыми. В войне, которая была настолько масштабной, насколько короткой Соединенные Штаты захватили все островные испанские колонии, в том числе Кубу. Многие европейские державы сохранили свои колониальные владения в Западном полушарии, а значит, могли непосредственно угрожать американским территориям, однако напасть на Новый Орлеан им было бы трудно, ведь Куба теперь находилась в руках американцев. Остров фактически оставался американской территорией до Кубинской революции 1959 года, когда Куба превратилась в опорную точку для державы из Восточного полушария – Советского Союза. Тот факт, что ради Кубы США допустили угрозу ядерной войны, доказывает, как высоко Вашингтон ценит остров. Сейчас, когда «холодная война» окончена, у Кубы нет могущественного спонсора, и она больше не представляет угрозы для безопасности США.
После американо-испанской войны, американцы с выгодой для себя захватывали новые земли, по крайней мере, когда условия это позволяли. Самым значимым приобретением стали территории, отошедшие США по договору Ленд-лиза, заключенному в ходе Второй мировой войны. Соединенное Королевство и его империя долго рассматривались, как основная угроза американской безопасности. Не считая двух полноценных англо-американских войн, США участвовали в нескольких десятках стычек с бывшими колонизаторами на протяжении долгих лет. Именно британский флот чуть не уничтожил Соединенные Штаты на раннем этапе их развития, и тот же самый флот мог ограничить экономический рост новой страны и поставить под вопрос господство США в Северной Америке.
Продолжение ниже
« Последнее редактирование: Вчера в 14:52 от BadgerS »
Записан
Охота на барсука
BadgerS
Редакция
Hero Member
Сообщений: 3449
Карма: +124/-0
"Не падай духом - ушибёшься!"(Э.Герман)
Re: Геополитика Соединенных Штатов Америки
« Ответ #2 : Вчера в 14:50 »
В первые годы Второй мировой войны Британия перестала угрожать США. Нацистская Германия захватила весь континент, Великобритания оказалась осажденной, и Лондон был вынужден сосредоточить весь свой морской потенциал на Континентальной блокаде. Немецкие подлодки угрожали прорвать оборону и оборвать линии снабжения. Проще говоря, здесь британцам было нужно больше кораблей. Американцы были готовы эти корабли предоставить (если точнее, США предложили 50 эсминцев), за определенную цену. Эти корабли стоили Великобритании практически всех морских баз в Западном полушарии. После сделки единственные порты, которыми Великобритания могла похвастаться, оставались в Новой Шотландии и на Багамах.
После договора Ленд-лиза, к Америке можно было подобраться лишь с двух сторон: со стороны Азорских островов (португальские владения) и Исландии. Первые американские операции в рамках Второй мировой войны имели прямое отношение к этим территориям: они обе были захвачены США. Согласно послевоенному договору Исландию не только формально включили в НАТО, но и возложили все обязанности по обеспечению безопасности страны на министерство обороны США.
4. Контролировать Мировой океан.
Две мировые войны, случившиеся в первой половине 20 века, разделили историю человечества на «до» и «после». Для США итоги войны можно подвести одним предложением: у Америки не осталось конкурентов.
Мировая история с 1500 по 1945 – это долгий путь, который прошли мировые державы, взаимодействуя и соперничая между собой. Некоторые из них смогли создать огромные империи, самые яркие примеры – Испания, Франция и Великобритания. Другие страны – Австрия, Германия, Османская империя и Япония – также контролировали огромные территории на разных этапах данного периода. И у второстепенных держав, таких как Нидерланды, Польша, Китай и Португалия, тоже были периоды сравнительного расцвета. Однако две мировые войны разорили эти державы. На американских землях не произошло ни одного сражения. Ни один американский завод не подвергся бомбежке. После 1945 года в мире осталась лишь одна держава, которая не просто была «в рабочем» состоянии, но и процветала.
Соединенные Штаты немедленно взялись за работу: они укрепляли свою вновь обретенную мощь и создавали мир, укрепляя собственные позиции в нем. Первая часть нового плана – овладение морским пространством – была осуществлена достаточно быстро и легко. Флот США вызывал уважение уже в начале Второй мировой войны, а спустя три года боев, которые велись через два океана, американский флот приобрел огромный опыт. Но это только одна часть истории. Не менее важно то, что к августу 1945 года флоты всех остальных стран (за исключением Великобритании) были уничтожены. Еще более впечатляющими, чем морские достижения, были достижения США в целом. У страны просто не осталось конкурентов. Ранее используя флот исключительно в торговых целях, теперь США могли «обручить» свою успешную экономику с абсолютным контролем над морскими просторами и морскими торговыми путями. И для этого Соединенным Штатам даже не нужно было строить дополнительных кораблей (хотя американцы их, конечно, построили).
На протяжении следующих нескольких лет неоспоримое превосходство США на море позволило американцам внести ряд изменений в международную систему:
• Создание НАТО в 1949 году: все оставшиеся военно-морские ресурсы собраны под властью США.
• Включение Соединенного Королевства, Исландии, Италии и Норвегии в НАТО обеспечило США полномочиями, которых стране не хватало, чтобы властвовать в Северной Атлантике и Средиземноморье – именно эти водные пространства играли огромную роль в возрождении Европы. В 1956 году имела место серьезная попытка бросить вызов новой реальности – англо-французская операция на Синайском полуострове – но она лишь подтвердила, что европейский флот пал. Лондон и Париж поняли, что они больше не могут быть независимыми от Вашингтона на море.
• Захват японской тихоокеанской империи гарантировал Америке выход в Тихий океан, что позволило США стать полновластными хозяевами северной и центральной части океана. Официальный союз Америки с Австралией и Новой Зеландией расширил тихоокеанскую гегемонию Соединенных Штатов в 1951 году.
• В 1952 году был подписан договор между США и реабилитировавшейся Японией: страна (и ее флот) оказались под американским «зонтом безопасности».
• Не имея независимой экономики дома и мощного независимого флота за пределами своих границ, европейские империи развалились. Через несколько десятков лет после окончания Второй мировой войны почти каждый кусочек недавних европейских империй получил независимость.
Это еще один секрет американского успеха (контролировать водные пространства и извлекать выгоду из европейских провалов), основа которого – экономическая структура Бреттон Вудс. Еще до окончания второй мировой войны США укрепили свои позиции как крупнейшей экономической и военной силы, чтобы убедить своих западных союзников (чьи правительства находились тогда «в изгнании») принять условия Бреттонвудского соглашения. Государства взяли на себя обязательство создать Международный Валютный Фонд и Всемирный Банк, чтобы помогать друг другу в ожидаемый период послевоенного восстановления. Учитывая тогдашнее состояние западной Европы, США, по сути, обязались практически полностью обеспечить финансовую сторону этого восстановления. По этой причине американский доллар был выбран в качестве мировой валюты.
Но Бреттонвудское соглашение касалось не только валютных режимов и международных организаций, его суть лежала глубже, поэтому ее часто не замечали. США открыли свой рынок странам-участницам соглашения, не требуя доступа на их рынки, таким образом, рассчитывая на то, что остальные государства предоставят возможность Америке заниматься вопросами безопасности. Итак, НАТО быстро превратилась в организацию, через которую велась политическая деятельность.
С точки зрения неамериканских основателей Бреттон Вудс, это была отличная сделка. Вопрос о самостоятельном восстановлении даже не рассматривался. Бомбардировочные кампании, направленные на то, чтобы победить фашистскую Германию, потребовали большую часть западноевропейских ресурсов. Даже те немногие районы Великобритании, которые не подверглись нападению, работали в долг, так как восстановление потребовало огромных усилий и многолетнего труда.
Не то что бы доступ на американский рынок мог оказать Европе значительную помощь, ведь на тот момент это был вообще единственный рынок. Но в связи с тем, что все экспортные товары попадали из стран Бреттонвудского соглашения в США по морским путям, а американский флот был единственной силой, которая могла гарантировать безопасность этого экспорта, ведение политики, не соответствовавшей интересам Соединенных Штатов, было заранее обречено на неудачу. К середине 1950-х годов Бреттонвудское соглашение подписали страны, воевавшие на стороне Германии, такие как Южная Корея и Тайвань. Вскоре это соглашение стало основой мировой торговой системы, сначала превратившись в Генеральное соглашение о торговле и тарифах, а затем – во Всемирную торговую организацию. Одним политическим шагом Америка не только объединила все свои политические аспекты в одну мощную систему, но и закрепила свое влияние на море, а кроме того, создала мировую торговую сеть, в которой были заинтересованы все крупные экономические державы, за исключением Советского Союза.
5. Не допустить усиления возможных конкурентов.
С практической точки зрения США владеет Северной Америкой потому, что контролирует почти все стоящие территории континента. Если не считать Кубу и некоторые части южной Канады, то все остальные земли – это скорее головная боль, чем ценные приобретения. Кроме того, отношения, установленные с Канадой и Мексикой, гарантируют, что ни одна из стран не представляет угрозы для безопасности США. Если опасность придет, то откуда-либо извне. Причем источником этой опасности могла стать лишь страна, подобная США, то есть контролирующая большую часть своего континента.
На данный момент в международной системе таких сил не существует. Нет и стран, чей подъем неизбежен. Большая часть мира слишком разрозненна в географическом плане, чтобы представлять серьезную опасность для США. Джунгли, пустыни, горы, а также отсутствие судоходных рек не только делает Африку бедной, но и мешает странам континента объединиться, а значит, Африка – это неблагоприятная почва для создания сверхдержавы. Что касается Австралии, большая часть страны-континента непригодна для жизни. По сути своей Австралия – это восемь разбросанных на огромной территории городов, которые очень слабо взаимодействуют. Любые утверждения, что Австралия сможет стать региональной державой, будут голословны.
На самом деле, в мире (за пределами Северной Америки) существуют всего два региона, которые могут превратиться в достойного соперника для Соединенных Штатов. Первый из них – Южная Америка. Южная Америка практически незаселенна, люди живут на побережье, а центр континента заняты сельвами и горами. Однако регион Южного конуса – это вторая в мире территория, на которой есть естественно взаимосвязанная речная система, пересекающая плодородные земли (как мы знаем, это главная составляющая мощной державы). Но эта территория – Рио де Ла-Плата – меньше, чем североамериканское ядро, кроме того, она разделена между четырьмя суверенными государствами. Их объединение практически невозможно, потому что Бразилия (одна из стран этой четверки) резко отличается от остальных своей культурой и своим языком.
Выход «один на один» непосредственно связан с регионом Рио де Ла-Плата, причем вызов Соединенным Штатам не будет брошен до тех пор, пока четыре страны не объединяться политически, а это потребует создания бразильской сверхдержавы, то есть Бразилии придется поглотить Парагвай, Уругвай и Аргентину. Учитывая, насколько Бразилия сильнее, чем три остальные страны вместе взятые, вполне можно предположить, что такое объединение (а значит и появление достойного соперника) неизбежно, однако оно необязательно произойдет в ближайшем будущем. Страны такого размера, как Аргентина, не исчезают в мгновение ока. Так что южноамериканский конкурент, скорее всего, возникнет не раньше, чем через поколение.
Другая часть света, которая может породить соперника для США, - это Евразия. Евразия – это регион невероятно разнообразной географии, и, скорее всего, соперник континентального масштаба появится именно здесь. Однако, география значительно осложняет положение такой державы (или союза держав). Южные области Евразии фактически не могут способствовать такому формированию. Бассейн реки Ганг – самая плодородная территория в мире, но сама река несудоходна. Сочетание плодородных земель и несудоходных рек делает регион перенаселенным и бедным.
Кроме того, джунгли и горы Южной и Юго-восточной Азии – это одна из самых проблемных территорий в мире. Страны этих регионов не могут расширить свои границы из-за гор, им еще нужно доказать свою способность объединить ресурсы хотя бы внутри страны (индийско-пакистанские противоречия – один из самых очевидных примеров регионального раздора). Земли Ближнего Востока – это пустыни и заселенные побережья (а значит, эти страны уязвимы для американского флота) и речные долины, которые не приносят достаточно прибыли, чтобы вкладывать в создание мощной державы, кроме того, они непригодны для объединения мелких частей в одно целое. Только у Благодатного полумесяца**** есть надежное сельское хозяйство, но и ему требуется капитал и ирригационные мероприятия. Местные реки несудоходны, а землями владеют три независимых государства, исповедующие три различные религии (и это не считая противоречивого Ливана).
Итак, на роль антиамериканской коалиции претендует только северная Евразия: Европа, бывший Советский Союз и Китай. Во владении северной Евразии земли, более плодородные, чем земли Северной Америки, однако евразийские территории разделены между тремя регионами: Североевропейская равнина, Евразийская степь и бассейн реки Хуанхэ. И хотя развитие первых двух регионов взаимосвязано, у них нет судоходных рек, которые могли бы их связать, даже в рамках Североевропейской равнины нет рек, которые естественно взаимосвязаны.
Однако именно здесь есть потенциал объединения. Европейцы и русские долго строили каналы, чтобы укрепить экономические связи (хотя русские каналы, связывающие Волгу с морем, замерзают зимой). Существует мало географических препятствий (помимо расстояния), которые разделяют три региона, так что беспрепятственно совершить путешествие из Бордо к Желтому морю теоретически возможно.
Кроме того, здесь определенно наблюдается сотрудничество. Многочисленные судоходные реки Северной Европы делают ее вторым самым богатым регионом в мире (после Северной Америки). Плодородность бассейна Хуанхэ способствует плотной населенности. Сложности, связанные с засушливостью и непредсказуемым климатом Евразийских степей (106 млрд. гектаров обрабатываемой земли приносят не так много пользы, как могли бы), на самом деле могут рассматриваться как преимущества, ведь они способствовали военному, экономическому и политическому сплочению России (в другом случае страна бы просто развалилась). В этих трех северных евразийских регионах есть капитал, труд и лидерство, которые необходимы, чтобы создать мощную сверхдержаву. Неудивительно, что на протяжении последних двухсот лет Россия пыталась либо влиять на Китай и главные европейские державы, либо заключать с ними союзы, чтобы сформировать мощное единство.
Итак, последнее геополитическое требование к Северной Америке (чтобы она оставалась доминантной силой в мире) – не допустить подобного объединение и сохранять Евразию разрозненной.
Соединенные Штаты осуществляют эту задачу двумя методами. Во-первых, они активно поощряют тех, кто не вступает в союзы, враждебные Америке. Бреттонвудское соглашение (о котором говорилось в четвертом пункте) составляет основу этого метода. Имея в руках это соглашение, Соединенные Штаты значительно притупили желание таких стран, как Корея и Япония, а также большинства европейских стран направить свои силы против Америки.
Военная сторона дела не менее важна. Соединенные Штаты заключают двусторонние договоры о защите с маленькими государствами, которые в другом случае были бы поглощены более крупными странами. НАТО выполняла эту функцию во времена СССР; теперь же США гораздо ближе сотрудничают с такими странами, как Соединенное Королевство, Норвегия, Дания, Нидерланды, Польша и Румыния внутри НАТО, ведь эти страны чувствуют себя особо уязвимыми для внешних врагов (особенно России), а также для внутренних (особенно Германии).
Соединенные Штаты также налаживали отношения со многими неевропейскими странами, каждая из которых чувствует угрозу со стороны своих соседей: Пакистан (страх перед Индией), Тайвань (Китай), Южная Корея (Северная Корея, Китай и Япония), Монголия (Китай и Россия), Таиланд (Китай, Мьянма и Вьетнам), Сингапур (Малайзия и Индонезия), Индонезия (Китай), Австралия (Китай и Индонезия), Грузия (Россия), Объединенные Арабские Эмираты и Катар (Саудовская Аравия и Иран), Саудовская Аравия (Иран), Израиль (весь мусульманский мир), Иордания (Израиль, Сирия и Ирак) и Кувейт (Иран, Ирак и Саудовская Аравия).
Второй метод, который США использует, чтобы сохранять Евразию раздробленной, - проведение экспедиционных военных операций. Войска, как и товары, гораздо дешевле переправлять по водным путям, нежели по земле. Добавьте ко всему вышеупомянутому военное превосходство на море и возможность вторгнуться на территорию любой страны мира. Многочисленные вторжения американских войск на территорию Евразии имели своей целью сохранять баланс сил или, проще говоря, не позволить странам Евразии объединиться в сверхдержаву. Соединенные Штаты участвовали в обеих мировых войнах, чтобы не допустить главенства Германии, а затем оккупировали Западную Европу в период «холодной войны», чтобы не допустить возвышения России. Операции в Корее и Вьетнаме преследовали ту же самую цель.
Даже нынешний конфликт в Афганистане и Ираке нужно рассматривать под таким углом. Аль-Каида и боевики-исламисты, которые организовали атаку 11 сентября, поддерживали идеологию, призывающую к воссозданию халифата, паннационального религиозно-политического государства, которое протянется от Марокко до Филиппин – это как раз то массовое единство, создание которого США пытаются предотвратить. И развязывание войны в Афганистане, чтобы выследить руководителей Аль-Каиды, вполне соответствует поставленной цели. Что касается Ирака, необходимо помнить, что Саудовская Аравия финансировала многие операции Аль-Каиды, Сирия снабжала организацию живой силой, а Иран позволял боевикам пересекать свою границу. Соединенным Штатам не хватило сил, чтобы вторгнуться в три страны одновременно, но нападение на Ирак должно было продемонстрировать, какую цену платит тот, кто помогает Аль-Каиде. В результате все три страны изменили свои отношения с организацией, и воссоздание халифата (которое никогда не было особенно правдоподобным) стало менее вероятным по сравнению с прошлым десятилетием.
Однако, участвуя в подобных евразийских вторжениях (будь то Вторая мировая или Иракская война), США остаются в проигрыше. Несмотря на то, что американцы владеют самой выгодной и богатой землей, они составляют лишь малую часть всего населения земли, около 5 %, причем почти постоянно часть этого населения воюет (во Второй мировой войне участвовало самое большое число американцев за историю военных действий США – 8,6%). И хотя экспедиционные военные операции, в основе которых лежит морской транспорт, позволяют США вторгаться практически на любые территории мира, перемещая войска относительно быстро, это означает, что эти солдаты всегда будут конечным звеном длинной цепи снабжения, причем действовать они будут в крайне тяжелых условиях.
Это подталкивает Соединенные Штаты к работе с союзниками в любой благоприятной ситуации, свои же войска американцы держат до последнего, как козырную карту. Заметьте, что США участвовали в Первой и Второй мировой войне не с самого начала, они вмешивались лишь тогда, когда казалось, одна из европейских сил уже одержала победу и начала объединять Европу под своей властью. Вашингтон не мог позволить никакой стране господствовать. В «холодной войне» США сохраняли свои войска в Западной Европе и Южной Корее на случай вооруженных столкновений, но это происходило в рамках союзнической структуры, которая ставила союзников США под удар, следовательно, эти союзники имели серьезные причины противостоять врагам Америки. Во многом это позволило США применить в мировых войнах свою стратегию: позволить противникам измотать друг друга, а затем присоединиться к победителю и забрать выигрыш с минимальными потерями.
Стратегия, согласно которой США использовали своих союзников как щиты, была настолько успешной, в период после «холодной войны» Вашингтон смог исключить практически все возможности появления нового гегемона. Здесь и поддержка косовских албанцев и боснийцев в борьбе против Сербии во время Югославских войн (1990-е годы), и операция «Буря в пустыне». Сюда же относятся продолжающиеся попытки ослабить Россию (например, Оранжевая революция 2004-2005 годов в Украине).
Оригинал статьи
Примечания редакции:
* Англо-американская война 1812-1815 гг. явилась результатом стремления Великобритании к подрыву экономики и торговли США в период наполеоновских войн.[/color]
** Испанское «Tejas» произносится как «Техас», современное американское «Texas» по правилам английского языка читается «Тексас», однако в русском языке сохранилась произносительная норма «Техас», поэтому принципиальная для американцев разница, характеризующая этапы исторического развития штата, в русском языке не проявляется. [/size]
*** До революции английский вариант написания слова «техасец» выглядел так “Texian”, после революции жители стали называть себя “Texan”.
****Благодатный (или Плодородный) Полумесяц - область Ближнего Востока между Средиземным морем на западе, Малой Азией на севере, Шаронской равниной в Палестине на юге и полукруглой линией, соединяющей северную и южную точки и проходящей по границам Армянского и Иранского нагорий и Сирийской пустыни (английские и некоторые другие купцы, ведя торговлю со странами Ближнего и Среднего Востока, установили торговые пути через пункты, которые если соединить линией, то образовывали фигуру, напоминающую полумесяц. Этими пунктами были Басра, Багдад, Алеппо, Триполи, Бейрут, Дамаск).
Работает на vBulletin® версия 3.8.9 Beta 3. Copyright ©2000-2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot